Книги
Глава 3. Дама в синем и графиня Люська
- Ма-а-ам?
Я вздрогнула и открыла глаза. Кажется, и в самом деле задремала. И как он меня назвал? В аэропорту это звучало как «мэдэм». Разве сокращенно будет не «мэм»?
Тут я вспомнила, в каком-то фильме английская королева говорила, что к ней нужно обращаться «мэм», а не «мам». Надо же, какие тонкости, без поллитры не разберешься.
- Мам, сейчас будет заправка. Мы уже скоро приедем, но, может, вы все-таки хотите поесть?
Я покачала головой. Хочу, конечно, но не буду. Потерплю. А вот кое с чем другим потерпеть вряд ли удастся.
Пока Бобан заправлялся и расплачивался, я сходила в туалет, а потом нырнула за угол и воровато съела свой несчастный батончик. Жизнь сразу обрела краски, хотя солнце по-прежнему пряталось за тучами, а вокруг на многие мили все так же простирались волнистые поля, расчерченные деревянными изгородями.
Как только мы отъехали от заправки, Бобан снова начал трещать, на этот раз по своей инициативе. Я воспринимала его речь как сплошной шум с редкими вкраплениями знакомых слов. Удалось вычленить только то, что скоро уже Стэмфорд, а там еще немного – и замок. Все это можно было уложить в одно предложение. Потихоньку я начинала его люто ненавидеть. У меня всегда вызывали не самую белую зависть люди, свободно говорящие на иностранных языках, тем более на нескольких. Ну, может, кроме Люськи.
Впрочем, с Люськой все обстояло не так просто. Не зря ведь говорят, что женщины могут дружить только тогда, когда у обеих чувство зависти уравновешивается чувством собственного превосходства. Да, я завидовала ее владению иностранными языками и тому, каким успехом она пользовалась у мужчин, которые моментально хотели на ней жениться. А она – моей фигуре, очень даже неплохой, волшебной способности жрать что угодно, не толстея, и умению рисовать. А вот ее новому социальному статусу я нисколько не завидовала. Хотя бы уже потому, что никак не могла представить себя английской графиней и владелицей замка. На мой взгляд, это был чистый кошмар.
В Стэмфорде мы очутились как-то внезапно. Вот только что ехали по шоссе – и вдруг неширокая улочка, застроенная старинными двух-трехэтажными домиками.
Как я поняла из пояснений Бобана, это был оплот местной цивилизации – с торговым центром, библиотекой, несколькими церквями, кинотеатром и даже небольшим музеем. Не говоря уже о множестве питейных заведений. Городок мне, на первый взгляд, понравился, и я подумала, что надо будет при случае добраться до него и рассмотреть повнимательнее. Но только без Бобана. Должен же здесь ходить какой-нибудь автобус.
Стэмфорд закончился так же неожиданно, как и начался. Теперь мы катили по узенькой пустынной дороге, где с трудом разъехались бы две даже не очень большие машины. Впрочем, машин и не было, только один раз навстречу попался парень на велосипеде, который приветственно помахал Бобану.
На горизонте промелькнул лес, с другой стороны – деревушка («Скайворт, мам»). Дорога плавно пошла в гору, и скоро мы оказались у каменной стены, увитой какой-то зеленой ползучкой. Еще минут пять ехали вдоль нее, пока не притормозили у высоких кованых ворот.
С громким лязганьем половинки разъехались, и Бобан медленно подтащил машину к сторожке, из которой вышел седой грузный мужчина в такой же серо-зеленой тужурке, наброшенной на плечи поверх камуфлированной футболки. Они с шофером перебросились парой слов, потом привратник наклонился к окну и посмотрел на меня, приложив два пальца ко лбу. Я в ответ то ли кивнула, то ли втянула голову в плечи, как черепаха.
Армия слуг – вот что пугало меня больше всего. На каждом шагу – посторонние люди, которые, между прочим, будут заправлять мою постель и готовить завтрак. Напрасно я пыталась убедить себя, что все то же самое происходит и в гостинице. Нет, не то же самое. Совсем не то же.
От сторожки мы поехали по аллее, обсаженной похожими на клены деревьями. Вскоре она вынырнула из парка к дому, к тому самому южному готическому фасаду. Зубчатые башенки и высокая арка действительно напоминали Хэмптон-корт, но не красный, а мышино-серый.
Конечно, это сооружение было чем угодно, но только не замком. Все то же архитектурное образование заставляло меня довольно болезненно реагировать на подобные несоответствия. Возможно, первый, деревянный, Скайхилл и был замком со всеми атрибутами оборонительного сооружения, но уж точно не этот. Где крепостные стены с бойницами, где ров и подъемный мост, где, в конце концов, башня-донжон, в которой можно пересидеть осаду? Дворец, особняк – пожалуй. Впрочем, если хозяевам нравилось называть свое обиталище замком, в конце концов, это их дело.
Я думала, мы въедем во внутренний двор, но оказалось, что по странной прихоти архитектора вся эта красота скрывает служебный подъезд, а парадный вход находится сбоку.
- Остановите, пожалуйста, на минуту, - попросила я, когда мы поравнялись с аркой.
Выйдя из машины, я отошла на несколько шагов, чтобы рассмотреть все как следует. Внезапно мое внимание привлекло движение в одном из окон второго этажа. Темноволосая женщина в ярко-синем платье помахала мне рукой из-за стекла. Частый оконный переплет мешал рассмотреть ее, но я отчетливо видела, что она машет именно мне, а не кому-то еще. Я тоже махнула в ответ, женщина кивнула, обернулась в сторону комнаты и вдруг исчезла – видимо, кто-то позвал ее, и она быстро отошла.
Странно, Люська не говорила, что у нее будет гостить кто-то еще. Хотя чему удивляться, она не раз жаловалась, что какие-то незнакомые люди сваливаются как снег на голову, даже не удосужившись предварительно позвонить. Очень-очень дальние родственники, например. Или не менее дальние знакомые («были поблизости, решили заехать навестить»). Но с чего бы этой девице – женщина показалась довольно молодой, ну, уж точно не старухой - вдруг мне махать?
Сев в машину, я хотела спросить Бобана, есть ли в доме другие гости, но тут мы свернули за угол, и я чуть не подавилась языком.
Контраст между южным и восточным фасадами на самом деле был таким резким, что меня аж передернуло. Вообразите, будто к Зимнему дворцу сбоку приставили, к примеру, сталинский жилой дом с колоннами. Неужели никому в голову не пришло, что это, мягко говоря, странно? Хотя… на вкус и цвет, как известно, все фломастеры разные. Скорее всего, изначально именно тюдоровский фасад был главным, но за полтора столетия мода изменилась, и его решили убрать на задворки.
Джип затормозил у высокого парадного крыльца. Я уже хотела выйти, но Бобан жестом остановил меня, выбрался из машины, неторопливо обошел ее и открыл мою дверцу. Подавая мне руку, он скорчил серьезную мину: мол, нельзя нарушать этикет. Я пожала плечами и вспомнила, что на заправке он тоже хотел помочь, но не успел.
Бобан начал вытаскивать из багажника мои чемоданы, а я топталась у крыльца, сжимая в руках сумку, ноутбук и пакет с водкой, и не знала, что делать дальше.
Дверь распахнулась, с восторженным воплем выскочила Люська, а за ней с отчаянным лаем выкатились две толстые корги. Джип, как у королевы, собаки, как у королевы… Впрочем, мохнатые сардельки с лисьими мордами были очень даже симпатичными. Люська за полтора года семейной жизни не похудела ни на грамм, скорее, еще поправилась. Впрочем, возможно, все дело было в одежде.
Странно, раньше она никогда не носила такое. Ее пышные бедра туго обтягивала юбка-трапеция с бантовыми складками – мышино-серая, совсем как Скайхилл, ворсистая, чуть ниже колена. Верх не менее туго облегала бледно-голубая трикотажная двойка: кофточка с воротником под горлышко и застегнутый на одну пуговицу скучный кардиган. Довершали картину плотные бежевые колготки и серые туфли на низком каблуке и с перепонкой. Я думала, такие надевают только на занятия бальными танцами.
Неужели Питер заставляет ее одеваться в стиле «антисекс»? Или это такая провинциальная аристократическая мода? А что, вполне монтируется с замком и окружающей средой. Мои скинни и тренч поверх свитера были словно из другого мира. Ну, по крайней мере, из другой эпохи.
Люська обняла меня так, что кости затрещали, и потащила в дом. Бобан сзади нес мои вещи. Завершали процессию корги, которые вертелись у него под ногами и пытались на ходу обнюхать мое имущество. Как только Бобан поставил чемоданы на ковер в огромном холле, больше похожем на бальный зал, из бокового коридора появился тощий юноша в черных брюках и жилетке на белую рубашку. Он подхватил мой багаж и понес вверх по лестнице. Корги пошли было за ним, но Люська свирепо крикнула: «Брысь!», и собаки со всех ног дернули в коридор.
- Они понимают по-русски? – удивилась я.
- Они понимают интонацию слова «брысь». Пошли пить чай. А девчонки разберут твои чемоданы. Потом покажу тебе комнаты.
Как по волшебству, из того же коридора появились две девушки лет двадцати, похожие, как близнецы, хорошенькие, одетые в одинаковые платья в черно-белую куриную лапку.
- Энни и Салли, горничные, - представила их Люська.
Девушки вежливо наклонили головы. Хм, а чего я, собственно, ждала – реверанса?
- Слушай, не надо ничего разбирать! – спохватилась я. – Сама как-нибудь.
- Боишься, что они будут обсуждать фасон твоих трусов? – фыркнула Люська. – Ну, как хочешь.
Она что-то сказала горничным, те синхронно вскинули тонкие бровки, снова кивнули и исчезли в коридоре. Я посмотрела им вслед. Симпатичная униформа. Значит, там, в окне, точно была не прислуга.
Озираясь по сторонам, как в музее, я плелась за Люськой в «голубую гостиную». Да, внутри замок оказался гораздо шикарнее, чем снаружи!
- Успеешь все посмотреть, идем скорее, - торопила она.
Мы прошли через две огромные комнаты непонятного назначения и оказались в третьей, по сравнению с ними совсем крошечной. На ум сразу пришло – бонбоньерка. Одна стена почти полностью представляла собой французское окно с выходом в сад. Голубые в цветочек шелковые обои, такой же диван и два кресла у круглого столика. Довершали картину белый буфет в углу, морской пейзаж над ним и полки с безделушками на другой стене.
- Кухня в честь твоего приезда сегодня расстаралась, - кивнула Люська на буфет, уставленный тарелками и блюдами с всевозможными лакомствами. – Обычно у нас к чаю поскромнее.
- А Питер где? – спросила я.
- В конторе с управляющим. К обеду подойдет.
Она налила в чашки заварку и добавила кипятка из термопота (как, а где же серебряный чайник на спиртовке?!) Я подошла к буфету, положила на тарелку кусок яблочного пирога и бутерброд, то есть, прошу прощения, сэндвич со сложной начинкой. Устроившись в кресле напротив Люськи, попробовала пирог (вкуснотища, а вилочка-то какая!), отпила глоток чаю и спросила:
- У тебя еще кто-то гостит? Какая-то женщина махала мне из окна. В синем платье. Она не будет с нами пить чай?
- Женщина? – удивилась Люська. – Из какого окна? С парадной стороны?
- Нет, с той, где арка. Я попросила Бобана остановиться, вышла, чтобы посмотреть, и увидела ее. Среднее окно на втором этаже. Слева от башни.
Люська вытянула шею вперед и уставилась на меня, как на чудо-юдо.
- Светик, тебя, может, укачало по дороге? Или померещилось? Во-первых, у нас нет никаких левых баб в синих платьях. Я бы еще подумала, что кто-то из слуг контрабандой привел гостей. Или какая-нибудь сумасшедшая туристка отбилась от стада, такое уже бывало. Тем более, сегодня как раз открытый день. Но на том фасаде по обе стороны от башен только по два окна…
