Книги
Мари долго искала в лице Курта любой намек на то, что он шутит. Малейший признак. Или, может, он тоже в заложниках? Пусть подаст ей сигнал, что скоро они выберутся отсюда и всё снова будет хорошо.
Но его лицо оставалось суровым, а челюсти плотно сжатыми. Только вчера она мечтала увидеть Курта еще хотя бы один раз, а теперь, когда он стоит напротив, смотреть на него оказалось невыносимо больно.
Наконец Мари отвела от него взгляд. В ее висках пульсировало слово «предатель». Пока это ее не убило, она решила рассмотреть остальных присутствующих. В самом младшем из них она тут же признала Кригана.
Один из тех, что постарше — это Руперт, а рядом с ним стоял мужчина довольно болезненного вида. Даже в отблесках костра можно было разглядеть нездоровую желтизну его кожи и глубокие тени под глазами.
Если это семейный вечер, подумала Мари, то незнакомец мог быть только отцом Курта. И он заговорил с ней первым.
— Иди сюда, дитя.
Его приказ звучал авторитетно. Мари уставилась на него, но вдруг на смену ее страху пришел гнев. Боль обожгла ее руку еще сильнее, но она решила не поддаваться. Пусть делает что угодно, но она больше не подчиниться ни одному их приказу.
Недовольство и удивление смешались в лице мужчины. В ответ на ее неповиновение он расправил плечи и шагнул вперед. Выглядело весьма впечатляюще, но Мари решила, что с тем же грозным видом он может отправляться прямиком в Геенну. Ей все равно, что с ней сделают, но она продолжит сражаться.
Она просто продолжала на него смотреть.
— Отец, — мягко сказал Курт. — Дай мне минутку с ней наедине.
— Она должна…
— С ней это не сработает, — на этих словах Курт позволил себе легкую улыбку. — Пожалуйста, отец. У нее была трудная ночь. Твои приказы — последнее, что она будет слушать.
Его отец возмущенно фыркнул, но всё-таки кивнул и отошел, делая знак остальным, чтобы следовали за ним. Криган напоследок потрепал брата по плечу.
— Удачи, — прошептал он с почти озорным видом.
Курт ничего не ответил, дожидаясь, пока все уйдут. Затем он сделал глубокий вдох и посмотрел на Мари так, что она, наконец, его узнала. Этот крепкий мужчина точно был ее Куртом, который часто вот так же смотрел на нее у водопада — тепло и печально.
Но сейчас ей было наплевать на его печаль.
— Знаю, что ты злишься, но… — начал он, но Мари его перебила.
— Злость — совсем неправильное слово, — процедила она сквозь зубы.
Предательство. Вранье. Секреты. Все чувства, которые она когда-либо испытывала к Курту, испарялись на глазах. Вся их дружба рассыпалась в прах и превратилась в кучку пепла под ее ногами.
И лишь Создатель знает, насколько это больно.
— Все эти годы, — прошипела она, — я как дура верила, что ты пытался меня защитить! Но вот я здесь, из-за тебя, и я даже не знаю, почему я здесь! Сколько зла ты на самом деле причинил мне, а? Я даже не знаю, с чего бы начать?
Говоря всё это, она пыталась вспомнить байки двух дам на рынке Тагеля, но не могла сосредоточиться. Усталость накрыла ее сокрушительно волной, и она пошатнулась. Чтобы не упасть, она медленно опустилась на землю, сев у костра. Подтянула колени к груди и спрятала лицо в руках.
— Всё началось с укуса, — сказал Курт.
Мари изо всех сил старалась притвориться, что не слышит его.
— Младший брат моего отца укусил тебя, когда ты только приехала.
Она подняла голову и бросила на него свирепый взгляд. Вот настолько всё плохо? Он всё знал с самого начала?
Но через секунду она осознала смысл сказанного и в ужасе открыла рот.
— Охотник тогда убил твоего дядю? — прошептала Мари.
— Да. Мы не полные животные, — Курт повернулся к огню.
Его лицо исказилось отвращением. Прошло пару мгновений, прежде чем Мари смогла заговорить снова. И на этот раз ее слова отдавали сталью.
— Тогда кто вы?
Любое существо, которое могло с чистой совестью преследовать ее и укусить, напугав до смерти, а затем хладнокровно убить ее отца — вот что значит животное. А на двух ногах или на четырех лапах — это совсем не важно.
Курт мрачно молчал, а когда всё-таки решил продолжить, его голос дважды сорвался на хрип.
— Двести лет назад в этих лесах жил колдун. Горожане грозились сжечь его за темные практики, и он искал способ защитить себя. Поэтому он создал заклинание, которое позволило ему оставаться человеком, но при этом получить силу и тело животного. Он пригласил других присоединиться к нему — мелких воришек, неудачников, которые спасались от гнева короля и прочих отбросов. Решились немногие, но двенадцать уже лучше, чем один. Он им обещал, что они станут высшими существами. Волками с человеческим разумом.
Курт раздраженно пнул камень.
— Когда все желающие собрались, — продолжил он, — колдун произнес заклинание. Сработало. С тех пор их потомки застряли между мирами. Постоянно колеблются между волком и человеком. Единственное, что удерживает нас от полной потери человечности — союз вожака стаи с женщиной чистой крови. Каждое поколение горожан Валда помогает нам найти таких женщин.
Мари была уже на грани потери сознания, но Курт продолжал говорить.
— Вот почему ты никак не могла уехать. Когда Айзек нашел твою семью, то сразу понял, что ты идеально подходишь. Почти совершенство. Ты не жила в большом городе, а значит, твоего исчезновения никто не заметит. Конечно, бабушка с дедушкой могли бы поднять тревогу, но разговоры прекратятся через месяц-другой, когда поиски зайдут в тупик, и про тебя все забудут.
Мари поморщилась, но внутренне согласилась с этой отвратительной логикой.
— А болезнь твоей матери была только на руку. Твой отец умирал от желания покинуть ферму. Всё, что требовалось, это дать ему надежду. Ты приехала, попыткой бегства помогла себя побыстрее отметить, а дальше просто нужно было держать тебя в городе, пока не придет время.
Курт запрокинул голову и закрыл глаза.
— Моя мать умерла, — прошептал он. — Теперь твоя очередь.
На несколько минут воцарилась тишина. Слушая треск костра, Мари пыталась понять, кого ей теперь винить в своих несчастьях. Айзека? Прах трусливого древнего колдуна? Или саму себя за то, что не послушала голос разума и ночью в одиночку отправилась в лес?
Ни один из вариантов не приносил утешения. Покоя в ее душе уже будет.
В ее голове крутилась тысяча вопрос, но первым она решила задать самый важный.
— Почему моя мать должна была умереть?
Курт вздрогнул, будто его ударили.
— Отто перестарался, — поморщился он. — Решил, что если твоя мать вдруг проснется, то сразу убедит Варина уехать.
— А почему горожан вообще так заботят поиски этой… чистокровной?
— Это соглашение. Пока они находят нам Чистую Кровь, мы не трогаем их дочерей.
Вот почему пекарь так боялся, что Карла и Минни подружатся с Мари. Что ж, его она винить точно ни в чем не могла. Но от чего именно она спасла дочерей Арона?
— Что делает Чистая Кровь?
Вместо Курта ответил низкий грубый голос.
— Выходит замуж за вожака и продолжает род.
Курт и Мари вздрогнули. К ним вернулся его отец. На этот раз он был один, без Руперта или Кригана.
Сердце Мари чуть не остановилась, когда до нее дошел смысл его слов. Он имел в виду себя или своего сына? Мари ни на секунду не усомнилась, что отец Курта — вожак. Мысль броситься в костер и сгореть заживо вдруг показалась ей отличной идеей.
Курт, кажется, понял, чем вызван новый ужас и отвращение на ее лице.
— Мой отец болен и уходит в отставку. Вожаком буду я, когда мы с тобой поженимся.
Он осторожно заглянул ей в глаза, изучая ее реакцию. Мари понятия не имела, что он ожидал там увидеть, потому что сама еще толком не знала, как именно стоит относиться к этой новости.
Сглотнув ком в горле, Мари задала самый глупый вопрос из всех, что ее терзали.
— А где я буду жить?
Ее слова были едва слышны даже ей самой.
— Боже мой, Мари, — простонал Курт. Его лицо исказилось от боли, — ты правда заставишь меня произнести это вслух?
Он провел рукой по волосам.
— Ты будешь жить здесь, — отрезал отец Курта. — В лесу, вместе со стаей.
— Нет! — Мари испытала прилив решимости, который подкинул ее на ноги. — Я ненавижу этот лес! Я не собираюсь жить в месте без солнца только потому, что меня кто-то когда-то укусил!
Она шагнула к Курту и неуклюже схватила его за рукав, пытаясь найти в его лице проблеск жалости и хоть какой-то признак надежды. Пусть сейчас он рассмеется и скажет, что всё это — лишь неудачная шутка. А потом они вместе покинут лес и отправятся к холодному морю, чтобы смотреть на девушек-рыб.
Но его лицо не выражало ничего, кроме печали.
— Прекрати реветь! — прогремел отец Курта.
Мари только сейчас осознала, что ее щеки мокрые от слез.
— Тебе же будет лучше, если примешь свою судьбу сейчас. У тебя нет выбора.
Мари почувствовала, как Курт схватил ее за обе руки. Он что-то сказал ей, но что именно — она не расслышала. Лес вокруг нее начал наклоняться, а земля уходить из-под ног с удивительной скоростью.
— Это было жестоко, — тихо, но твердо сказал Курт.
— Ей нужно было это услышать, — ответил ему отец.
Его тяжелые шаги захрустели, когда он повернулся, чтобы уйти, но перед уходом он еще раз остановился.
— Ты думаешь, что знаешь её, — сказал он сыну, — но это не больше, чем детские игры. Чем раньше ты ее сломаешь, тем быстрее исцелишь. Они все одинаковые.
Пальцы Курта нежно погладили волосы Мари. Ей вдруг пришло в голову, что она больше не в вертикальном положении. Более того, ее глаза больше не открыты. Она лежит на коленях Курта, и он укачивает ее, как ребенка.
— Возможно, — сказал он, — я не хочу, чтобы моя жена умерла от разбитого сердца до того, как поседеет.
Каждое его слово было острым и холодным, как ледяная буря.
— Придержи язык, — тем же тоном ответил его отец. — И прояви уважение к мертвым.
— Сколько умерло до матери, а? Двое? Трое? Поверь, я уважаю ее память больше, чем ты когда-либо уважал ее!
— О, ты правда думаешь, что у тебя будет по-другому? — прорычал отец. — Запомни — когда она увидит жизнь, которая ей рядом с тобой уготована, вся ваша мнимая любовь сойдет на нет! Она попытается убежать, и тебе придется ее вернуть. А потом снова и снова, пока она узнает свое место. И даже когда она остановится, она будет ненавидеть тебя. Пойми это сейчас и перестань паясничать!
Тяжелые шаги возобновились, и отец Курта ушел в темноту. Мари все еще была слишком ослаблена, чтобы даже попытаться встать. После всего, что она услышала, последнее, что ей хотелось сделать — это покинуть руки Курта. Вопреки всему этому безумию и даже против собственной воли она ощутила в них покой.
Курт долго сидел, обнимая Мари. Сколько раз она представляла, что он держит ее так близко? Обнимает ее так крепко? Даже после того, как она покинула Валд, она мечтала о Курте. Почему ее мечты должны были сбыться именно так?
Истощенная до невозможности, Мари почти была готова провалиться в сон, когда Курт прижался губами к ее уху и прошептал:
— Я так по тебе скучал.
