Книги
— Ты не смогла бы выделяться еще больше, даже если бы сильно захотела, — покачал головой Курт, возвращая Мари книгу.
Когда она принесла ее в первый раз, чуть не случилась катастрофа. Юбки зацепились за ветку, Мари запнулась и ее главное сокровище чуть не свалилось в лужу. С тех пор Курт забирал книгу сразу же у входа в лес и носил ее сам.
Каждый день они приходили к водопаду и читали новый рассказ, а потом Курт провожал Мари до опушки. Ей безумно нравилось общаться с кем-то, кто заинтересован в историях ее бабушки и дедушки так же, как она сама.
Но был у нее и повод для беспокойства? Что они с Куртом будут делать, когда истории закончатся? Прошла уже неделя с тех пор, как они прочитали первый рассказ, и осталось всего около десятка. Однако, чем больше Мари узнавала Курта, тем сильнее надеялась, что он захочет проводить с ней время и после того, как они прочтут всё.
— Девочка в красном плаще, идущая по лесу одна с книгой в руках просто напрашивается на неприятности, — нахмурился Курт.
Мари улыбнулась и гордо вздернула подбородок.
— Не то чтобы девочка. Мне сегодня четырнадцать!
Курт поднял руки к верху и отступил на шаг.
— Прошу прощения, миледи, — он отвесил ей шуточный поклон. — С днем рождения! Разрешите мне отпустить вас домой?
Мари рассмеялась, присела в неглубоком реверансе и попрощалась с другом.
— До завтра, — сказала она и отправилась к дому.
Это была ее лучшая неделя с тех пор, как они с отцом переехали в Валд. Или нет, наверное, даже лучшая с тех пор, как мама была здорова. И хотя Курт отличался от всех мальчиков, которых Мари когда-либо встречала, она чувствовала себя рядом с ним в безопасности. Ее почти перестали смущать его диковатые повадки и странная манера передвигаться по лесу. Он всегда выбирал пути, невидимые для ее глаз, а по дороге часто останавливался, прислушиваясь к звукам, недоступным ее уху.
И всё-таки он был к ней добр и неизменно спрашивал, увидятся ли они завтра снова.
Хотя иногда сомнения всё-таки ее одолевали. Она была довольно открыта с Куртом, а он рассказывал о себе мало и с явной неохотой. Наверное, это должно настораживать Мари. Когда ей только-только исполнилось двенадцать, мама предупреждала ее о мальчиках.
— Они как хищники, милая, — сказала сказала Амалия. — Охотятся и гоняются за девушками и ждут, чтобы напасть. Ты уже превращаешься в симпатичную молодую женщину. Не давай им повода думать, что ты хочешь, чтобы тебя преследовали.
Мама обещала, что как только Мари подрастет, они с отцом выберут ей достойного жениха, а пока ей не нужно обращаться внимание «на местных хулиганов».
— А отец разве не был хулиганом? — спросила Мари.
Амалия расхохоталась.
— Где ты такое услышала?
Мари приложила ладонь ко рту, поняв, что сболтнула лишнего. Но мама лишь покачала головой, слегка посмеиваясь.
— Дедушка, да? — она закатила глаза. — Отцы никогда никого не считают достойными их дочерей. Вот почему Создатель дал девочкам мам — только они помогут найти настоящего мужчину среди толпы мальчишек.
Сейчас, когда Мари шагала по угрюмому городу без солнца, и ее одолела печаль. Как бы ей хотелось, чтобы мама познакомилась с Куртом! Он бы ей понравился, Мари в этом не сомневалась. Его можно назвать как угодно, но точно не хулиганом. Он всегда обходителен и вежлив, даже несмотря на не очень опрятный вид. А еще он осторожен в словах. Мари видела, как Курт оценивает свои мысли перед тем, как озвучить их.
Дойдя до дома, Мари поняла, что-то не так. Дверь была приоткрыта, а изнутри слышался протяжный вой отца.
В ней стал подниматься гнев. Неужели опять? Даже в ее день рождения? Варин уже три раза за эту неделю возвращался домой в таком состоянии.
И действительно, когда она толкнула дверь, он издал еще один вопль.
Она прошла мимо отца, валяющегося на полу, и положила книгу в шкафчик. Варин растянулся на полу и стонал, размахивая руками. Резкий запах перегара ударил в нос Мари. Она чувствовала его даже на расстоянии нескольких шагов.
— Ты где была? — взвыл Варин, когда дочь подошла к нему. — Я тебя битый час зову. Помоги мне.
Ее лицо покраснело от злости. Она ненавидела, когда он так невнятно произносил слова.
— Тебе бы не пришлось меня звать, если бы ты не ходил в трактир, — процедила она.
А потом ухватила его за руки и, пыхтя, потащила к кровати. Волосы и борода отца свалялись в грязные колтуны, а под правым глазом чернел синяк. Мари могла только догадываться, какую именно глупость он сморозил, пока сидел в любимой таверне.
— Не дразни меня, дочка! — прокричал Варин и попытался указать на Мари пальцем.
Почти пьянея от вони его дыхания, Мари уложила отца на соломенный матрас и стянула с него сапоги.
Однажды мама говорила ей, что в мире много людей, которые не знают меры в выпивке. Это было, когда Варин задержался по какому-то радостному поводу с друзьями.
— Твой отец не из их числа, — сказала тогда Амалия.
Мари всегда считала свою мать мудрой, но не могла не задаться вопросом, в какое место она засунула эту мудрость, когда она согласилась выйти замуж за Варина. Бабушка и дедушка не одобряли этот брак. Столько раз Амалия говорила, что к замужеству нужно подходить с умом, но сама, похоже, не следовала своим совета.
Хотя, если честно, Варин не был плохим человеком. Он никогда не бил жену, а сейчас, даже в пьяном угаре, не поднимал руку на дочь. Он всегда следил, чтобы семья была обеспечена всем необходимым. А как-то раз, когда Мари была маленькой, он поднял ее и усадил к себе на плечи, чтобы она могла хорошенько рассмотреть деревню, пока они шли домой. Мари смутно помнила чувство восторга, захлестнувшего ее тогда.
Когда Варин, наконец, замолчал и провалился в пьяный сон, Мари выдохнула и нарезала себе несколько ломтиков хлеба и сыра. Она села за стол, и в груди у нее больно сжалось от вида своей скромной трапезы.
Еда показалась безвкусной и сухой. К горлу подступил ком, но Мари стиснула зубы и решила, что не будет плакать. Если слезы сейчас польются, они никогда не остановятся. Вместо того, чтобы поддаваться печали, лучше вспомнить о доме. Настоящем доме.
Если бы Мари сейчас была там, а ее мама была бы живой и здоровой, то на завтрак они бы ели пирог с черникой, как всегда на ее день рождения. Днем они бы пошли к торговцу тканями и заказали бы новое платье. А на ужин бабушка бы испекла ее любимый сладкий хлеб с медом и молоком. Они бы его ели, слушая дедушкины рассказы о храбрых принцах и прекрасных принцессах. А перед сном, когда Мари пошла в кровать, на покрывале лежала бы пара новых туфель или какая-нибудь безделушка, которую отец раздобыл у бродячего купца.
Вместо того, чтобы заставить Мари чувствовать себя лучше, воспоминания сломили ее окончательно. В этом году не будет ни черничного пирога, ни сладкого хлеба, ни платья, ни туфель. Ее мать никогда ей не улыбнется.
Мари застряла в лесу без света. В городе, где от нее все шарахаются. Отец нуждается в выпивке больше, чем в ней. Рыдания сотрясали ее полночи, пока она пыталась заснуть под оглушительный храп Варина. Утро тоже вовсе не было добрым. Ее голова раскалывалась, а веки опухли от слез.
— Не рассказывай никому, что было ночью, — сказал Варин. — Мужчина имеет право выпить, особенно когда ему плохо.
Мари хотела съязвить. Даже если бы она хотела бы кому-то рассказать, в этом чертовом городе, куда он ее привез, никто не станет ее слушать. Но отец уже натянул сапоги и ушел.
Ушел, не сказав ни слова про ее день рождения. Почему она вообще надеялась, что он про него вспомнит? Остаток утра Мари провела за уборкой, изо всех сил хлопая дверцами и швыряя тряпки на пол. После бессмысленных громких протестов ей стало немного лучше, но всё еще недостаточно, чтобы назвать это нормой.
Даже предстоящая встреча с Куртом ее сегодня не радовала. Всё в том же кислом настроении Мари отправилась в лес, и лишь на подходе к месту их встречи поняла, что забыла книгу.
А без волшебных историй Курт не захочет иметь с ней ничего общего. О, сейчас она в этом не сомневалась! Ему плевать на нее, как и всем вокруг. Даже родному отцу наплевать, что уж говорить про мальчика, который ничего ей про себя не рассказывает?
Мари замедлила шаг, отшвыривая камни и ветки ногой. Не заметила, как зашла в лес и давно прошла их с Куртом место. Она даже не понимала толком, куда идет.
Ну и пусть. Пусть она уйдет поглубже в этот чертов лес, и огромный волк найдет ее там и завершит то, что не доделал его сородич. Если ее сожрут, отец, наверное, даже не сразу заметит ее отсутствие. Хватится, только когда у него мука закончится.
— Вот ты где!
Голос Курта нарушил тишину, когда она пинала очередной камешек.
— Ты куда пропала?
— Я забыла книгу!
— И вместо этого решила потеряться?
Курт хмурился и выглядел недовольным ее самоуправством. Мари от души постаралась испепелить его взглядом, а когда ничего не вышло, отвернулась и пнула какую-то ветку.
Курт схватил ее локоть и развернул к себе.
— Мари, что случилось?
Она взвешивала слова, решая, говорить ему или нет.
— Я ненавижу это место! — наконец процедила она. — Здесь темно и некрасиво! Даже цветы растут, и все умирает!
Ей хотелось прокричать Курту о своем отце, но стыд был слишком велик. Ненависть к городу давалась легче.
— Ну, зато ты тут самая яркая в своем плаще, — поддразнил ее Курт. — Я всё еще считаю это странным, но так я хотя бы найду тебя, если привыкнешь теряться.
Мари свирепо сверкнула глазами, и улыбка тут же слетела с его лица.
— Прости, — смущенно сказал он, — это была глупая шутка.
Они немного помолчали, а потом Курт взял ее за запястье.
— Пойдем со мной, я тебе кое-что покажу.
Мари не хотела никуда идти и ни на что смотреть, но молча позволила ему вести себя. Прогулка показалось ей бесконечной. Опять Курт выбрал свои странные пути, которые сегодня ее раздражали.
Они остановились перед старым гнилым бревном.
— Как думаешь, что там? — спросил Курт.
Мари скривилась.
— Что-то мертвое, — буркнула она.
Часть ее, безусловно, понимала, что она ведет себя как капризный ребенок, но сейчас ей было всё равно.
Курт слабо улыбнулся и молча поднял бревно. Под ним оказалась ямка, и на дне Мари заметила что-то мохнатое. Она хотела фыркнуть или отвернуться, но против своей воли наклонилась, чтобы получше рассмотреть находку. И тут же ахнула, позабыв о своей раздражительности.
В ямке сладко спал оленёнок! Маленький и милый, он свернулся калачиком и поднял мордочку лишь когда услышал шум. Он посмотрел на Мари и Курта темными доверчивыми глазами.
Курт аккуратно опустил бревно на место.
— Это девочка, — прошептал он. — Ее мать скоро вернется, так что лучше нам ее сильно не тревожить.
Впервые за день Мари позволила себе улыбку, представляя, как зверек уютно устроился в своей постели. Но даже больше олененка ее умилила забота, которую проявил Курт. Сладость момента пролилась на душу Мари целительным бальзамом.
— Спасибо, — пробормотала она, пока они шли по лесу дальше.
— Я еще не закончил, — лукаво ответил Курт и одарил ее широкой улыбкой.
Мари почувствовала неловкость. Курт не виноват, что ее отец напился. Ей не нужно было на нем срываться и оскорблять его дом. Он ведь живет в этом лесу.
Она была в восторге, когда Курт показывал ей гнезда с птенцами, спрятанными тут и там в толще деревьев. Рассказал, как найти безопасные ягоды, а какие лучше не трогать. Он указал ей на цветы, которые цвели у корней — цвели без всякого солнца, к большому удивлению Мари. Без Курта она бы никогда не разглядела их самостоятельно.
— Знаю, на первый взгляд тут довольно мрачно, — признал Курт. — Но на самом деле в этих лесах больше жизни, чем где-либо еще. Нужно просто внимательно смотреть.
Он протянул Мари руку, чтобы помочь ей подняться на скалу, с которой стекал водопад.
— Я тебе верю, — пыхтела Мари, карабкаясь по крутому склону. — А здесь мы что будем смотреть?
— Считай это подарком на день рождения, — ответил Курт.
Ей бы хотелось не забираться наверх, а остаться внизу — наслаждаться озером и теплом, которое дарило чистое небо. На скале же, как и везде, было много деревьев, и ни неба, ни солнца за ними не видно.
Пока они поднимались, Мари поняла, что недооценивала размеры водопада. Она вся облилась потом и тяжело дышала, когда они достигли вершины. Раздражение чуть не овладело ею снова.
— Так на что тут смотреть-то?
Курт уже остановился, и она выдохнула. Разогнулась, а в следующий миг чуть не потеряла сознание от восторга. С вершины водопада Мари могла увидеть не только сам лес и верхушки деревьев, но и то, что было за ними. Слева отчетливо угадывались контуры зеленой горы. Той самой. Серые тучи немного мешали обзору, но Мари видела достаточно, чтобы узнать ее.
— Моя гора, — прошептала Мари. — Ты подарил мне мою гору.
Слезы тут же выступили ей на глаза, и она позволила им пролиться. Ведь это были слезы радости.
— Почему? — она резко повернулась к Курту. — Почему ты так добр ко мне?
Он выдержал ее взгляд, но ответил не сразу. Его лицо тронула тень тревоги, и Мари показалось, что Курт стал выглядеть на пару лет старше всего несколько мгновений.
— Это всё, что я могу сделать, — наконец сказал он. — Показать тебе жизнь, которую ты любила. Ты не заслуживаешь того, что с тобой происходит.
Мари промолчала. Ей бы хотелось трактовать его загадочный ответ как обычное сочувствие, но от еле уловимых ноток в его голосе по ее спине пробежал холодок. Ей показалось, что Курт имел в виду что-то еще. Что-то, никак не связанное с ее родителями или жизнью в городе. Ей снова вспомнился приказ бабушки бежать из этого места любой ценой.
Курт знает что-то ужасное про лес? И если да, почему ничего не говорит? Но Курт не видел, как эти вопросы промелькнули в ее глазах. Он смотрел на верхушки деревьев и сжал челюсти так сильно, что его лицо выглядело каменным.
Мари вздохнула. Что ж. Пока что она утешит себя тем, что Курт готов проводить с ней время даже без книги. И ему не сложно терпеть ее, даже когда она ведет себя, как избалованная девчонка. Может, она и не сбежит из леса, обреченная на жизнь без солнца, но у нее тут будет друг. И за это она была ему бесконечно благодарна.
