Книги
10
Я открыла глаза, ожидая увидеть привычную черноту, чуть светлее слева. Наверно, там было окно, оттуда тянуло холодом. Но сквозь противный, как тошнота, туман вдруг проступили мутные очертания шкафа у стены и трубок прямо перед носом.
- Ви-жу, - с трудом прошлепала я огромным железобетонным языком – и услышала свой тихий хриплый шепот. Пошевелила руками, ногами – тело отозвалось болью, но пальцы двигались.
Значит, позвоночник цел, с каким-то тупым спокойствием подумала я и совершенно неожиданно для себя заплакала. И снова лицо вспыхнуло огнем.
- Кто это тут плачет? – спросил знакомый мягкий голос, и я увидела, спешащую к кровати высокую полную женщину в белом халате. – Очнулась, моя золотая? Только не плачь, а то швы болеть будут.
Швы? У меня швы на лице? Вот почему оно болит от малейшего движения. И слезы – они же соленые, от них так щиплет.
На кого же я похожа?!
Я? А кто я-то?
Мне стало так страшно, что даже замутило.
Я не представляла, кто я такая, где нахожусь и что со мной приключилось. Приятный добрый голос звал меня Мариной. И это было единственное, что я знала о себе – впрочем, с чужих слов. Ну, и еще то, что случилось со мной что-то очень и очень неприятное. И теперь я… лежу в больнице?
- Кто?.. Что?..
Мне хотелось спросить, что случилось, где я, но слова путались, язык не слушался. Губы шевелились, а лицо просто разрывалось от боли.
- Тихо, моя хорошая, не говори ничего. Ты в больнице. Ты очень пострадала, но теперь все будет хорошо, ты поправишься.
- Я... ничего не помню.
Каждое слово давалось с трудом и с болью. Боль – это было единственное, что я знала и помнила. Чудовищная, рвущая на части, обжигающая – и леденящая. Да, кроме боли я помнила еще холод. Снег. И темноту. Эта темнота скрыла все, что было когда-то. Было – это я знала точно. Но словно осталось за дверью темной комнаты, из которой никак не найти выхода.
- Она говорит, что ничего не помнит.
Женщина в белом халате озабоченно разговаривала с высоким смуглым мужчиной в голубой одежде, похожей на пижаму. Я то видела их отчетливо, то они вдруг пропадали за пеленой тумана, струящегося перед натужно ноющими глазами.
- Совсем ничего? – уточнил врач – кто же еще, конечно, врач.
- Совсем, - прошептала я.
- А как вас зовут?
- Наверно, Марина.
- А фамилия?
- Не помню.
- А сколько вам лет? У вас есть родные?
- Не помню.
- А как вы здесь оказались?
Я молчала. Сколько можно повторять одно и то же. Не помню!!! Не знаю!!!
- Типичная ретроградка. Не волнуйтесь, у вас ретроградная амнезия. Это часто бывает после черепно-мозговой травмы. Со временем вы все вспомните. Как в сериале. А пока отдыхайте.
Отойдя от кровати, врач жестом поманил медсестру в коридор.
- Вот что, Галина Степановна, - сказал он, прикрыв дверь в палату, но нисколько не заботясь о том, чтобы хоть немного понизить свой трубный глас. – Где-то милиция нам телефон оставляла. Позвоните им и скажите, что больная в себя пришла, но кроме имени ничего не помнит, приезжать и допрашивать нет смысла. Да, и скажите, что ее действительно зовут Марина, тот билет в кармане все-таки ее.
- Знаете, Игорь Палыч, - голос Галины Степановны звучал сконфуженно, - я пару раз назвала ее Мариной, так что она могла просто это с моих слов запомнить.
- Вот как? – хмыкнул врач. – Ну, тогда не говорите. Скажите, что вообще ничего не помнит.
- Да, но зато сегодня в справочное звонил какой-то мужчина и спрашивал, как ее самочувствие. И назвал имя и фамилию, которые на билете.
Врач помолчал немного. Мне показалось, что он непременно должен в этот момент нахмуриться и качнуться пару раз с носка на пятку.
- Вот об этом обязательно расскажите. Он что-нибудь еще говорил? Может, кто он такой – ну там, родственник, сослуживец?
- Нет, просто спросил, в каком состоянии Марина Слободина.
- Могли бы меня позвать хотя бы.
- Вы были на обходе.
- В конце концов! – взорвался врач по имени Игорь Палыч. – Больная без сознания, в тяжелейшем состоянии, ее никто не опознал, никто не ищет. Звонит человек и интересуется ее состоянием, и никому нет дела.. У меня просто слов нет, одни буквы... нехорошие. Могли бы попросить его приехать, что ли. Передайте им, если еще раз позвонит...
- Я поняла, - вздохнула медсестра. – Передам. Сейчас позвоню и скажу…
Недослушав ее причитания, врач куда-то пошел по коридору, а Галина Степановна вернулась в палату. Почему-то мне не хотелось, чтобы она поняла, что я слышала их с врачом разговор. Поэтому закрыла глаза и сделала вид, что сплю. И незаметно уснула на самом деле.
