Книги
- И вовсе я не лгу! Как вы могли так даже подумать, госпожа Ченаде!
Луминица и Пьетро неторопливо ехали по дороге. Их отряд растянулся по дороге узкой вереницей. Молодые люди пропустили остальных вперед, а сами предпочли остаться наедине. Так они и плелись в конце процессии, подальше от любопытных глаз своих спутников.
Лошади лениво переступали копытами в пыли, отмахиваясь хвостами от назойливых мух. Луминица, вся плавящаяся в своем плотном платье, радовалась каждому дуновению ветерка, обдувавшему ее вспотевшее лицо и грудь. Солнце было закрыто серым маревом облаков, но в воздухе стояла такая удушливая влажность, какая бывает только перед грозой. С тревогой покосившийся на небо Михай постарался поторопить путешественников, но проскакав немного и утомившись быстрой ездой, лошади вскоре снова перешли на шаг, и всадники не стали их торопить. Луминица тоже не особо спешила вернуться домой, под гнет супружеской опеки. Пожалуй, впервые со дня свадьбы Луминица ощущала себя так же свободно и раскованно, как в доме родителей. Разговор с Пьетро бежал легко и непринужденно и доставлял Луминице огромное удовольствие, которое она пыталась растянуть по мере возможности.
- Хорошо, пусть вы не лжете, господин Грацелли. Вы просто лукавите.
- Dio mio!⁷ Да ни малейшей капельки. Клянусь Святым Пьетро, держащим ключи от рая, что ангелы небесные не так прекрасны, как вы, синьорина.
- Вы преувеличиваете!
- Вовсе нет. Да если бы у меня было с собой lo specchio⁸…
- Что, простите?
- Как это говорится… Зеркало. Только не металлическое, какое можно встретить у многих, а такое, какое лет десять назад изобрел один монах у меня на родине.
- Как интересно! И что же он изобрел?
- О! Вы даже не представляете, как это интересно. Я сам присутствовал при показе этого изобретения в мастерской у францисканцев. Представляете, госпожа Ченаде? Они выдули стеклянный шар, потом влили в него расплавленное олово, и оно растеклось тонким слоем по стенкам сосуда. А затем разбили остывший шар. И получились осколки зеркала изумительной чистоты отражения. Ах, если бы вы могли только себе представить, как ясно отображались в нем все люди и предметы!
- Неужели?
- Да-да, все до мельчайших подробностей. Клянусь всеми святыми, что вы не смогли бы отличить настоящий мир от мира отраженного. Право, некоторые даже начали креститься и говорить, что это дьявольское изобретение. Ну все точь-в-точь, как настоящее. Там можно было увидеть все мелочи, вплоть до самой маленькой бородавки на носу отца-настоятеля.
Луминица засмеялась.
- Неужели точь-в-точь?
- Ну, если уж говорить начистоту…
- Да, я была бы вам за это признательна…
- Так вот, если уж говорить откровенно, такое зеркало чуть искажало реальность. Изобретатель объяснил, что шар круглый, поэтому отражение тоже получается выгнутым и искаженным. И если уж говорить совсем начистоту…
- Даже так? Давайте.
- Так вот, маленькую бородавку на носу отца-настоятеля зеркало изобразило настоящей… настоящим Везувием.
Луминица снова засмеялась.
- Упаси меня Бог от такого зеркала.
- Хм. Да, боюсь, что в подобном зеркале самый незначительный прыщик привел бы любую красавицу в отчаянье.
- И вы предлагаете мне любоваться на себя в такое lo specchio?
- Ну, вам разочарование не грозит! – горячо вскричал Пьетро и бросил на Луминицу такой восхищенный взгляд, что ее обдало жаром с ног до макушки. - Никакое зеркало не смогло бы исказить такое совершенство!
Девушка отвернулась, чтобы скрыть смущение. Пару минут всадники ехали молча. Потом Пьетро сменил тему.
- Так вы говорите, что вас обучали нашему языку?
- Да, меня обучал отец Виорел, - подтвердила Луминица. - Он немного говорил по-тоскански, а отец… то есть брат купил мне для обучения несколько книг на вашем языке.
- Вот как! Вы с каждой минутой все больше и больше приближаетесь в моих глазах к идеалу, госпожа Ченаде. Поразительная образованность, граничащая с невероятной...
- Разве я могу соревноваться образованностью с вашими соотечественницами, господин Грацелли? – лукаво спросила Луминица, бесстыдно напрашиваясь на комплимент.
- Что вы! Вы даже превосходите их! Поверьте мне! – пылко возразил Пьетро и снова обжег Луминицу взглядом своих красивых карих глаз.
Луминица почувствовала, что тает под этим нескромным и возбуждающим взглядом.
- А какие книги вы читали? Каких авторов? – поинтересовался Пьетро.
Луминица чуть смутилась. Признаться или нет? И она робко назвала автора своей любимой книги.
- Не может быть! Я тоже читал эту книгу!
- Она превосходна, не так ли? – просияла Луминица.
- О да! Просто чудо! А какие истории из нее вам понравились больше всего?
- Если честно, я не помню историй, которые бы мне не понравились.
- А все же? Держу пари, что вы не могли остаться равнодушной к историям про то, «какие штуки вытворяют женщины с мужчинами», - улыбнулся Пьетро.
- Хм. Тогда вы должны были отдать предпочтение тем историям, в которых рассказывалось о том, «какие штуки вытворяют мужчины с женщинами», – парировала Луминица.
- Безусловно! – расхохотался Пьетро. - В этом не может быть ни малейшего сомнения. Но на самом деле мне нравятся и те, и другие. В них мужья и жены так остроумно обманывают друг друга, что этим невозможно не восхититься. Santa Maria! Это бесподобно! Помните ту историю, в которой жена обманула мужа, выдавая любовника за привидение?
- Та, где они еще договаривались о свидании, поворачивая лошадиный череп? Она прелестна! Я очень смеялась. А еще та, где священник передавал слова влюбленной женщины ее возлюбленному! Она его как будто ругала и порицала, а на самом деле сообщала, как устроить свидание.
- Или та, где монах уверил одну самовлюбленную дурочку, что он архангел Гавриил!
- Точно! Моя любимая. Поделом дуре и гордячке.
- А как вам та история, где девушку учили в пустыне «загонять дьявола в ад»?
- Фу, Пьетро! – и Луминица бордово покраснела.
- Ой простите, простите! Я чересчур увлекся. Прошу прощения, госпожа Ченаде! – Пьетро сложил руки в умоляющем жесте, однако его смеющийся взгляд говорил о том, что ему доставило большое удовольствие поддразнить девушку.
- Я бы вас сейчас с удовольствием чем-нибудь стукнула, Пьетро, - заявила рассерженная Луминица. - Череша, лягни господина Грацелли копытом!
Но Череша, недоуменно оглянувшись на хозяйку, продолжила неторопливо перебирать копытами по дороге.
- Ваша лошадь, Луминица, похоже, не согласна обижать меня. Нет, ну это невежливо, в конце концов: пригласить гостя к себе домой и отдубасить его. Вы не находите?
- Не нахожу.
- Если в ваших краях гостей дубасят в счет платы за гостеприимство, то мне это не нравится. Нет-нет, я считаю это совершенно неудачной традицией. Что – у вас так действительно принято?
- Нет, но ради вас я готова завести такой обычай.
- Ах вот как?
- Именно так.
- Вынужден заметить, что я не согласен на такую плату за постой.
- Нет, господин Грацелли, у нас дубасят не всех гостей, а только тех, кто насолил хозяйке. Или заставил ее испытать неловкость.
- А я заставил вас испытать неловкость? Какая досада! Что же делать? – Пьетро приложил руку ко лбу, изображая глубокое раздумье. - О! Я нашел выход.
- Серьезно?
- Да. Вы просто-напросто должны простить меня. Так мы решим эту дилемму. Ну прекратите дуться, Луминица. Хотя нет, продолжайте. Вы так очаровательны, когда дуете губки. Ну что мне сделать? Как мне вымолить ваше прощение? Спешиться и встать на колени?
- Совершенно точно не стоит, - язвительно усмехнулась Луминица. - Еще изваляете в пыли ваш щегольской наряд.
- Я готов пожертвовать ради вас любым нарядом. Клянусь Святым Фомой!
- По-моему, вся ситуация не стоит того, чтобы беспокоить ни Святого Фому, ни Святого Йоана, ни каких-либо других святых.
- Тогда я не буду их беспокоить. Но вы прощаете меня? Хотя бы ради того, чтобы не беспокоить святых на небесах?
- Возможно.
- Точно?
- Я подумаю на досуге.
- Как жестоко! А я меж тем не смогу заснуть сегодня ночью, если буду думать, что обидел вас.
- Бросьте! Будете спать, как убитый!
- Точно! Сраженный немилостью и гневом прекрасной дамы, я паду во цвете лет.
- Не верю. Проспите превосходно на мягкой перине.
- Да я в кровати дыру проверчу, ворочаясь с бока на бок и вспоминая вашу холодность.
- Да ладно, будет вам! Не верю.
- Клянусь Святым Верчелло!
Луминица так заливалась от смеха, что на нее с улыбкой оглядывались едущие впереди спутники. Однако ни насмешливое внимание других людей, ни даже пронзительный взгляд Михая не смогли погасить веселье девушки.
- Луминица, а помните историю, где муж постился всю ночь, а его жена вертелась на постели, говоря, что…
- Прекратите, Пьетро! Снова говорю вам «фу»!
- А та, где муж чистил бочку, в то время, как жена…
- Да вы издеваетесь надо мной! Фу, фу и фу! Череша, ну-ка лягни господина…
- Череша, не слушай свою хозяйку. Я тебе овса мешок подарю.
Череша оглянулась на седоков, фыркнула и продолжила флегматично идти дальше.
- Хм. Вы даете взятку моей лошади, господин Грацелли?
- А что вы мне прикажете делать? Должен же я как-то спасать свою хрупкую жизнь. Но оставим вашу кобылу в покое. А как вам, Луминица, та история, где жестокая девушка едва не убила неверного любовника и его невесту? Там, где еще сундук был?
Луминица нахмурилась.
- Сундук?
- Ну да, помните? Она подсыпала сопернице отраву и… Неужели не помните?
- Вообще не помню.
- Не может быть! Это история, которую рассказывали на одиннадцатый день. Когда была тема мщения.
- Тема мщения? Постойте-ка! Как «на одиннадцатый»?! Их же было всего десять! – ахнула Луминица.
- Вы что-то путаете, Луминица! Там было двенадцать дней. Это я помню точно. Двенадцать – сакральное число.
- Но в моей книге было всего десять дней!
- Вот это казус! Значит, моя книга длиннее. Видимо, автор дополнил истории и переписал книгу.
Это был удар. Поняв, чего она лишилась, Луминица состроила такое обиженное лицо, что собравшийся было посмеяться над ситуацией Пьетро тут же принялся утешать Луминицу, как ребенка.
- Ну не расстраивайтесь, Луминица! Я обещаю прислать вам полный текст книги, как только мне представится такая возможность. Клянусь Мадонной! С первой же оказией!
- И о чем рассказывалось в той истории? – упавшим голосом спросила Луминица, которую сразило наповал коварство автора, который, как оказалось, утаил от нее кучу историй за целых два дня.
- Если хотите, я вам расскажу. Хотя Бог обделил меня талантом сочинителя.
- Зато он наградил вас талантом болтуна и длинным языком.
- Это был упрек?
- Ну что вы? Ничуть не бывало. Это признание ваших достоинств. Ваших сильных сторон, если мне позволено будет так выразиться.
- Вам, Луминица, я готов позволить все, что угодно. Но неужели у меня так мало сильных сторон? А между тем мне не раз говорили, что я достаточно видный мужчина. Да нет, вы просто меня не успели разглядеть. Вот, полюбуйтесь еще с этого ракурса.
И Пьетро стал крутить головой в разные стороны перед заливающейся смехом Луминицей.
- Ну как вам?
- Вынуждена признать, господин Грацелли, - едва смогла выговорить сквозь смех Луминица, - что вы прекрасны со всех ракурсов. Но нам еще далеко ехать. А что, или вернее, кто требуется в дальней дороге? Разумеется, хороший рассказчик, который сможет скрасить тяготы пути.
- А разве не верный рыцарь, готовый защищать свою прекрасную даму от разбойников пусть даже ценой собственной жизни?
- Нет, охранников мне хватает. А вот рассказчиков нет.
- Что ж. Если я могу служить вам только этим… С одной стороны, это огорчительно, а с другой стороны…
- Вы начнете, Пьетро, рассказывать или нет?
Пьетро наклонился поближе к Луминице и понизил голос.
- Для вас я бы сделал все, что хотите, моя принцесса. Абсолютно все! Даже, наверное, мог бы сам сочинить такую книгу. Хотя нет, лучше прикажите мне влезть на высокую башню, сразить мечом людоеда, удерживающего вас в плену, и увезти в свой замок.
- Давайте уже излагайте, - ворчливо потребовала Луминица и снова отвернулась, чтобы скрыть свое вспыхнувшее от счастья лицо.
- Что ж. Слушайте, - и Пьетро снова сел на коне прямо. - Только не бейте меня слишком сильно потом, если я не смогу вам потрафить своей манерой рассказчика, - и он шуточно прикрыл голову руками.
- Я вас действительно отдубашу, Пьетро, - прошипела Луминица, - если вы мне сейчас же не начнете рассказывать. Череша, ну-ка лягни…
- Да понял я, понял. Вот видите, ваша лошадь на моей стороне. Она даже не повернула головы.
- Да у Череши голова уже кружится, поскольку мне приходится часто взывать к ней.
- Как жаль, что я смог вскружить голову всего лишь вашей кобыле.
- Господин Грацелли. Если вы сейчас же…
- Да понял я, понял. Не мечите громы небесные, Луминица! Итак, слушайте. Случилось это…
[7] Dio mio! (итал.)– Господи!
[8] lo specchio (итал.) – зеркало
