Книги
За обедом кнез был в хорошем расположении духа, и Луминица сочла момент удобным для того, чтобы расспросить мужа о его делах.
- А куда вы ездили, Думитру? – спросила она и почти тут же испугалась своей смелости. - Вы не подумайте, что я…
- Ну что вы, дорогая, - усмехнулся кнез. - Мы ведь с вами договорились, что будем союзниками во всем. Не так ли, Луминица? – и, протянув руку, кнез погладил пальчики жены.
Луминица едва нашла в себе силы, чтобы кивнуть. Как же она не любила врать! Но сказать с уверенностью, что готова поддержать кнеза во всех его делах, она не могла, как не могла сознаться и в том, что уже начала действовать за его спиной.
- Я ездил в Шопрон, дорогая.
- А где это?
- Шопрон стоит на границе между Австрией и Венгрией. Совсем недавно он стал свободным королевским городом, хотя и относится де юро к Австрии.
- Боже! Это вы так далеко ездили?
- Ну, не преувеличивайте. Несколько дней на коне вскачь, и вот мы уже у цели.
- Вы, наверное, очень утомились от поездки, Думитру, а в вашем возрасте…
Кнез рассмеялся во все горло.
- Ну вы тоже скажете, Луминица. Разве вы не имели неоднократную возможность убедиться в том, что из меня еще не сыпется песочек? Что ж, сегодня ночью мне придется вам снова об этом напомнить.
Луминица вспыхнула и отругала себя за болтливый язык. Кнез был прав: уж кто-кто, а он не был обделен ни физической мощью, ни ловкостью, да и мужской силы у него тоже было вдоволь.
- Шопрон – маленький симпатичный городишко. Говорят, что его заложили еще римляне в достопамятные времена, - продолжил развеселившийся кнез, делая вид, что не заметил смущения Луминицы.
- И зачем вы ездили в Шопрон, Думитру?
- Там закончилось строительство собора, который возводят по приказу доминиканского ордена. И на освящение нового собора приехал сам герцог Альбрехт Австрийский.
- Так значит, вы ездили, чтобы встретиться с герцогом Альбрехтом?
- А почему вы не предполагаете, будто я ездил на освящение собора? – продолжал веселиться кнез.
- Но ведь собор католический!
- Вы правы, моя милая Луминица. Вы снова попали в точку. Что ж, признаюсь вам: мне нужно было обсудить с герцогом одно дельце, касающееся некоего третьего лица.
Луминица почувствовала, что кнез уходит от прямого ответа, не желая говорить ясней. Ладно, пусть муж и не был готов открыть настежь дверь откровенности, но маленькая щелочка уже приоткрылась.
- Помните, Думитру, как вы рассказывали мне о гвозде, который надо осторожно расшатывать, пока не выдернешь?
- Конечно, помню, дорогая, - кивнул кнез.
- Я долго думала над вашими словами… - Луминица сделала паузу, не зная, стоит ли возвращаться к тому разговору.
- Вы снова хотите поиграть в игру-угадайку?
- Если честно, Думитру, я бы предпочла, чтобы вы рассказали мне все сами, без игры, - парировала Луминица.
- Ну разве это будет интересно? – развел муж руками и откинулся на спинку стула. - Давайте откровенность за откровенность. Вы говорите мне, что вы тут надумали без меня, а я в ответ проявляю любезность и рассказываю вам, что за игру я веду. Договорились?
Луминица кивнула, понимая, что иным способом она не дождется правды. Кнез махнул слугам, чтобы они оставили их одних, и обратил внимание на жену.
- Ну и что же вы поняли, Луминица?
Луминица собралась с духом и начала говорить негромким голосом, невольно оглядываясь по сторонам.
- Я не знаю, правильно ли я поняла вас, Думитру. Но вот вы говорили, что знали, чего ожидать от епископа и короля. Вы пригласили Филиппа де Фермо сюда, он потребовал от короля принять закон против куманов, тот не хотел, потом его принудили, пригрозив интердиктом…
- Дальше.
- Из-за Манифеста начался конфликт с куманами, они взбунтовались, восстание было подавлено. И вот…
- Дальше.
- И вот теперь дела в стране обстоят как нельзя хуже. С куманами король разругался, но и придворные далеко не все относятся к Ласло с почтением…
- Тут вы попали в точку, Луминица. У Ласло нынче мало сторонников. Ватикан точит на него не только зубы, но и мечи. Из дворян короля больше всего поддерживал Больдо Чак, ну а все Чаки поддерживали главу рода. Но где сейчас старый Больдо? - «Надеюсь, что в раю», - подумала про себя Луминица, но озвучивать этого не стала. - Умер…
- Вот как? – притворно удивилась Луминица, до которой не должна была дойти весть о смерти Больдо.
- Да, - пренебрежительно махнул рукой кнез. - Косая наконец прибрала к рукам старого пропойцу. Больдо Чака не стало, и поддержка короля Чаками тоже не скажу, чтобы сошла на нет, но значительно ослабла. А многие дворяне открыто недолюбливают Ласло. Швабы негодуют на поддержку венгров, венгры точат зуб на швабов, влахи… ну, яснее ясного, что ненавидят и тех, и других как завоевателей. А тут еще куманы… - и кнез махнул рукой. - Клубок змей.
- Скажите мне, Думитру, вы тоже против короля? Вы что – готовите заговор против Ласло?
Луминица выпалила это на одном дыхании, сама испугавшись своих слов, и в ужасе закрыла рот рукой. Кнез посмотрел в расширенные от страха глаза жены и усмехнулся.
- Скажу вам сейчас одно, Луминица: считать меня сторонником захиревшего рода Арпадов не стоит. На этом дереве, когда-то гордо возносившем вверх к солнцу свою пышную крону, теперь осталась только пара жалких, чахлых отростков, в которых едва теплится жизнь. И возможно… я говорю – возможно… милосерднее будет срезать эти отростки и выкорчевать хиреющее дерево, чем пытаться ухаживать за ним. Это я говорю исключительно как садовник. Прошу правильно понять мои слова. Вы поняли, Луминица?
- Я поняла, - сказала Луминица, продолжая глядеть на кнеза испуганными глазами. - Как садовник. Не более.
- Ну вы же умница, моя милая, - ласково улыбнулся жене кнез.
- Скажите, кнез, а почему вы сказали «пара»? Разве король Ласло не единственный оставшийся потомок Арпадов?
- Не совсем так, Луминица. Не единственный. Однако этих отростков и в самом деле почти не осталось. Как вы помните, наверное, из рассказов вашего отца, король Бела IV, дед нынешнего короля, имел несколько детей от Марии Ласкарины. Старший сын принц Иштван, хоть и являлся наследником, не был любимчиком отца. Отнюдь. Более того, - тут кнез улыбнулся чему-то своему, - король Бела не раз прилюдно называл Иштвана «дураком набитым».
- Что – прямо так?
- Представляете? Впрочем, надо ли говорить о том, что Иштван не разделял мнения отца. Едва став наместником и начав самостоятельное правление, принц Иштван стал требовать от отца новых и новых земель. А потом их спор перешел и в вооруженное столкновение. Два раза армии короля Белы и принца Иштвана сходились в битве. Однажды король Бела даже похитил жену Иштвана с младенцем сыном и удерживал в плену. Ну все перипетии их противостояния рассказывать долго. Так или иначе, но сын с отцом пришли к компромиссу, в результате которого Иштван получил во владение спорную Штирию и Трансильванию.
- Да, я знаю, отец рассказывал мне о конфликте принца Иштвана и короля Белы.
Кнез улыбнулся.
- Бедный Тордеш. Он всегда выбирал неправильную сторону. Или неправильное время, - Луминица только поджала губы, не став реагировать на эту тираду. - Но вернемся к Арпадам. Ставку Бела делал на своего младшенького, которого назвал в честь себя тоже Белой и сделал герцогом Славонии. Именно ему Бела IV планировал передать власть. Однако не получилось. Не повезло. Младший сын умер совсем молодым и не оставил наследников. Тогда Бела сделал ставку на свою любимую дочь Анну, выданную им замуж за князя Ростислава Михайловича, сына князя Галицкого и Черниговского. Король Бела собирался сделать ее сына и своего внука - принца Белу из Мачвы - следующим королем Венгрии в обход старшего сына и наследника. Но у него снова ничего не получилось. Король Бела IV умер, не успев воплотить в жизнь свои замыслы. Сторонники княгини Анны попытались было после скоропостижной смерти короля Иштвана возвести на престол принца Белу, но... Вы помните о коронации Ласло на Ракошском поле, Луминица?
- Да, вы рассказывали, Думитру.
- Так вот. Сторонники Анны и Белы пытались напасть на дом, где была королева Эджебет с маленьким Ласло, но защитники королевы отбили атаку. А после коронации принца Белу завлекли на пир и там, обвинив в предательстве, убили на месте. Сделал это Кесеги самолично. Он изрубил принца мечом так, что сестра убитого, монахиня Маргит, собирала останки брата по кускам. Так что и эта хрупкая веточка на древе Арпадов была перерублена.
- Так значит из Арпадов остался только Ласло?
- Не совсем так…
Тут разговор мужа и жены был прерван стуком в дверь, и в зал вошел Михай.
- Прошу прощения, господин, - извинился он.
- Что такое? – спросил кнез, жестом подзывая Михая.
Михай покосился на Луминицу, подошел к кнезу и что-то начал шептать ему на ухо. Луминица смогла расслышать только слова «лазутчик», «решетка», «пробирался», но и это сразу же заставило ее побледнеть. Луминица опустила глаза на тарелку и продолжила старательно жевать, не понимая, что ест, и не чувствуя вкуса еды. Ей казалось, что мужчины сейчас замолчат, проницательно взглянут на нее и потребуют признаться в содеянном. Луминица почувствовала, что рука у нее дрожит, и убрала ее под стол. Кнез, нахмурясь, выслушал Михая, потом коротко и отрывисто приказал:
- Как обычно: починить, поднять решетку.
- Стражей поставить?
- Не стоит. Это привлечет внимание. Будем ждать, пока наш незваный гость попадется в ловушку, - и губы кнеза искривились в злорадной усмешке.
Михай поклонился и вышел из комнаты.
- Что-то случилось, Думитру? – заставив себя говорить обычным тоном, поинтересовалась Луминица.
- Не берите в голову, дорогая. Это все хозяйственные дела. Вы наелись?
Луминица утвердительно кивнула головой, не поднимая на мужа глаз.
- Скажите, дорогая, а вы уже катались на лошади, которую выбрали?
- Нет, еще ни разу, Думитру, - с облегчением ответила Луминица, радуясь, что разговор миновал опасную для нее темы. - Я каждый день ходила к лошади, чтобы приучить ее к себе, и пару раз садилась на нее. Череша послушная лошадка. Я думаю, она ко мне привыкла. Но кататься по окрестностям я еще не пробовала.
- А как вы смотрите на то, чтобы покататься сегодня вместе, дорогая? Я покажу вам новые места. Жара уже начинает спадать, и мы сможем насладиться поездкой. Что может быть приятнее прогулки летним вечером?
Луминица кивнула: разве у нее был выбор? И пусть она с большим удовольствием бы покаталась одна, но ослушаться мужа ей не могло прийти и в голову.
