Тайна виллы "Русалка"

20.

Похоже, вернувшись с кладбища, публика напрочь забыла, по какому поводу собрание. Все переходили от одного стола с закусками и напитками к другому, оживленно переговаривались, смеялись. Только танцев не хватало. Вспомнилось бессмертное «хоронили тещу – порвали два баяна». Было как-то тоскливо и неловко. Я не представляла, каким человеком был покойный мсье Камбер, но все равно смерть в подавляющем большинстве случаев является веским поводом, чтобы хоть на минуту задуматься о бренности всего сущего.

Впрочем, я и сама была втайне рада, что все, как сказал Энрико, позади. Уже одной этой истории с попаданием в другой мир и превращениями было достаточно, чтобы повредиться рассудком, а тут еще и похороны.

- Скажите, Энрико, - спросила я, когда мы вчетвером стояли в уголке с тарелками в руках, - а почему к вам относятся так… э-э-э… настороженно? Только потому, что вы иностранцы? Или еще по какой-нибудь причине?

- Причина есть, - вместо него ответила Маргерита. – Хоть и давняя, но ее хорошо помнят. Наша мать и тетя Бенедикт, жена дяди Рене, были родными сестрами. Их родители умерли рано, и Бенедикт, выходя замуж, взяла сестру с собой, в новый дом. Там наша матушка познакомилась с Морисом, младшим братом дяди Рене, и они обручились. Но перед самой свадьбой к дяде по какому-то делу приехал из Италии наш отец, князь Риккардо Манчини. У них мгновенно вспыхнула бурная страсть, и они убежали. Тайком уехали в Италию и обвенчались.

- Был страшный скандал, - продолжил Энрико. – Дядя запретил тете Бенедикт общаться с сестрой и даже писать ей, поскольку та, по всеобщему мнению, опозорила семью. Несмотря на то, что наш отец происходил из древнего знатного рода и был единственным наследником большого состояния. Но позднее он смягчился, особенно когда родилась Маргетта, а потом и я. К тому времени Мориса уже не было в живых, и мы с матушкой часто гостили здесь, в Камбере.

- Похоже, у вас в семье традиция заключать родственные браки, - покачал головой дядя. – Не самое лучшее дело.

Энрико помрачнел, и я подумала, что эти слова насчет родственных браков должны были его задеть. Прозвучало не слишком тактично, учитывая, что он собирался жениться на кузине.

- Да, так у нас принято издавна, - подтвердила Маргерита. - Обычно стараются избегать кровного родства, выбирают пару по свойству, но не всегда получается.

- И что, никогда не нарушают? Не находят мужа или жену со стороны?

- Ну почему же? Бывает. Наша мать нарушила, - Энрико поставил тарелку на подоконник и отпил глоток вина. – Поэтому и был скандал.

- Подождите, - до меня дошла одна вещь, на которую я раньше не обратила внимания. – Вы сказали, что по завещанию мсье Рене вам ждать нечего. Почему? Ведь если я правильно поняла, вы, не считая Пьера, его самые близкие родственники?

- Трудно сказать, - выпятила губу Маргерита. – Мы всего лишь племянники, причем даже не его, а Бенедикт. Тут есть несколько двоюродных братьев и сестер дяди Рене, это примерно одинаковая степень родства. Еще одна причина, по которой нас здесь встретили без радости. Хотя с чего бы нам охотиться за дядиным наследством? Энрико верно сказал, что мы ничего не ждем от оглашения завещания. У нас и своих денег хватает.

- Энрико, Маргерита, я надеюсь, вы простите нас? Я сегодня очень устала и хотела бы удалиться.

- Конечно, Анжелика, вам надо отдохнуть, - сочувственно закивал Энрико. – Вас проводить?

- Не стоит, останьтесь с сестрой. Дядя проводит меня.

Тот посмотрел с недоумением, но ничего не сказал. Поцеловал руку Маргерите и подставил мне локоть.

- Какие любезности, - съехидничала я, когда мы вышли в коридор и направились к лестнице. – Какой галантный кавалер.

- Что с тобой, Лика? – удивился дядя. – Что за муха тебя укусила?

- А тебя ничего не настораживает?

- Что именно? – он начал сердиться.

- Он сказал не так. Энрико. Вчера. Сказал, что по завещанию им, конечно, ничего не достанется. Я точно помню. Почему не достанется и почему конечно? И почему Маргерита переиначила его слова так, что смысл полностью изменился?

- Лика, у тебя паранойя. Я-то думал, он тебе понравился, а ты, похоже, подозреваешься их черт знает в чем.

- Дядь Петь, у меня не паранойя, а хорошая память. Понравился, не понравился – какая разница? Я русалка, и этим все сказано. И ты, кстати, тоже… Джо-Джим, не забывай об этом. Особенно если захочется не только ручку поцеловать.

Последние мои слова он проигнорировал. Демонстративно.

- Вполне возможно, что у Маргериты память похуже, поэтому она и забыла, как именно сказал Энрико. Что ты к этому прицепилась?

- А то и прицепилась, - не сдавалась я. – Потому что это важно. Она могла забыть дословно, но не смысл. Это разные вещи. «Нам не нужны дядины деньги, потому что своих навалом» – или «нам ни фига не дадут, потому что…» Есть разница? Почему не дадут? Откуда такая уверенность?

- Ну… - дядя так задумался, что чуть было не начал подниматься выше, на третий этаж. – Они могли быть в ссоре. Мало ли.

- И поэтому приехали из Швейцарии, когда узнали, что дядюшка при смерти? Не смеши меня.

- Да ничего смешного, Лика. Например, рассчитывали, что он передумает. Захочет перед смертью со всеми примириться.

- Ага, и тут же перепишет завещание. Нет, вот как хочешь, здесь что-то другое.

Мы подошли к моей комнате и остановились перед дверью.

- Пойдем ко мне, - я достала из кармана ключ и открыла замок. – Тут везде уши, не сомневаюсь.

На самом деле я немного слукавила. Энрико мне понравился. Да ладно, сразу понравился. Еще вчера утром, на пристани, когда смотрел на меня сверху вниз, засунув руки в карманы, а я пускала пузыри, погрузившись в воду по самые ноздри, как бегемот. И тем обиднее при таком раскладе выглядела моя русалочья ипостась. А тем более – мои подозрения в их с Маргеритой адрес.