Книги
6
Легко сказать, не волнуйся! Мало было проблем, так еще и набегут врачи, начнут огонек мой изучать и лечить. Интересно, а что, если возьмут и вылечат? Залезут, допустим, эндоскопом внутрь – и все, дар исчезнет.
Остаток воскресенья прошел сонно. Уснуть по-настоящему так и не удалось, читать не могла – болели глаза и голова. Оставалось только лежать и думать в полудреме о… нет, о проблемах я думать себе запретила. Ну точно не сегодня, будет еще время. Поэтому думала о Денисе. Вспоминала, как он гладил мои пальцы и ладонь, так нежно и осторожно. Правда, это было опасно, потому что в голову сразу лезли совсем другие мысли, мягко скажем, нескромные. От этого начинало частить сердце, не хватало воздуха, и перед глазами скакали черные мушки.
Вечером, когда меня уже накормили таблетками и обкололи уколами, прилетело сообщение в Воцап:
«Привет, как ты?»
«Норм, - ответила я, добавив свой любимый эмодзи привидение. – Дремлю».
«Не буду мешать. Спокойной ночи. До завтра».
Прижав огонек через рубашку и повязку, я мысленно пожелала ему спокойной ночи в ответ и заснула.
Утро показало, что за двадцать лет, с тех пор как я последний раз лежала в больнице с забытой детской хворью, мало что изменилось. Точно так же ни свет ни заря в палату влетела медсестра с градусником, правда, уже электронным. В желудке заскулило, и я с ужасом вспомнила, что благополучно забыла и о пюре, и о бульоне. Есть простоявшее в тепле сутки не рискнула, поэтому, чтобы не получить от мамы нагоняй, по стеночке доползла до туалета и спустила в унитаз.
- А когда завтрак? – спросила жалобно у соседки.
- В девять. Вы лежачая, привезут.
Часы показывали начало восьмого, и уже не спалось. Не меньше, чем завтрака, я ждала, когда придет Денис, рабочий день которого начинался тоже в девять. Время тянулось, как резиновое. Такими же бесконечными, словно застывшими, в детстве казались летние пятницы. Мы с бабушкой жили на даче, и я всю неделю ждала, когда мама приедет из города. Ну, может, еще тридцать первое декабря.
Наконец дверь открылась, и я невольно начала расползаться в улыбке до ушей.
Мамочки, как же он мне нравится! И борода, хотя раньше никогда не нравились бородатые – черт, как же с ними целоваться-то? И пижама эта хирургическая. И дурацкая шапочка в ромашку.
- Привет, Аль. Как ты? – Денис подошел поближе, но не присел.
- Нормально.
- Извини, на секунду заглянул. Бегу на операцию. Потом заскочу.
Он наклонился и… поцеловал меня в щеку, коснувшись бородой. Ну надо же, оказывается, можно, не мешает. Не успела я об этом подумать, как его уже не было.
- А мальчик, оказывается, доктор? – удивилась соседка, которая так до сих пор и не представилась.
Мальчик, хихикнула я. Хотя, наверно, на пенсии и мне все, кто младше сорока, будут казаться мальчиками.
Мама умудрилась прийти в аккурат под обход, и ее попросили подождать в коридоре. Двое врачей и трое студентов сначала пообщались с соседкой, потом подошли ко мне. Пронзительно голубоглазый юноша со светлым пушком на щеках торопливо начал пересказывать мою историю болезни, называя «женщиной двадцати четырех лет», но старший из докторов остановил его.
- Альбина, я ваш лечащий врач, зовут меня Алексей Васильевич. Дежурный передал, что вы жаловались на пульсацию в солнечном сплетении.
- Ну, не жаловалась, - возразила я. – Он сам нашел. Случайно.
- Давайте посмотрим.
Повторилась вчерашняя история, только огонек сегодня мерцал сильнее, потому что Денис был где-то недалеко. И вопросов мне задали еще больше.
- Не хочу вас пугать, но для безобидной физиологической пульсации это слишком сильно. Говорите, у вас это бывает, но не беспокоит?
- Нет, не беспокоит.
- Ладно, - Алексей Васильевич задумчиво пожевал губу. – Будем смотреть. Возможно, раньше это было в пределах нормы, а травма усугубила. Постараемся сегодня сделать томографию и узи, а там посмотрим. Быстренько, - он повернулся к студентам, - давление измерить, а кто-нибудь за кардиографом, бегом.
Пока голубоглазый сосредоточенно измерял мне давление, другой парень притащил портативный кардиограф. Изучив выползшую из него ленту, врач кивнул:
- Ну ладно, инфаркт в ближайшие полчаса вам точно не грозит, уже неплохо. Огромная просьба, даже не просьба, а строгий приказ. Если вдруг самочувствие ухудшится… ну там сильно закружится голова, дурнота накатит, дышать станет трудно, не ждите, что сейчас пройдет, сразу жмите тревожную кнопку или соседку просите. Там мама ваша в коридоре? Если может, пусть пока с вами побудет.
Огоньки загорались и гасли на протяжении девяти лет. Я привыкла к ним, и это было даже приятно, особенно в первый момент, когда они появлялись: мягкое тепло, как будто внутри развернулся бутон цветка. Но тревога вообще заразна, и я уже всерьез начала подумывать, не маскируется ли под огонек какая-нибудь опасная пакость.
Фу, ну что за чушь, ведь прекрасно знаю, что со мной. Хотят – пусть ищут. Профилактический осмотр под это дело мне точно не повредит.
Наконец меня оставили в покое. Мама, расспросив, как и что, устроилась на стуле с книгой, а мне делать было нечего - только ждать, когда Денис зайдет после операции.
До обеда он так и не появился, затем меня сгрузили на каталку и увезли сначала на узи, потом на томографию. После подробнейшего изучения всех моих внутренностей, от шеи до попы, эскулапы выдали заключение: ничего. То есть какие-то мелкие ошметки нездоровья вроде загиба желчного пузыря и камешка в почке нашли, но абсолютно ничего такого, что могло бы вызывать пульсацию. Ни аневризм, ни опухолей, ни защемлений. Однако узи показало в этом месте усиленный кровоток, а тепловой датчик – локальное повышение температуры на целый градус. То есть и тепло от огонька мне тоже не померещилось.
Сопровождавший меня Алексей Васильевич ерошил тронутые сединой короткие темные волосы, тер подбородок, но вынужден был признать, что абсолютно ничего не понимает.
- Дело в том, Альбина, - объяснял он, - что мы исключили процентов на девяносто пять органику. Я бы предположил, что у вас неврологическая проблема, но кровоток и температура ставят это под сомнение. Откуда это там и по какой причине, абсолютно непонятно. Будем думать, возможно, еще какие-то обследования проведем. А может, неврология вас к себе заберет, если сочтет нужным.
Похоже, мои сломанные ребра и сотрясение мозга уже никого не интересовали. Хотя с ними в неврологии как раз было бы сподручнее. Тут я вспомнила про куриную слепоту, которая и привела меня на больничную койку, но врач отмахнулся: мол, если переведут в неврологию, там они со всем и разберутся.
- Денис приходил, - сказала мама, когда меня привезли обратно. – Не дождался и ушел. Мы с ним поболтали немного.
- О чем, интересно? – насторожилась я. – Обо мне?
- Ну зачем же? О нем.
- Еще лучше! Ма, не надо, пожалуйста. Я сама как-нибудь, ладно? Или все получится – или не получится, но у меня.
- Перестань дергаться. Я просто спросила, почему именно анестезиолог. Мне вообще всегда интересно, как врачи выбирают себе специальность. Кто-то с детства мечтал, кого-то в нужную ординатуру не взяли, пришлось идти туда, куда проще поступить. Ты знаешь, что Денис твой Первый мед с отличием окончил? В семье у него все врачи – родители, бабушка, дедушка, сестра. Родители – хирурги, а у него с хирургией как-то не завязалось. Но все равно в операционной.
Про Первый мед я, конечно, знала. Об учебе мы друг другу в переписке рассказывали. А вот о том, что с отличием, он умолчал. О том, что все в семье врачи, тоже. Интересно, почему? Хотя если учесть, как мы перепрыгивали с одной темы на другую, то ничего удивительного.
- А что он сказал? Придет еще?
- Придет, когда освободится.
Если вчера мне хотелось просто его увидеть, то сегодня, после утреннего поцелуя, пусть даже такого скромного, мимолетного, этого уже было маловато. Маму-то я еще могла спровадить прогуляться по больнице или на улицу - да она и сама бы ушла, - но соседка специально будет лежать, как прибитая, смотреть на нас и слушать.
Я вдруг подумала, что прошла неделя с того момента, как я впервые увидела Дениса. Всего неделя – или целая неделя? Еще – или уже? Но как бы там ни было, мне казалось, что намного больше.
- Кажется, я понравился твоей маме, - сказал Денис, когда дверь за ней закрылась. – Это радует.
- Почему бы и нет? – перебирая по одеялу пальцами на манер краба, я подобралась к его руке. – Поймала!
- Нет, это я поймал, - два краба переплели лапы. – Лучше скажи, что на томографии. Мама сказала, у тебя пульс какой-то непонятный в животе.
- Ничего на томографии. И на узи тоже. Что-то пульсирует, но ничего не видно.
- Так не бывает, - он покачал головой. – Пульсирует обычно сосуд, если его что-то сдавливает или раздражает.
- Ничего не сдавливает, в том-то и дело. Но почему-то там усиленный кровоток и тепло. Врач сказал, что меня, может быть, в неврологию переведут.
- Можно? – Денис потянул за одеяло, но остановился на полпути.
- После того как ты меня в операционной и в реанимации всю с ног до головы изучил? – фыркнула я. – Да ради бога, тем более меня уже полбольницы, наверно, перещупало.
- Ну, допустим, в операционной все лишнее простынкой прикрыто, - он откинул одеяло и поднял рубашку до груди. – А в реанимации – да, было дело. Знаешь, со мной такое впервые, когда сначала увидел девушку голую, а потом уже с ней познакомился. В реале, я имею в виду.
- Наверно, если б не сотрясение и не отходняк от наркоза, мне было бы неловко.
Это был такой тонкий-тонкий разговор совсем другого уровня, поверх слов, когда взгляды говорят намного больше. И что-то еще – что вообще невозможно описать, только почувствовать.
«Надеюсь, увижу снова. В другой ситуации».
«Нисколько не возражаю».
Огонек, казалось, сошел с ума. Ну еще бы! Если это маячок, то как только Денис нашел его пальцами, навигатор сказал свое стандартное: «Вы приехали». Просто я никогда еще так основательно не приезжала. Как будто врезалась в стену заложенного в маршрут дома.
- Ни фига себе! – нахмурился он. – Если б не знал, что на КТ и узи чисто, сказал бы, что это полностью созревшая аневризма и она вот-вот разорвется.
- Послушай…
Я подумала: а что было бы, если б я ему рассказала? Поверил бы? Вряд ли. Хотя… кто знает. Если б я была уверена, что мы идеальная пара, может, и рассказала бы. Но этого мне не узнать никогда. Что не идеальная – возможно, и узнаю… ой, нет, об этом даже думать не хочу! А вот идеальная ли… Поэтому не скажу.
- Денис, у меня эта штука уже девять лет. Исчезает, снова появляется. Иногда слабо, иногда сильнее. Если б было что-то серьезное, наверно, давно умерла бы уже.
- И ты к врачу с этим не обращалась?
- Обращалась. А что толку, если ничего нет. Особенность нервной системы. Эта… как ее? Вегето-сосудистая дистония.
- Ну, на западе считают, что такой болезни не существует, - он так и держал пальцы на огоньке. – Нет, правда, что-то уж очень сильно. Или ты сейчас так нервничаешь? – Денис словно невзначай, поддразнивая, коснулся мизинцем груди.
Ты издеваешься, зараза? Нервничаю? Это так теперь называется? А сам тогда с чего вдруг ногу на ногу положил?
- Да, наверно, - я посмотрела на него в упор и увидела, что в глазах плещется смех. Такой… волнующий и взволнованный.
Черт, черт, если б я не была колодой со сломанными ребрами и перманентным головокружением!..
