Книги
5
- Добрый день, - сказал он и остановился на пороге, похоже, не зная, как вести себя дальше. Как врач – так он не мой лечащий. Как мой парень – ну это, наверно, было бы несколько преждевременно.
Я знала, что в воскресенье у него выходной, значит, пришел только ради меня. И одет был в повседневное – те же черные джинсы и зеленую рубашку-поло.
- Мам, это… Денис, - пробормотала я.
Хоть мы с ней и говорили только что о нем, от неожиданности все равно растерялась. Он справился быстрее:
- Мы с вами разговаривали вчера по телефону…
- Да-да, спасибо большое, что позвонили, Денис, - кивнула мама, видимо, решив взять палочку регулировщика в свои руки. – Расскажите, пожалуйста, как с Альбиной все обстоит, а то мне толком ничего и не объяснили.
На самом деле она все выяснила – иначе это было бы совсем на нее не похоже, но для завязки разговора такой заход вполне годился.
- Ну я все-таки не лечащий врач, даже не хирург, - кажется, Денис смутился еще больше.
- Неважно, - возразила мама. – Аля сказала, вы анестезиолог. И реаниматолог. Наверняка должны знать.
Денис покосился на меня с подозрением, явно пытаясь прикинуть, что именно я рассказала ей о нем. Потом повторил все то же, что говорил в реанимации, но чуть более подробнее.
- Одно из сломанных ребер задело легкое, но кровотечение было небольшим и само прекратилось. Поэтому понадобилась только санация полости и удаление отломка. Разрез маленький, но дренаж пока не позволяет использовать реберный бандаж или тугую повязку, поэтому никаких резких движений.
Мама внимательно слушала, кивала, но я-то понимала, что она поглядывает на него оценивающе. Наверно, любая мама незамужней взрослой дочери смотрит на появившихся в поле зрения мужчин как на потенциальных кандидатов в зятья, но она-то оценивала Дениса на шаг дальше - в качестве возможного отца ее внучки. От этого было одновременно неловко и… приятно. Я вспомнила, как он повернул меня на бок, чтобы вытащить дыхательную трубку, и по спине пробежала стайка мурашек.
- Большое спасибо, Денис, - мама поднялась со стула, освободив ему место. – Я вниз спущусь, в кафетерий.
Она вышла, Денис сел рядом со мной, но разговаривать все равно было неудобно: соседка таращилась на нас из-за вязанья, пытаясь понять диспозицию. Это было как свидание под надзором строгой дуэньи. Тогда он просто взял меня за руку, мягко и осторожно поглаживая пальцы. И сказал вполголоса:
- Вот так познакомишься с девушкой, а она возьмет и под машину бросится.
- Мама говорила с таксистом, который за мной приехал. У той машины фары не горели. Я ее просто не увидела. У меня бывает, что плохо в темноте вижу, только свет.
- Когда твой врач зайдет, скажи ему об этом, - нахмурился Денис. – Пусть потом отправит тебя в глазное отделение зрение проверить.
Вообще это был странный разговор. Да и разговор ли? Мы больше молчали, но молчание это было мягким и уютным, как сибирский кот. Я чувствовала себя ужасно, ныли ребра, болела и кружилась голова, и все-таки было так хорошо рядом с ним. А потом вернулась мама, и волшебство развеялось. Захотелось спать и одновременно – просто жутко – в туалет, и сказать неловко, потому что из одежды под одеялом на мне по-прежнему была только повязка на ребрах с примотанной трубкой. Видимо, Денис что-то почувствовал. На секунду сжал сильнее мои пальцы и встал:
- Аля, спи, у тебя глаза закрываются. Я завтра утром зайду.
Как все относительно! Бывают такие моменты, когда искренне веришь, что самое большое счастье – это не всякая там любовь-морковь, а жесткое и холодное больничное судно. Наконец с этим делом было покончено, и мама со всеми предосторожностями надела на меня трусы, носки и просторную ночнушку.
Теперь можно было спать. Глаза действительно слипались, как будто и не проспала почти сутки. Но мама с неумолимостью Немезиды вытащила из сумки два термоса, кружку и ложку. Спорить было бесполезно, пришлось выпить куриного бульона и съесть пюре. Но и после этого уснуть не удалось. Соседка ушла на процедуры, а это означало, что теперь наконец придется поговорить.
- Аля, он классный, - безапелляционно заявила мама. – Надо брать.
- Господи, ма, - захныкала я, - да тебе любой будет классный, лишь бы только захотел со мной переспать.
- Вот я даже не знаю, Альбина, - ее брови сдвинулись к переносице, прокопав в ней две вертикальные борозды, - обидеться мне сейчас или нет.
- Хочешь сказать, что нет?
- Нет. Мой отец был настоящим мерзавцем, твой… ну ты сама понимаешь. Любовь, как говорится, зла, а козлы этим пользуются. Так вот я вовсе не хочу, чтобы тобой и твоими чувствами попользовался какой-нибудь козел. Даже если ты в него влюбишься и родишь новую фею.
- Это в теории. А на практике тебе пришлось бы закрыть глаза, даже если б я влюбилась в какого-нибудь маньяка. А вообще, мам… Я, наверно, только сейчас поняла, почему у меня никогда ничего не получалось с парнями. Потому что с пятнадцати лет в подкорке сидело и зудело, что я непременно должна влюбиться. Вот прямо должна-должна, обязана. А попробуй это сделай, когда должна. Ничего не получается.
- Ну в Виктора же влюбилась, - возразила мама.
- Мам, я на него четыре года смотрела и говорила себе: ну классный же парень, умный, красивый, веселый. Вполне подходит. А когда что-то такое прорезалось, оказалось, у них с Иркой вот-вот свадьба. И ты знаешь, я даже не слишком сильно переживала. Больше, наверно, из-за того, что столько времени пыталась себя в него влюбить, а все зря.
- А сейчас?
- А сейчас… знаешь, это как огонек загорается. Только что ничего не было – и вот уже есть. Посмотрела и поняла, что нравится. Впервые увидела, ничего о нем не знаю, но вдруг потянуло. И так жаль стало, что появился огонек. Вот все время говорила себе, что должна, а в итоге понравился парень, в которого как раз влюбляться нельзя, потому что у него есть идеальная пара. И тогда начинаю себя убеждать, что, может, это я его пара. А если и нет, то все равно, это же ради дара. Обычные люди влюбляются не для чего-то. Прости, мам, но меня все это достало. И если у нас с ним что-то получится, то это будет не ради высокой цели, а потому, что я так хочу. А еще я хочу спать, так что извини.
Словно лопнула перетянутая струна, и я поняла, в каком напряжении жила все эти годы, не замечая его. Причина моей катастрофической невезучести в личной жизни лежала на поверхности, но я ее в упор не видела. Когда каждого встречного парня оцениваешь как потенциального быка-производителя и пытаешься прикрутить к этому чувства, сложно рассчитывать на успех. Если б не было все подвязано на любовь, сделала бы ЭКО, и никаких проблем. Хотя… в этом случае проблем и так не было бы, прекрасно обошлась бы и без доноров.
Ирка, которая не знала, в чем дело, постоянно пыталась подыскать мне пару и бесконечно удивлялась, почему у меня ни с кем не складывается. Ну красивая же девка, говорила она, умная, хозяйка в доме, что этим придуркам еще надо. Но придурки тут как раз были ни при чем, познакомиться со мной желающих хватало. Это барышня одна оказалась слишком разборчивой.
Я думала, мама будет спорить, попытается переубедить, но она промолчала. Повернувшись на тот бок, который без трубки, я натянула одеяло до ушей и почти уже уснула, но, видимо, не судьба мне была в этот день выспаться за все предыдущие бессонные ночи и за несостоявшийся отпуск. Подумалось вдруг, что надо бы на работу как-нибудь сообщить, там будут в экстазе. А, кстати, где мой телефон?
- Мам, - я высунула нос обратно, - а телефон мой нашла?
- Нашла, - проворчала она, - спи. В тумбочку положила. Сейчас без головы можно жить, а без телефона точно нет.
И даже ведь что-то сниться начало, но тут же бесцеремонно растолкал маленький кругленький врач со светлыми пушистыми кудряшками вокруг лысины.
- Как мы себя чувствуем? – поинтересовался он, пока я пыталась сфокусировать на нем расплывающийся взгляд. – Температурки нет?
Электронный термометр ответил вместо меня, что все в порядке.
- Вы лечащий врач? – строго спросила мама. – Или дежурный?
- Дежурный-дежурный, - кивнул тот. – Лечащий завтра будет. Давайте дренаж гляну.
Мама помогла мне задрать рубашку, чтобы я не слишком махала руками, и врач придирчиво оглядел трубку и примотанную медицинским скотчем пластиковую капсулу.
- Хорошо, - одобрил он, - почти сухо. Если все будет в порядке, завтра снимут. И, кстати, вставать уже можно, но осторожно. До туалета и обратно. Сейчас потерпите немного, будет неприятно.
Его пальцы пробрались под повязку, стягивающую ребра, и, осторожно пробежав вдоль нижнего к грудине, задержались на солнечном сплетении – там, где пульсировал огонек.
- Та-а-ак, - нахмурился он, - а это у нас что такое? Такого тут быть не должно.
Мы с мамой переглянулись с тревогой. Я была уверена, что огоньки – это нечто из области тонких энергий и что никто, кроме меня, не может почувствовать пульсацию. Но оказалось, это вполне реальная вещь. Странно только, что никто не заметил во время операции, особенно учитывая, что Денис находился рядом: мерцать должно было сильно.
- У вас это часто бывает? – врач продолжал ощупывать мое солнечное сплетение и даже послушал, что там творится, через фонендоскоп.
- Что бывает? – включила я дурочку, чтобы выяснить, что чувствует он.
- Вот эта пульсация, - он приложил мои пальцы к огоньку.
- А-а-а… иногда бывает, да. Я читала в интернете, пишут, это может быть что угодно.
Ответом была выразительная гримаса: ох уж эти читатели интернета!
- Вот именно, что угодно. От самого безобидного до самого, не хочу вас пугать, неприятного.
Вернув повязку на место, врач, на бейдже которого значилось «Мищенко Иван Петрович, травматолог-ортопед», методично задал мне миллион вопросов, после чего вынес вердикт:
- Понятнее не стало. Наоборот, еще непонятнее. В общем, завтра я скажу об этом вашему лечащему врачу, пусть он и решает, что с вами делать. Но оставлять без внимания ни в коем случае нельзя. А пока лежите, отдыхайте, поправляйтесь. Таблеточки принесут, укольчики сделают. Аллергии на антибиотики нет? Ну и славно. Если что, кнопка вызова медсестры вот здесь, не стесняйтесь пользоваться. А то такие стеснительные есть, которые не хотят никого утруждать, а потом с ними хлопот не оберешься. Счастливо оставаться.
- Мать, - простонала я, подняв глаза к потолку, как только врач шариком выкатился в коридор, - может, мы все придумали? Может, это у нас просто какая-то наследственная патология? Ну не знаю, нетрадиционная ориентация брюшной аорты или генерализованное тревожное расстройство?
- Ну ты и скажешь! – фыркнула мама. - Нетрадиционная ориентация брюшной аорты! Прекрасно же знаешь, что нет.
Она запустила руку под одеяло и через рубашку нащупала огонек.
- И правда, вот он. Если честно, мне и в голову не приходило, что другой человек может его нащупать.
- Мне тоже. Думала, это такое лично мое. И что теперь, интересно, со мной будут делать?
Вместо ответа мама достала телефон и минут на пять погрузилась в гугл.
- Много чего. Вплоть до диагностической лапароскопии. Потому что причин миллион. От всякой нервной фигни до опухолей, которые сдавливают сосуды.
- Врачам сейчас премии дают за первичную диагностику рака, - внезапно подала голос соседка, - вот они и стараются.
Хоть я и знала, что это не рак, но все равно стало как-то не по себе. Тем более, одно другому не мешает.
Взяв с меня клятвенное обещание доесть пюре и допить бульон, мама засобиралась домой.
- Завтра утром приду, - пообещала она. – Веди себя хорошо, в туалет аккуратно, если что – зови медсестру. Все, будь умничкой. И не волнуйся, все будет хорошо.
