Рыжий-бесстыжий

32.

Она бы и не кончилась, в Питере в январе и в девять утра еще ночь. Но в начале седьмого случилось вполне нормальное и ожидаемое. Макс остановился на пороге открытой двери и, четко уловив момент – в миллиметре от оргазма, спел традиционный утренний гимн: «Вставай, проклятьем заклейменный!»

- Чертово отродье, - пробормотав Дима. – Тапка на тебя не хватает.

Спасибо, господи, за мужчину, который говорит так же, как и я! И плевать, что словари настаивают на том, что не «тапок», а «тапка». И который всего лишь угрожает коту этим самым тапком.

- Давай кто-то покормит, а кто-то лоток вытряхнет, - предложила я. – Так быстрее будет. Кстати, а почему он у тебя на улицу не ходит?

- Потому что нормальный буржуйский котик, а не босяк какой-то, - Дима нашарил на полу трусы. – Ходит, но только когда тепло и сухо. На заднем дворе ямы роет. А когда грязно и холодно – дома. Но по снегу с удовольствием гуляет.

Исполнив повседневные обязанности кошачьих рабов, мы вернулись в постель. Макс прокрался вслед за нами, остановился у кровати и издал что-то вроде журавлиного курлыканья.

- Ну ладно, иди сюда, Ирод! Надо же исполнить ритуал.

Нагнувшись, Дима поднял кота на постель. При этом покосившись на меня: не буду ли возражать. Макс проковылял по одеялу в борозде между нами и принялся осторожно кусать его за нос, жмурясь от удовольствия. Потом подумал и проделал то же самое со мной. Нежно и деликатно, чтобы не причинить боли. А потом развалился на спине, подставив нам брюхо: чешите, холопы! Ну куда тут денешься, пришлось чесать, сталкиваясь руками и давясь от смеха.

- Ритуал? – спросила я, когда Макс отправился по своим кошачьим делам. – Он что, каждый день такое проделывает?

- Да. Только не так. Обычно я его кормлю, потом беру на руки, и он грызет мне нос. Но сегодня его кормила ты, поэтому и пришел. За положенным.

- Сумасшедший дом, - хихикнула я. – А можно я тебя тоже за нос укушу, и ты мне пузо почешешь?

- Только пузо? – с невинной улыбочкой уточнил Дима. – Только почесать? Или, может, лучше продолжим с того места, где остановились?

- Не, лучше с начала…

- С самого-самого начала? – его пальцы медленно-медленно поднимались от моих коленей по внутренней стороне бедер, как ртуть в градуснике. – Так?

- Мур-р-р! Да!..

Потом мы все-таки уснули, а проснулась я, когда солнце уже заглядывало в окно. От запаха кофе с подноса на тумбочке. Кажется, сказка продолжала продолжаться.

Из постели я все-таки выползла. И даже оделась. И спросила робко, как бы мне добраться домой.

- Тебе на работу надо? – скептически и где-то даже с возмущением поинтересовался Дима.

- Нет, но… - беспомощно проблеяла я, отчаянно надеясь, что он все-таки не позволит мне сбежать.

- У нормальных людей до восьмого числа каникулы.

- Да, но…

- Что «но»?

- Ну… у меня трусов чистых нет.

Зашибись отмаза! Умнее ничего не могла придумать? В конце концов, одни запасные есть. И постирать можно.

- На фига тебе трусы, женщина? Глупости какие! Если что, я тебе свои дам.

- Как мило!

- Жанна! – он посмотрел на меня умоляюще, прямо как Макс. – Останься. Пожалуйста.

- Хорошо…

Можно подумать, я и правда хотела уехать!

Мы еще раз сходили в лес, только в другую сторону, к замерзшему озеру. По первоянварской традиции доедали салаты и нарезки. Пили кофе в беседке, закутавшись в пледы. А вечером снова сделали глинтвейн. Который приворотное зелье. И занимались любовью на ковре, между камином и елкой, выставив обиженного Макса за дверь. Впрочем, тот утешился на кухне с банкой «Чойса».

А еще забрались вдвоем в душ. Надолго. А потом лежали в постели, обнявшись, и смотрели, как мигают за шторой огни во дворе.

- Знаешь, Дим, все думаю, а с чего вдруг тебя укусило иллюминацию устроить? Ты ведь даже не собирался Новый год отмечать? Только чтобы от соседей не отличаться?

Он не отвечал долго, и я поняла, что ненароком вылезла за безопасные границы. Впрочем, он вполне мог ответить: да, именно поэтому.

- Не знаю, Жанн, стоит ли вообще об этом говорить. Если нет, просто останови меня.

Он накручивал на палец прядь моих волос, и как-то бледной тенью промелькнуло, что так любил делать Илья. Когда-то очень давно. В другой жизни.

- Два года назад тридцатого декабря от меня ушла жена…