Рыжий-бесстыжий

24.

Дима взял у меня пустой бокал, воткнул в сугроб вместе со своим и бутылкой.

- Отойди подальше. К забору.

В середине двора, там, где летом, наверно, был газон, стояло какое-то загадочное сооружение, вроде трубки на треноге. Как я поняла, она предназначалась для того, чтобы плеваться ракетами. Огонь побежал по бикфордову шнуру, и в небо с треском и свистом один за другим полетели огненные шары, рассыпаясь разноцветными искрами.

Я не привыкла громко выражать свой восторг, но тут вдруг словно выбило все предохранители. Прыгала, визжала и хлопала в ладоши, как девчонка. Все вокруг гремело, взрывалось, сверкало. Казалось, в небе не осталось ни единого темного пятнышка. И не скажешь, что небольшой поселок, прямо как в городе.

- Ну как, будем хоровод водить? – Дима взял меня за руку.

- Хоровод? – прыснула я.

- А что? Ничуть не глупее ангела, - он потащил меня за собой вокруг елки и запел: - Маленькой елочке холодно зимой...

- Из лесу елочку взяли мы домой! – подхватила я сквозь хохот. – Ненавижу эту песню. Она липучая, не хуже «Гибралтара». Как вспомнишь – так потом и не отвяжется.

- Встанем под елочкой в дружный хоровод, - прилетел из-за забора пьяный хор. – Весело-весело встретим Новый год!

Кончилось все тем, что у меня треснула губа. Досмеялась!

- А ведь даже и не целовались на морозе, - заметил Дима, глядя, как я слизываю с нее кровь.

Меня обдало жаром.

И правда! Было бы не так обидно.

Но тут я заметила, что идет снег. Мелкий-мелкий, едва заметный в свете фонарей. И стало еще обиднее. Потому что это вообще сказочно – целоваться вечером под снегом.

- Пойдем уже? – предложила я, вздохнув и отогнав подобные соблазнительные картинки. Не вешаться же ему на шею, в конце концов.

- Замерзла?

- Немного.

- А как насчет глинтвейна у камина? – Дима наклонился забрать бокалы и бутылку.

- Слушай, а ты случайно не Дед Мороз под прикрытием? – я посмотрела на него с подозрением. – Потому что все мои новогодние желания сбываются одно за другим. Ну… почти все.

- Может быть, - он пожал плечами. – Тогда ты, наверно, Снегурочка. Потому что мои тоже сбываются. Некоторые…

Он сказал это так, что у меня перехватило дыхание. Как будто проглотила ментоловый леденец от кашля. И тут же по всему телу провели мягкой меховой лапкой, от макушки до пяток, чуть задержавшись на животе.

Не успела я снять в прихожей куртку, как глаза заволокло. А когда наклонилась расстегнуть сапоги, ливануло из носа.

- Держи, - в поле зрения въехал клетчатый носовой платок. – Не бойся, чистый.

Мама дорогая, неужели на свете еще есть мужчины с носовыми платками, а не только хипстеры с бумажными салфетками? Может, бумажные и гигиеничнее, но…

Флеш. Мы гуляем с дедушкой, я катаюсь с горки, прямо на попе, одетой в толстые шерстяные рейтузы. И шмыгаю носом.

- Снежа, выбей нос! – приказывает дед, протягивая мне синий с белым платок.

Высморкавшись, я спрятала платок в карман и вошла в гостиную. Все так же тихо играла музыка, мигала елка, Макс дрых в своей корзине, блаженно растянувшись на спине.

- Невероятный кот, - я покачала головой. – Рядом курица на столе, а он спит. Или потому что с гипсом не забраться? Мой кот к курице был равнодушен, а вот жареную корюшку и с потолка бы унес.

- Нет, знаешь, - Дима подошел к столу и подцепил с блюда запеченную морковку. – Он не пакостник и не вор. Хоть что оставь. Правда, один раз все-таки не устоял. Видимо, очень сильный соблазн получился. Полгода ему где-то было. Я достал из холодильника копченую скумбрию, положил на тарелку и вышел на минутку. Возвращаюсь, а Макс жрет ее под столом. Пришлось немножко объяснить, что он неправ. И больше таких инцидентов не было. Послушай, давай ты немного со стола лишнее приберешь, а я пока камин зажгу?