Рыжий-бесстыжий

20.

- Дим, мне неловко, но я хочу сделать одну вещь. Потому что если не сделаю сейчас, не сделаю, наверно, уже никогда.

Вот тут-то он и стал для меня Димой. Нет, я и до этого к нему так обращалась, но в неком внутреннем реестре он все равно значился как Дмитрий. Как раньше Соколов или Дмитрий Андреевич.

Дима посмотрел на меня как-то странно. Словно я собралась к нему грязно приставать, а он не знал, как на это реагировать.

- Ну и?

- Ангела.

- В смысле? – не понял он, но тут же догадался: - А, это по снегу руками махать? А в чем проблема?

- Ни в чем, - я смущенно отвернулась. – Просто я никогда этого не делала. В детстве как-то мимо прошло. А потом уже… ну взрослая же тетка.

- Сколько тебе, взрослая тетка? Если не секрет?

- Двадцать восемь.

- Ты еще ребенок. Валяй. Если стесняешься, я не буду смотреть.

- А тебе сколько, дядечка? – я оглянулась по сторонам, выискивая подходящее нераспаханное место.

- Тридцать три. Подожди.

Дима неожиданно подхватил меня на руки – под спину и под колени. Нагнулся и уложил подальше от себя, на чистый снег. И пояснил:

- Ангелы пешком не ходят.

Я старательно повозила по снегу руками, рисуя крылья. Осторожно встала, критично осмотрела свое творение. Ангел получился какой-то скособоченный, но все равно я осталась довольна. И в первую очередь тем, что все-таки решилась это сделать.

- Сфотографируй, - посоветовал Дима. – В подтверждение совершенного подвига.

Я вытащила из внутреннего кармана куртки телефон и охнула.

- Черт! Ольга там, наверно, уже решила, что ты меня расчленил и по пакетам расфасовал. Я ей обещала написать.

Сфотографировав ангела, я отправила его в Вотсап, сопроводив припиской: «Все ОК».

- Пойдем уже?

- Да, пожалуй, - я зябко передернула плечами, внезапно почувствовав, что снег действительно везде.

- Замерзла?

- Ну… есть немного.

Покосившись на мои тонкие шерстяные перчатки, облепленные комочками подтаявшего снега, как панцирем, он снял свои, кожаные.

- Надевай. Давай, без разговоров.

Черт, это было так приятно! Хотелось, конечно, немного поломаться для виду, но не стала. Стянула мокрые, нырнула закоченевшими пальцами в мягкое меховое нутро. Блаженство!

Обратно шли молча, думая каждый о своем. Хотя, может, думал Дима, а я… я глупо улыбалась, и мысли таяли в этой улыбке, как брошенная в кофе зефирка.

Быстро темнело, и к дому мы подошли в тот момент, когда таймер включил иллюминацию. И я вынуждена была признать, что хоть и наляпана она без разбору, выглядит все равно лучше, чем при дневном свете. Да ладно, очень даже симпатично и празднично выглядит. Хотя встроенный профи все же сократил бы это сверкание примерно на треть. Интересно, а с чего ему вдруг захотелось все так украсить? Один ведь. Только чтобы быть не хуже соседей, у которых все сияет?

- Слушай, - спохватилась я, - мы Макса так надолго одного бросили. Он там ничего не натворит? Ну, не знаю, елку опрокинет или мишуры наестся?

- Не, - остановив у крыльца, Дима энергично принялся отряхивать меня от снега. – Вандализм в него не прописан. Не поверишь, за два года ни одной пакости. Сказочный кот.

- Да, у меня тоже вел себя идеально, - согласилась я, отгоняя мысль о том, как же буду уже завтра без этого сказочного кота. – И даже когти не пытался точить.

- Для когтей у него на задней террасе рвакля есть.

- Рвакля? – рассмеялась я, поднимаясь по ступенькам. – Поэт Цветик говорил, что нет такого слова.

- А нам с Незнайкой и с Максом плевать, - Дима открыл дверь и подтолкнул меня внутрь. – Это картонки, которые Макс рвет в клочья. Да с таким остервенелым видом, ты бы видела. Одной хватает примерно на месяц. Вот что, Жанна...

Я отвернулась, захлюпав носом. Ну разумеется – мое проклятье!

- Эй, ты чего? – испугался он. – Что случилось?

- Ничего, - захныкала я. – Вот поэтому и от чая тогда отказалась. Потому что с мороза в тепле… слезы текут. Ну что ты ржешь-то?

- Ни в коем случае, - Дима попытался сделать серьезную физиономию, но не смог. – Извини. Ладно, давай сюда все. Куртку, сапоги, шапку, шарф, перчатки. Сушить будем.

В сапоги он воткнул две лапы электросушилки, все остальное куда-то унес. Я топталась на коврике, не зная, что делать дальше. Носки, брюки, свитер, блузка под ним – все было мокрое. Ничего так погуляли.