Книги
- Луминица, вот же ты! – прокричала запыхавшаяся Виорика, выбегая на поляну. - Я тебя обыскалась!
- Что случилось, Виорика?
- Бежим скорее! Там приехали.
- Да кто же?
- Старый друг отца, бежим же, бежим, скоро за стол будут садиться.
Около коновязи стояло несколько слуг, которые хлопотали вокруг привязанных коней и переговаривались между собой. Там же стоял и Михай. Увидев Луминицу, он слегка поклонился ей. Потом шагнул вперед и окликнул ее:
- Госпожа Тордеш!
Сестры замедлили шаг.
- Луминица, не мешкай, - сказала Виорика и заторопилась в дом.
Луминица кивнула сестре и перевела взгляд на Михая, который неторопливой походкой подошел к девушке и еще раз поклонился.
- Прошу уделить мне пару минут, госпожа Тордеш, - Луминица не могла не заметить, что его просьба скорее походила на приказ.
Луминица замялась. Михай был неприятен девушке, но поскольку он был правой рукой кнеза, избавиться от него в будущем не представлялось возможным. Луминица с надеждой посмотрела на открытую дверь дома.
- Мне надо идти…
- Всего пару минут.
Михай подошел поближе к девушке, так, чтобы их разговор не слышал никто из людей, стоящих вокруг.
- Госпожа, вы скоро войдете в дом кнеза Ченаде законной супругой. Представляете ли вы, каким политическим влиянием в стране обладает кнез?
- Представляю, - настороженно ответила Луминица.
И этот туда же! Сколько же можно долдонить о знатности кнеза и его особом положении в стране?! Мне-то что с его влияния? - хотелось огрызнуться Луминице. Но она лишь склонила голову, боясь взглядом выдать накопившееся в ее душе раздражение. Луминица стояла, поджав губы, и сердито разглядывала качающийся на груди Михая серебряный крест, обрамленный рубинами.
- Зачем вы мне это говорите? – спросила она.
- Я говорю это затем, госпожа, чтобы вы помнили, - с нажимом сказал Михай, - не стоит давать вольность своему языку и рассказывать направо и налево о делах кнеза.
- О чем это вы, Михай? – удивилась Луминица, и ее удивление было искренним.
- Вы же были тогда на перевале, госпожа, не так ли? – наклонившись к девушке, шепнул Михай.
Луминица отшатнулась от Михая. Беспомощно застыв, она открывала и закрывала рот, не в силах сказать что-либо. Недавнее прошлое снова властно воззвало к ней. Мертвый с обломком стрелы в груди… его предсмертная просьба… скачущие всадники… Испуг так ясно нарисовался на лице девушки, что скрывать что-либо было уже поздно, даже если бы она и захотела все отрицать.
- Так вот, - продолжил тем же шепотом Михай, пронзительным взглядом сверля девушку. - Не вздумайте рассказать кому-нибудь о том, что вы там видели. Или слышали. Поняли? Это не понравится кнезу.
Луминица стояла, скованная растерянностью и страхом.
- Госпожа, вы слышите меня?
Луминица машинально кивнула.
- И вот еще, - Михай снова наклонился к девушке. - Вы были на перевале одна? Или… кто-то был там с вами?
Луминица побледнела. Тамаш! Если Михай заподозрит его, то Тамаш в смертельной опасности. Луминица не могла сказать, почему она так думала, но не засомневалась ни на секунду в правильности своего ощущения. «Это страшные люди. Держитесь от них подальше!» - зазвучал в ее голове предостерегающий голос Тамаша. Тамаш! Нет, ни за что! Они ничего не узнают. По крайней мере, от нее.
Луминица упрямо покачала головой и смело подняла взгляд на Михая, надеясь, что он не сможет прочитать в ее глазах правду. Как скала, нависал Михай над девушкой, и в его взгляде читались угроза и подозрение.
- Я была там одна, - четко сказала Луминица.
Она отвернулась от Михая, гордо подняла голову и медленно пошла в дом, чувствуя спиной взгляд мужчины. Этот взгляд ползал по ее спине, как мерзкое склизкое насекомое. И Луминице так хотелось отряхнуться от него!
Закрыв за собой дверь, девушка привалилась к стене и закрыла глаза. Руки у нее дрожали. Разные мысли хаотично метались у нее в голове. «Какая же я была дура! – думала она. - Ну конечно, это были люди кнеза. Кто же еще посмел бы так хозяйничать в его владениях! Тогда получается, что того мужчину убили по приказу кнеза? Или кнез не знает об этом, а Михай обделывает свои черные делишки у него за спиной?» Мысль была соблазнительной, но Луминица тут же с сожалением была вынуждена отказаться от нее. «Нет, кнез здесь при чем, очень даже при чем». Только сейчас Луминице пришло в голову, что кнез появился у них в первый раз почти сразу после того происшествия. Луминица похолодела. Так зачем же приехал тогда кнез? Сказал, что решил с соседями познакомиться. Но правда ли это? Она вдруг вспомнила, каким тяжелым взглядом следил за ней кнез. Как будто решал, что с ней делать. А вдруг он решил ее тоже…
Луминице стало так страшно, что по спине пробежал озноб. Она прижала руки ко рту, чтобы подавить в себе крик. Нет! Нет, этого не может быть. Зачем бы он стал тогда свататься?
Как любая женщина, Луминица могла с уверенностью сказать, кому нравится. Она чувствовала, что нравится Тамашу, ощущала это с первой минуты их знакомства. Но точно также она была уверена в том, что нравится кнезу. Боялась понравиться ему, противилась этому, но в то же время где-то в глубине души и желала этого. А какая женщина, пусть даже ради инстинктивного кокетства, заложенного в ней самой природой, не мечтает влюбить в себя такого человека, как кнез? Остроумного, прекрасно образованного и с манерами истинного придворного. И это помимо богатства и знатности. Внимание кнеза льстило Луминице, но и пугало ее, пугало до дрожи. При мысли о предстоящей жизни наедине с этим человеком Луминица чувствовала, что ее вопреки воле засасывает в темную бездну, завораживающую и пугающую. Но видит Бог, если бы она могла избежать этого замужества, она бы сделала все от нее зависящее!
Из размышлений о кнезе ее вывела мать, которая, проходя мимо, сердито шикнула на дочь:
- Батюшка сердится, что ты копаешься?
И Луминица, смутившись, быстро побежала в зал.
Отец беседовал с богато одетым незнакомцем, примерно одного с ним возраста. Незнакомец был уже слегка сед, и пожалуй, слегка плешив, хотя его высокая фигура с мощными плечами и толстой шеей говорила о том, что силы еще не скоро оставят его.
- А вот и моя младшая дочь, Мирча, - сказал Богдэн, указывая рукой на Луминицу.
Та низко склонилась перед гостем.
- Какая красавица! – добродушно цокнул языком гость. – Вся в мать пошла. Та тоже в юности красавица была. Да и сейчас тоже, - спохватился он, увидев, как в зал входит Кателуца. - Я говорю, госпожа Тордеш, что вы такая же красотка, как и раньше. Желаю вам век цвести и не отцвести.
- Ах, Мирча, вы все такой же шутник, - сказала мать и махнула на него рукой.
Мирча засмеялся рокочущим смехом и подмигнул Луминице. «Какой веселый!» - подумала девушка и не удержалась от ответной улыбки.
Гость остался на обед к радости и родителей, и детей. За обедом разговор шел о службе при дворе принца Иштвана и совместном походе против Литовоя. Куст воспоминаний, уходящий глубокими корнями в бесшабашную юность, цвел пышным цветом.
- …И вот за это король пожаловал мне поместье недалеко от Сигишоары.
- О! Так это от нас всего в двух днях пути, - удивился Богдэн. - Жаль, не знал. Ну теперь ты должен у нас почаще бывать. Не отвертишься.
- Да я там почти и не бываю, - покачал головой Мирча. - Все при дворе. То туда меня пошлют, то сюда. Вот когда уйду со службы, тогда буду сиднем на одном месте сидеть.
- А мне особо не повезло, - грустно заметил Богдэн. - Думал на службе горы золотые найти, а нашел лишь долги.
- Не расстраивайся, старый друг, - хлопнул его по плечу Мирча. - Зато вон какие дети у тебя получились! Это получше любых поместий будет.
И он снова подмигнул Луминице с Виорикой.
- А как у тебя с этим дела обстоят? Как твоя красавица Стефения?
- Нет Стефении, Богдэн. Уже много лет как похоронил ее, - Мирча погрустнел.
- Как же так? А дети?
- И детей Бог не дал, Богдэн, - покачал головой Мирча. - Стефения вот-вот должна была родить, как меня Иштаван ко двору принцессы Анны с поручением послал. Она не жаловалась, нет. Только грустная-грустная за мной по дому ходила. Я даже прикрикнул на нее. Сказал, что она мне своим видом нехорошее в дороге пророчит. Она ничего не ответила, обиды не показала, только долго-долго на прощанье обнимала, как будто отпускать не хотела. Мне и неловко, и стыдно. Я ее одернул, поехал. Обернулся – стоит и вслед мне смотрит…- Мирча поморщился и задумчиво потер лоб, как будто пытаясь облегчить этим боль воспоминаний. Все молчали, не желая перебивать его. - А когда вернулся, мне сказали, что она родами-то… того… Два дня еще жила, бредила, все меня звала, а потом и…
Луминица наклонилась над столом низко-низко. Она не хотела, чтобы кто-нибудь увидел слезы, которые начали жечь ей глаза.
- А ребенок, Мирча? – жалостливо спросила Кателуца.
- Ребенок выжил. Дочка была. Но недолго зажилась после матери. Годика два ей было, как заболела и умерла.
- Ах ты бедный! - запричитала Кателуца. - Надо же как не повезло-то!
- Да ладно, давно это было уже. Сколько лет с тех пор прошло!
- А что больше не женился? – поинтересовался Богдэн. - Неужто других невест не сыскалось?
- Да как-то не хотел после Стефении, - ответил Мирча. - Конечно, если бы таких красавиц встретил, как твои дочки…
Мирча добродушно улыбнулся Луминице и Виорике.
- А бери вон Виорику, - предложил Богдэн. - Чем не жена? Хозяйка из нее знатная выйдет.
Виорика покраснела и сердито посмотрела на отца.
- Да куда мне, старику, такая красавица? – отказался Мирча. - Нет уж, Богдэн, уволь. Старый одер и молодая кобылка в одной упряжке борозды не вспашут. Да и времени у меня нет. Все по делам Ладислава хлопочу. Недосуг мне семьей обзаводиться. Уж видно так Богом назначено, чтобы мне одному век доживать. А на том свете меня Стефения с Катринкой ждать будут.
- Ну как знаешь, - сказал Богдэн, подливая Мирче вина. - А к нам-то каким ветром тебя занесло?
- Да проездом я. Послал меня Роланд Борш, чтобы гонца одного поискать. Затерялся он тут где-то.
- Какого гонца? – спросила Кателуца, подкладывая гостю в тарелку большую гусиную ножку.
- Да ехал тут один к Ладиславу, с каким-то посланием важным вроде, да как в воду канул. Уж скоро месяц как. Ладислав рвет и мечет. Зачем ему этот гонец сдался – один черт знает, - тут Мирча пожал своими мощными плечами. - Вот и приходится мне, старику, блуждать по горам и искать эту пропажу. Ну да что поделать? Если уж родился котом – ешь мышей, – лицо Мирчи, выражающее недоумение, было таким забавным, что Виорика прыснула и тут же закашлялась, чтобы скрыть смех.
- Да где же он пропал?
- А шут его знает. Из Текуча выехал, а в Абруд не приехал. Кнез Ченаде говорит, что к нему он не заезжал. Вон провожатого со мной послал, чтобы я в округе поспрашивал. Я как услышал, что ты здесь рядом живешь, думаю: непременно заеду.
- А как выглядел гонец тот? – не смогла сдержаться Луминица.
Мирча внимательно посмотрел на нее.
- А выглядел он так: высокий, черные длинные волосы, усы, белый суман²⁶, расшитый серебром и подбитый куньим мехом, широкий кожаный пояс с вышивкой…
«Тук-тук, тук-тук» - начало биться сердце Луминицы. Слова Мирчи воскрешали в ее памяти и так слишком памятные картины недавнего происшествия. Незнакомец, полулежащий у дерева. На груди у него расплывается кровавое пятно. Он держит Луминицу за руку и что-то говорит. Но до девушки с трудом доходят его слова. Что-то вроде «убить». То, что его хотели убить, Луминица поняла и так. «Передать Ладиславу». Теперь Луминица догадалась, что послание предназначалось королю. Гонец даже почти сказал тогда «коро…» и умер. Он говорил еще какие-то непонятные то ли имена людей, то ли название мест. Это Луминица не очень хорошо запомнила.
Что же делать? Мысли лихорадочно закружились в голове девушки. Сказать Мирче, что гонца убили люди кнеза? Но в памяти тут же зазвучали голоса, на разные лады пытающиеся донести до нее одно и то же. «Не стоит рассказывать направо и налево о делах кнеза». «Грозен кнез, и особо болтливым найдет способ языки укоротить». И как мольба: «Не надо с ними иметь никаких дел, Луминица. Это страшные люди. Держитесь от них подальше».
Что же делать? Надо рассказать правду Мирче, такому милому Мирче, который смотрит на нее с доброй отеческой усмешкой. Ведь он же ищет гонца! Но тогда участие в этом деле Луминицы выплывет наружу. Кнез обязательно догадается о том, кто выдал его. А она через два дня окажется в его замке, в его полной власти, оторванная от семьи и родных, безо всякой помощи. И свадьбу уже не отменить и не отстрочить. Даже если попросить отца. Отказ кнез воспримет как оскорбление. Сердце Луминицы сжалось. Нет, она не смеет ничего рассказать. Не только ради себя, но и ради своей семьи. Да и тому человеку это не поможет. А его послание… Ну так она толком ничего не поняла. Не расслышала. Так убеждала себя Луминица, пока ее сердце быстро гнало по телу кровь, смешанную с волнением и страхом.
- … ехал на гнедом коне, к седлу сумка была приторочена. Ты что-то припоминаешь, дочка? – донесся до Луминицы добродушный голос Мирчи.
Луминица покраснела и отчаянно закивала головой.
- Откуда же ей знать его? – удивилась Кателуца.
- Ну она ведь целыми днями по горам скакала, - невинно заметила Виорика, и сердце Луминицы снова тревожно забилось.
- Будет тебе языком трепать, Виорика, - строго осадила ее мать. - Нет, Мирча, если бы Луминица кого-нибудь встретила, она обязательно рассказала бы нам. Не так ли, Луминица?
И Луминица вынуждена была кивнуть головой в знак подтверждения. Тук-тук, тук - тук, тук… – постепенно успокаивалось ее сердце. Душу больно жгла мысль о неправильности ее поступка, о некоем предательстве, которое она совершила по отношению к умершему, отчаянно взывавшему к ней из-за порога смерти. «Мне придется с этим жить, - думала Луминица. - Как я смогу? И смогу ли?»
[26] суман - верхняя одежда из овчины с длинным рукавом
