Книги
Следующие несколько дней Луминица и носу не казала из дома. Ночью ей чудились в отдалении стук копыт и крики чужаков, разыскивающих ее. Луминица вжималась в одеяло, дрожала, прислушиваясь к каждому скрипу и шороху, и засыпала только ближе к рассвету. Утром она вставала вся разбитая и измученная ночными кошмарами, которые не могла вспомнить.
Раз вечером, когда девушка поднималась по ступенькам к себе наверх, ей показалась, что наверху стоит смутно знакомая темная фигура, прижимающая левую руку к груди. Сердце Луминицы заколотилось, как бешеное.
- Ты что остановилась? – с удивлением спросила ее Виорика и, обогнав сестру, легко взбежала наверх.
Луминица уже было протянула руку, чтобы остановить сестру, но увидела, что никакой фигуры там не было, а ее просто обманули ночные тени и сквозняк, колыхавший занавеску. Она ничего не сказала Виорике, но заставила себя скрепя сердце подняться наверх и задвинула дверь своей комнаты на засов.
Впрочем, через несколько дней девушка смогла побороть свой страх, и к ней почти вернулся и сон, и прежнее душевное равновесие. А вскоре мысли Луминицы и членов ее семьи стали заняты новым событием, привнесшим в их жизнь приятное разнообразие.
Одним утром у ворот дома Тордешей зазвучали копыта лошадей. Прибежавшая с докладом служанка привела домочадцев в смятение.
- Какой-то знатный господин, господин Тордеш, - сказала она, и Богдэн торопливо вышел из гостиной, а за ним побежала и матушка.
Не в силах сдержать свое любопытство, дети бросились вниз, чтобы увидеть нежданных гостей. Они осторожно выглянули из-за двери.
- Ой, и правда какой-то знатный вельможа! Вон сколько слуг его сопровождает! – взволнованно зашептала Виорика. – А одет-то как богато!
Из укромного места сестры и братья наблюдали, как Богдэн поклонился несколько раз гостю, а тот лишь качнул головой в ответ. В толпе слуг, окружавших вельможу, Луминица увидела Михая и вздрогнула от неожиданности. По жестам отца было видно, что он униженно зазывает гостя в дом. Мать внизу нервными окриками давала приказы служанкам и кухарке. Потом она тоже выбежала из дома, на ходу накидывая дулумэ, и присоединилась к уговорам мужа.
- Он идет! Он идет к нам в дом! С ума сойти! - возбужденно запищала Виорика.
- Виорика, беги приданое собирать. За тобой приехали, - засмеялись братья.
- Да ну вас! – сказала Виорика и побежала наверх, на ходу поспешно приглаживая выбившиеся из прически волосы.
Луминица с братьями едва успели последовать ее примеру.
- А вот и мои дети, кнез, - сказал отец, входя вслед за гостем в гостиную.
Сестры и братья онемели от удивления. «Неужели и вправду сам кнез? - подумала Луминица, низко склонившись в поклоне. - С чего это он пожаловать решил?»
- Пусть поднимутся, Тордеш, я хочу взглянуть на них, - услышала Луминица чуть хрипловатый, глубокий и властный голос.
По приказу отца дети подняли головы, и Луминица, отчаянно смущаясь, смогла, наконец, бросить взгляд на этого могущественного человека, о котором столько слышала.
Кнез оказался высоким статным мужчиной. Затейливо расшитая золотым узором и подбитая лисьим мехом шуба спускалась до колен. Из-под края шубы выглядывали красные сапоги, тоже богато расшитые и украшенные самоцветными камнями.
Кнез был немолод. Луминице показалось, что кнезу не меньше тридцати пяти, а то и сорока лет. Но при этом в черных волосах, спадавших на плечи, не было заметно ни единого седого волоска. Глубоко посаженные черные глаза кнеза излучали уверенность и силу. Губы под тонкими усами были собраны в жесткую складку. Он задумчиво посмотрел на Марку с Йонуцем, его взгляд немного задержался на лице Виорики и наконец остановился на Луминице. Кнез внимательно разглядывал девушку, и было непонятно, что за мысли мелькают в этом сумрачном взоре. Луминица потупила глаза.
- Не окажете ли, кнез, милость, разделив с нами скромную трапезу? – спросил Богдэн и снова поклонился.
Кнез, казалось, с трудом оторвав взгляд от лица Луминицы, задумчиво посмотрел на него и кивнул.
- Благодарю, Богдэн, за приглашение, почту за честь отобедать с вашим семейством, - ответил он любезно и сбросил шубу на руки служанкам.
Мать, вне себя от радости, бросилась вниз отдавать приказы нести еду и напитки.
За обедом Богдэн с Кателуцей просто светились счастьем, что такой важный человек уселся с ними за один стол. Разговор в основном велся между хозяином дома и гостем. Кателуца, вновь вспомнив все свои городские манеры, таяла от улыбок и лишь иногда вставляла замечания, касающиеся обеда, а также суетливо пыталась подложить гостю лакомый кусочек. Сыновья и дочери скромно молчали, подавленные знатностью гостя.
- А что, кнез, как сейчас при дворе? – поинтересовался отец. - Я давно оставил придворную жизнь, и даже не был на коронации короля Ласло.
- Вы потеряли такую малость, что не стоит и жалеть – махнул рукой кнез. - Поверьте мне, эта церемония недорогого стоила. Так, наспех состряпанное действие, чтобы узаконить правление матери-регентши при малолетнем наследнике сомнительного происхождения.
- Вы, вероятно, о том, что мать короля из куманов?
- О! Если бы только это, - улыбнулся кнез, но объяснять свои намеки не стал. - Вы помните короля Ладислава, Богдэн?
- Не очень, если честно. Ему было лет семь, как я оставил службу, к тому же я служил принцу Иштвану и много времени проводил в походах. Впрочем, особого достатка мне это не стяжало.
- Да, честность и верность не всегда находят вознаграждение при дворе, - с тонкой улыбкой заметил кнез. - По всей видимости, принц Иштван не оценил вас так, как вы это заслуживали.
Богдэн согласно кивнул.
- Да, все мое приобретение на службе у королевской семьи – это лишь боевые шрамы и целый воз долгов.
Кнез рассмеялся.
- Ну, вы еще дешево отделались. Порой за верность королю можно лишиться не только всего имущества, но и жизни.
- Вы про распрю Кеседи и Гут-Келеда с семейством Чаков?
Кнез молча кивнул.
- Да, вся страна от их вражды в разоре лежит, - покачал головой Богдэн. - До меня доходили слухи, что недавно и Гередье под опалу попали. Я слышал, что Добара Гередье поместий лишили и в цепи заковали. Что же теперь с ним будет?
- Вряд ли что-то хорошее может быть с человеком, которого подозревают в заговоре против короля, - сухо заметил кнез.
Богдэн не решился продолжить эту скользкую тему.
- Да, - сказал он. - Вся эта тонкая политика не для такого прямодушного человека, как я. Поэтому я и решил оставить двор и поселиться в своем поместье. Что ж, и такую жизнь я тоже нахожу не лишенной приятности. Я могу много времени уделять семье. Вон какие дети у меня выросли.
Богдэн с гордостью показал на детей.
Кнез посмотрел на Марку с Ионуцем. Перевел глаза на Виорику с Луминицей и снова задержал на последней взгляд.
- Я полагаю, что вы счастливчик, Богдэн, имея таких мужественных сыновей и таких прелестных дочерей. А также и прекрасную жену, красоту которой не смогли умалить годы.
Он сделал поклон в сторону Кателуцы. Та зарделась от удовольствия.
- О да! – сказал польщенный Богдэн. - Я постарался воспитать своих детей как можно лучше. Дал им неплохое образование. Больше всех по этой стезе у нас продвинулась Луминица. Она умеет читать и писать по-гречески. И даже по собственному почину выучила тосканское наречье.
- Вот как?
Кнез снова бросил заинтересованный взгляд в сторону Луминицы.
- А кроме этого, Луминица у нас еще и стихи пишет.
Брови кнеза приподнялись в знак удивления, если не сказать недоверия.
Луминице хотелось провалиться сквозь землю от всех этих похвал ее талантам и от пронзительного взгляда кнеза. Она чувствовала себя так, как если бы ее на базаре выхваливал торговец.
- Я слышал, Богдэн, что ваша прекрасная дочь еще и превосходная наездница, не так ли? – глаза кнеза впились в лицо Луминицы, которая снова, не выдержав его взгляда, потупила глаза.
- О да! Луминица превосходно держится на коне. Правда, это не совсем обычно…
Кателуца бросила на Богдэна недовольный взгляд.
- Мой муж слишком снисходителен к Луминице, - вставила она. - Я была с самого начала против подобной затеи, но кто же меня будет слушать? - Она воздела руки вверх, показывая свою беспомощность. - Для дочери благородных родителей подобное занятие абсолютно недозволительно…
- Ну что вы, что вы! – остановил ее успокоительным жестом руки кнез. - Поверьте, при дворе много женщин, которые увлекаются верховой ездой. А в свете последних увлечений короля Ласло…
Губы кнеза изогнулись в тонкой ироничной улыбке. Богдэн и Кателуца переглянулись.
- На что вы намекаете, кнез? – осмелилась спросить Кателуца.
- А разве вы не слышали о нынешней моде при дворе? Король Ласло ездит на охоту со своими друзьями-куманами, и его сопровождают и женщины. Женщины-куманки умеют скакать на лошадях не хуже мужчин. А куманская одежда сейчас настолько в фаворе, что ее носят многие придворные. Да и сам король с удовольствием ходит в высокой войлочной куманской шапке.
- Да что вы говорите! – ахнула Кателуца.
- И это наш нынешний король, - покачал головой Богдэн.
- Да, это наш законный богоизбранный правитель, - с нажимом произнес кнез.
Богдэн слегка смутился и поспешил перевести тему.
- Если мне не изменяет память, кнез, коронации Ласло на Ракошском поле предшествовал какой-то инцидент, приключившийся в королевском семействе. Я, к сожалению, уже в то время покинул двор, и до меня доходило мало новостей о том, что в действительности произошло.
- О да! Событие действительно чрезвычайное – предательство королевы и похищение наследника.
- Боже! Как интересно! – воскликнула Кателуца. - Кнез, умоляю, расскажите, что произошло.
- Не могу отказать прекрасной даме, - поклонился кнез, и Кателуца снова просияла. - Итак, все началось…
Кнез был прекрасным рассказчиком. Его рассказ разворачивал перед внимательными слушателями занимательные картины дворцовой жизни при дворе короля Иштвана, сына короля Белы. Богдэн и Кателуца, видевшие все это воочию, хотя и давно, согласно поддакивали, дополняя иногда рассказ кнеза личными воспоминаниями. Но дети Тордешей, никогда не бывавшие при дворе и впервые увидевшие человека, который прямо-таки шагнул к ним на порог из этого блистающего мира, слушали завороженно.
- …И вот, через некоторое время поползли слухи о неверности королевы Эджебет.
- Да-да, - подтвердил Богдэн. - Я тоже помню это. Рассказывали, что она нашла общий язык с Иоахимом Гут-Келедом.
- О, если бы только общий язык. Говорят, что они столковались гораздо ближе, - ехидно заметил кнез.
Кателуца, которая с наслаждением впитывала каждый звук, понимающе улыбнулась кнезу.
- Я помню, - сказал Богдэн. - что принц Иштван старался не обращать внимания на все эти пересуды, считая их досужими сплетнями.
- Да, - подтвердил кнез. - Король Иштван не желал верить в то, что близкий друг и жена настолько утратили приличия, что выбрали для своих приватных бесед супружеское ложе. Однако глупцы, закрывающие глаза на очевидное, всегда пожинают плоды своей нерешительности и трусости. И король Иштван не был исключением. Для него тоже пришел час расплаты. Однажды как гром среди ясного неба грянул, - кнез сделал эффектную паузу. - Похитили его родного сына и наследника принца Ласло.
- Да что вы говорите, кнез! Какой ужас! – воскликнула Кателуца.
- Право, это уже не в первый раз, - заметил Богдэн. - Когда Иштван был еще наследным принцем и воевал с отцом за престол, король Бела однажды захватил и держал в заложниках Эджебет и маленького Ласло. Тот был еще грудным ребенком.
- Бедный, бедный Ласло, - улыбаясь, покачал головой кнез, но Луминица не уловила в его голосе особого сочувствия. - Его детство не назовешь беззаботным и счастливым. Да, быть наследником трона – это такая обременительная обязанность…
- Но как же могли похитить наследника? – поразилась Кателуца.
- А-а, это интересно. Утром весь двор просыпается, а наследного принца нет как нет. Просто скандал. Переполох был такой… - кнез закатил кверху глаза.
- А вы были в том момент при дворе?
- Да, как раз в это время я там был, - подтвердил кнез. - Так что рассказ из первых уст. И что же выяснилось? Оказывается, ребенка увез Гут-Келед. Король Иштван был чернее тучи. Отправил людей в погоню. Те осадили замок Гут-Келеда.
- Но как же украли ребенка? Как это вообще могло произойти? – спросила Кателуца, как мать принявшая близко к сердцу беды маленького принца.
- Хороший вопрос, - кивнул ей головой кнез. - Действительно - куда мог пропасть ребенок из охраняемых королевских покоев? К тому же это уже не младенец, которого можно пронести, как поклажу. Посудите сами, украсть большого ребенка не так легко.
Слушатели согласно закивали, заинтересованные рассказом.
- Было очевидно, что произошло предательство. Король приказал провести расследование. Нянек наследного принца схватили и пытали. Молчали они недолго. Одна из них уже вскоре заговорила.
- И что же?
- А сообщила она то, что ночью сама королева Эджебет вошла в спальню и забрала куда-то ребенка. Нянька думала, что ребенок с матерью, и не стала особо тревожиться. А утром оказалось, что Ласло в замке нет.
- Как же так!
Кателуца в ужасе прикрыла рот рукой.
- А вот так! Король - к королеве. Но та наотрез отказалась подтвердить слова няньки. Знать, мол, ничего не знаю, ведать ничего не ведаю. Хотели няньку еще раз допросить, да не вышло. Она тем делом в камере повесилась.
Женщины в ужасе вскрикнули.
- Ну, или кто-то ей помог это сделать, - сказал кнез, запивая свой намек доброй чаркой вина. - Король Иштван снова к королеве. Кричал на нее так, что все вокруг уши позатыкали. Расстроился король, да и слег с нервной горячкой. А через несколько дней его не стало. Умер, говорят, от расстройства, - кнез понизил голос. - А может, еще от чего другого. Короли, как известно, на свете не заживаются. Опасное это дело.
Кнез усмехнулся.
- Так чем же дело закончилось? – спросил Богдэн.
- О, как только король Иштван Богу душу отдал, королева Эджебет тут же поспешила уехать из замка. И что же вы думаете?
Кнез обвел всех слушателей взглядом. Все отвечали ему заинтересованными взглядами.
- Не прошло и пары дней, как ровно в то же место направился и Гут-Келед с ребенком.
- У них было условлено! – вскричала Кателуца.
- Не иначе, - хладнокровно согласился кнез.
- Боже, как интересно! – Кателуца, многие годы оторванная от столицы и от дворцовых сплетен, была от счастья на седьмом небе.
Кнез продолжил рассказывать истории и оказался неистощимым кладезем различных анекдотов из придворной жизни. К тому же он обнаружил все свойства приятного и веселого собеседника, а его высокое положение проявлялось лишь в некоторой снисходительности, с которой он отвечал на вопросы хозяев. Все слушали, затаив дыхание, боясь пропустить и слово, сказанное этим таинственным человеком.
- Ну что ж, - заключил кнез, поднимаясь из-за стола. - Боюсь, что я совершенно бессовестно злоупотребил вашим временем, Богдэн.
- Ну что вы, кнез! – горячо возразил хозяин дома. - Это вы оказали нам честь, разделив с нами нашу скромную трапезу.
- Ах, кнез! – воскликнула Кателуца. - Я буду вспоминать каждую минуту, что вы провели в нашем скромном доме, с благоговением.
- Теперь я прошу вас, Богдэн, пожаловать ко мне в замок.
- С удовольствием, кнез, - зарделся от удовольствия Богдэн. - Когда прикажете.
- Ну, может, тогда послезавтра? Или у вас есть какие-нибудь дела?
- Что вы, что вы! Ради вас я бы отложил любые дела, даже если они у меня и были.
- Прекрасно! Тогда послезавтра я жду вас у себя в замке.
Кнез поклонился Кателуце и поблагодарил ее за гостеприимство, не забыв снова похвалить отменную еду и вина.
- Кстати, Богдэн, - сказал он и его взгляд снова поймал Луминицу. - Я буду рад, если ваша прекрасная амазонка будет чувствовать себя свободно в моих владениях. Любая тропа открыта для нее.
И он слегка склонил голову – поклонился – в сторону Луминицы. Та ответила глубоким поклоном.
Кнез вскоре уехал. Отец с матерью провожали гостя до ворот и вернулись совершенно счастливыми.
Так было завязано знакомство, которое породило столько надежд у родных Луминицы. С этого момента именитый сосед стал основной темой разговоров в семье Тордешей.
- Ах, какой статный мужчина! И он совсем не стар: выглядит очень молодо, – то и дело приговаривала Виорика.
- Даже если и стар, - хладнокровно замечал Марку. - Тебе же из него не жаркое делать. А в других делах он, может, и молодым фору даст.
Тут Йонуц и Луминица разражались смехом, а Виорика сердилась и топала на них ногой.
Какие разговоры вели о кнезе родители, никто не знал, но взгляды, которые Богдэн и Кателуца бросали на дочерей и особенно на Луминицу, были крайне однозначными.
Богдэн в скором времени нанес ответный визит кнезу. Назад он приехал, полностью подавленный богатством своего соседа и пышностью его замка. Многочисленные тонкие яства, которыми его потчевали, также оставили неизгладимый след в желудке Богдэна.
Одна Луминица не подпала под обаяние соседа. Девушка объясняла себе это тем, что привыкла иметь дело с более простыми и открытыми натурами. При этом она не могла не признаться себе, что вовсе и не жаждала познакомиться с кнезом покороче. Что-то в ее душе противилось этому. Что-то смущало и беспокоило. То ли непонятные взгляды, которые он бросал на нее, то ли неожиданное внимание к ее персоне, то ли что-то другое, чему Луминица не отдавала пока отчета, но что она ощущала тонким сердцем.
«Интересно, откуда он знает, что я катаюсь на коне? – размышляла она. - Впрочем, Михай мог донести хозяину о нашей встрече. Но почему он так заострял на этом внимание? И показалось мне или нет, что кнез сделал упор на слове «любая тропа»? Как будто… как будто…»
Но дальше смутных ощущений Луминица пойти не могла. Мысли роились вокруг нее, как докучные мухи, мешая наслаждаться жизнью. Но кроме Луминицы никто ничего не заметил, и девушке невольно пришлось оставить свои сомнения при себе.
