Книги
Глава 9
Нейра Бовилл оказалась строгой женщиной средних лет с громким, почти мужским, голосом, которым она отчитывала молодую бледную “медсестричку”. Так я мысленно окрестила работниц госпиталя. Когда нейра закончила свою речь, и ее подбородки перестали дрожать, она обратила взор суровых очей на меня. Эта женщина до боли напоминала вахтершу из моего бывшего университета.
– Так, это кто тут у нас? – сощурилась так, будто подозревала в краже номерка из гардеробной.
– Меня зовут Аннис. А это мой брат, Лик, – представила я нашу компанию.
Женщина кивнула.
– Нейт Ловис все о вас рассказал. Я главная благая сестра этого госпиталя, тут все мне подчиняются. На всякий случай предупрежу – мои поручения исполняются четко и беспрекословно. Даже то, что вы якобы магичка, – подчеркнула она едко, – не дает вам права задирать нос или своевольничать. А еще – белоручкам у нас не место. Если думаете бежать, то делайте это сразу.
Похоже, суровую нейру здесь все боятся. Она четко обозначила свои позиции и, кажется, намерена спустить с меня три шкуры. Но разве я, прошедшая семь кругов ада на кафедре нормальной анатомии и пережившая экзаменационные муки, должна испугаться?
– То, что мы пришли сюда, уже говорит о серьезных намерениях, уважаемая нейра Бовилл.
Секретарь обмолвился, что главная сестра происходит из нищего дворянского рода, поэтому ей пришлось работать. Она, как и прочие женщины здесь, не училась лекарскому искусству, а просто исполняет предписания.
– Так, для мальчишки тоже работенка найдется. Эй, Белла, тебе в помощь! – она махнула одной их молодых сестер, и та забрала с собой затравленно оглядывающегося Лика.
– Держись, друг мой. После госпитальных ужасов ты с полным правом сможешь называть себя мужчиной, – шепнула я ему на прощание.
– Сейчас мы направимся к крыло для самых маленьких. Надо будет покормить, переодеть, сменить постели и дать лекарства, – Бовилл описывала фронт работ, пока мы шли по длинному полутемному коридору.
Мимо прошаркала старушка с ведром и шваброй, а я вдруг ошутила резкий и неприятный запах извести. Сначала ничего поняла, но потом меня озарило: они что, используют хлорную воду для дезинфекции? В этом мире уже знают о свойствах хлорноватистой кислоты? Возможно, все не так плохо, как я думала поначалу.
В подсобном помещении мне выдали передник и чепец благих сестер, волосы я заплела в косу и убрала под платье.
– Порой к нам захаживают богатые и благородные женщины. Желая прослыть в обществе милосердными, они возятся с больными и берут с собой дочерей, – нейра Бовилл хмыкнула, показывая, что думает обо всем этом. – Чаще всего это доброта напоказ. Ведь всем известно, что девушка, которая проявляет внимание к чужим детям, станет хорошей матерью. Иногда это помогает отыскать достойных женихов.
– Я не благородная нейра и не ищу жениха. Мне просто надо заработать немного денег.
С губ женщины сорвался очередной саркастический смешок.
– Обычно молодые девушки, желая подзаработать, выбирают более простые способы.
– Сомневаетесь в моих моральных качествах? – спросила я с вызовом.
– Ох, нет, милочка. Но чувствую, что зубки у тебя острые, – она покачала пальцем. – Смотри не обломай.
Какая вредная тетка! Захотелось ответить в ее же тоне, но я лишь недовольно поджала губы. Ладно, моя цель – не поругаться. Придется потерпеть, и кто знает, быть может уже сегодня Бовилл станет разговаривать со мной по-другому.
Мы зашли в, позволения сказать, “палату”, где в деревянных кроватках лежали малыши до года. Я насчитала двадцать, не меньше. Кто-то кряхтел, кто-то кашлял и хныкал, кто-то тихонько возился в пеленках. Пожилая сестра складывала грязное белье в таз, меня она окинула заинтересованным взглядом, а после, подхватив свою ношу, вышла за дверь.
– Так, – нейра Бовилл потерла крупные ладони. – Приступаем. Я буду их кормить, а ты переодевай и меняй белье у тех, у кого не успела сменить Адель. Потом выполним предписания лекаря, им всем нужна микстура от кашля.
В ответ я недоверчиво посмотрела на нее. Всем одинаковое лекарство? Что ж, я еще посмотрю, что там за микстура, что с этими детьми и верно ли поставлены диагнозы.
Едва мы приступили к делу, как нейру Бовилл куда-то позвали, и я осталась в палате одна. В отсутствие этой женщины даже дышать стало легче. Первым делом приоткрыла оконные створки, чтобы проветрить душное, пропахшее детскими испражнениями помещение. На улице стояла солнечная безветренная погода, так что простудить маленьких пациентов я не боялась.
Тут к хору детских всхлипов присоединился оглушительный крик – один из малышей проснулся и тут же разразился громким плачем. Он сильно вспотел, и я поспешила его раскутать. Ребенок оказался мальчиком и выглядел месяца на три-четыре, был худеньким, нервным и слабым. Чувствуя смутную тревогу, я осмотрела его и обнаружила, что еще и окостенение родничков запаздывает, и кожа не совсем здоровая, а специфический запах пота добавил подозрений.
Во время моих манипуляций мальчуган кричал так, что закладывало уши. Взяв ребенка на руки, я присела на табурет и попыталась успокоить, но это не принесло результата. Зато в открытое окно проскользнул Уголек и сел возле моих ног.
– Чем занимаешься, мрряу? – спросил, лениво зевнув.
– Работаю, как видишь. Это ты бездельник и воришка.
Кот лишь фыркнул.
– Чего этот детеныш так орет?
– Его тревожат боли, – я с жалостью погладила головку мальчика. – Надо будет сообщить нейре Бовилл, а лучше кому-то чином повыше. Ему нужно особое лечение.
– А что насчет магии?
– Напомню, что я пока с ней не разобралась. Я вообще не знаю, что делать и как с этими силами обращаться. Тем более, не уверена, что такую проблему можно решить, лишь взмахнув волшебной палочкой или пробормотав набор слов.
Больше всего я боялась навредить. Самое страшное – это увидеть, как из-за моего неосторожного вмешательства ребенок закрывает глаза и перестает дышать. Просто кошмарный сон какой-то.
– Хотя бы попытайся, ну. Я не дам тебе перестараться. Помогу, так и быть.
– Нет, отстань от меня. Сам говорил, что я могу угодить в тюрьму.
– Ну давай, давай. Ты что, трусиха?
Уголек все подначивал меня, соблазнял, гипнотизировал своими колдовскими глазищами, потирался о лодыжки мордой. А потом прислонился теплым боком к ноге и замурчал.
Не знаю, почему поддалась. То ли сама внутренне этого хотела, то ли кот обладал даром внушения, но я положила ладонь на головку малыша и попробовала почувствовать в себе что-то… какое-то странное тепло, занимающееся в груди. Оно пульсировала в такт биению сердца и отдавалось уколами в ладони – более слабыми, чем до этого. Чтобы полностью сосредоточиться на этом ощущении, я закрыла глаза и прогнала из головы лишние мысли.
Я думала о том, что хочу найти источник боли и окутать его ласковым теплом, шептала слова утешения, пока крик не стал стихать. Все это время Уголек терся о мои ноги и тарахтел, как трактор.
Открыв глаза, я обнаружила, что малыш больше не плачет. Он удивленно рассматривал меня огромными серыми глазами и тянул ручку к лицу.
– Окна зачем раскупорила?! – раздался окрик нейры Бовилл, и я вздрогнула. – Детям нельзя охлаждаться!
– Здесь дышать невозможно, воздух должен циркулировать, тем более, на дворе лето, – я поднялась, аккуратно прижимая к себе малыша. – Больным нужно проветривание, чтобы в помещении не скапливалась зараза.
– Откуда ты только взялась такая умная? – она бросилась к окну, но чуть не запнулась о собственные ноги. – А животина что здесь делает?! – Бовилл уставилась на царственно сидящего на полу Уголька, ее глаза медленно наливались кровью. Но тот и бровью не повел.
– Это мой помощник.
– Да неужели? И как он тебе помогает? Склянки подает? Или молоком детей кормит?
– Уголек – волшебный кот, – пояснила я спокойно.
Бовилл цыкнула.
– Вся эта магия – не больше, чем ярмарочные фокусы. А настоящих магов по пальцам можно пересчитать, и они явно не залетают в наш госпиталь. Скажу Ловису, чтобы выгнал тебя, мне здесь не нужны…
– Зато ребенок успокоился, – я указала на малыша в своих руках, и лицо нейры удивленно вытянулось.
– Как ты его успокоила? Он же постоянно кричит и беспокойно спит, – спросила уже тише.
– Детей часто осматривают лекари? Взгляните сами, – я аккуратно уложила мальчика в кроватку и подозвала нейру Бовилл взмахом руки.
– Ну и что ты мне хочешь показать, чего я еще не видела? – тон женщины вновь стал недоверчивым и ехидным, но она все же приблизилась и вместе со мной склонилась над ребенком.
– Здесь же рахит налицо, – и я рассказала о признаках, которые смогла обнаружить. – Возраст у него какой?
– Где-то четыре с половиной месяца, может пять. Точно не знаю, его оставили под дверями местного приюта, – произнесла она, задумчиво разглядывая мальчишку. – Почему ты думаешь, что это именно рахит? Лекари могут выявить его, только когда кости уже искривлены. А этот еще слишком мелкий.
Пришло время очередных невероятных историй, и я сделала глубокий вдох:
– В родной деревне я помогала одному очень опытному лекарю, вот кое-чему и научилась. А плачет и нервничает он от боли.
Я точно не знала, как мне удалось его унять. Мой дар напрямую влияет на мозг и не пропускает болевые импульсы? Или воздействует на что-то еще? И хвостатый пройдоха тут явно не последнюю роль сыграл, Уголек действительно помог мне. Наверное, сказалась живительная сила сосисок.
Нейра Бовилл выпрямилась.
– Если ты придешь к нашему главному лекарю и начнешь умничать, он только посмеется.
– Пускай смеется. Но я с ним все равно поговорю.
В ответ она неодобрительно цокнула и велела продолжать работу. В четыре руки мы переодели и покормили других детишек, некоторые из них выглядели, почти как тот мальчик. Я не была сильно удивлена, потому что содержание, плохое питание и плохие условия у матери во время беременности здоровья детям не добавляют. Как писал один известный врач: “Бедные болеют от бедности, богатые – от пресыщенности”. Или как-то так. А сиротам во всех мирах тяжело.
Нейра Бовилл некоторое время молчала, а потом спросила:
– И как же этот твой лекарь лечил рахитичных?
– Ну, прежде всего, нужны прогулки на воздухе и витамин Д, иначе болезнь будет только прогрессировать, – сказала, укладывая очередного маленького пациента в кроватку.
По выражению лица главной сестры стало ясно, что я слишком увлеклась, и для нее словосочетание “Витамин Д” то же самое, что для меня “ядерный синтез”.
Плошаешь, Анечка. Впредь так прокалываться нельзя.
Так, надо подумать, что могли использовать во времена, когда мощных лекарств еще было? Когда не были открыты витамины? При этом средство должно быть доступным.
– У вас есть рыбий жир? – осенило меня.
Бовилл пожевала мясистые губы.
– Отродясь не бывало. Хотя, слышала, что некоторые лекари советуют всем детям пить его, но кто будет заботиться о приютских? С голоду не померли – уже спасибо сказать надо.
– Ну как же так? У вас микстура от кашля на все случаи жизни?! – возмутилась я.
– Ой, запутала ты меня совсем, – отмахнулась благая сестра и отвела взгляд. – Что лекари говорят, то и делаю, – подхватила на руки худенькую белокурую девочку и сказала: – Вот эта совсем бледная, ей еще железо прописали.
– Наверное, в приютах они плохо питаются.
– У нас плохо питаются все, кто не имеет большого поместья, фабрик, мануфактур и дохода с них. Вот они-то жируют, а остальные – что боги пошлют. Когда я была маленькой, выдался очень неурожайный год, – произнесла Бовилл тихо и печально. – Тогда такой голод стоял. Помню, мы с сестрами искали в полях пшеничные зернышки, я от истощения в обморок падала. Тогда столько народу померло, что тьма. В том числе моя мать и младшая сестренка. Сейчас еще в хорошие времена живем, не гневи богов своими словами, милочка.
Против воли я ощутила, как задергалась нижняя губа, а глаза защипало. Странно было видеть, как такая суровая женщина вдруг становится слабой от горьких воспоминаний. И тем не менее…
Увиденного было достаточно, чтобы впечатлиться и утвердиться в своих намерениях. Я хочу, нет, должна сделать для этого мира что-то полезное. Для этих бедных, рахитичных, истощенных и анемичных детей. А это возможно, лишь имея влияние и власть. Пока я, даже назвавшись магичкой, никто и звать меня никак.
Работа продолжалась, я даже поспорила с Бовилл, уговаривая ее не спешить поить всех солодкой и дать мне стетоскоп, но та твердо стояла на своем. А потом отправила за чистыми пеленками в подсобку и, когда я бегала, все-таки успела влить лекарство в детей.
К сожалению, главный лекарь так и не появился, и я не смогла с ним поговорить. А этот был именно тот человек, который мог повлиять на происходящее в госпитале.
Следующие пару часов я делала перевязки, украдкой применяя свой дар для успокоения плачущих детей. Порой даже замечала одобрительную ухмылку руководительницы. А зараза Уголек то появлялся, то исчезал, как будто в воздухе растворялся. Я боялась сделать что-то не так, поэтому тщательно контролировала себя и делала лишь то, что успела освоить. Магия пока была чем-то непонятным, как ядерная физика, но кот-фамильяр успел обмолвиться, что магов часто ведет интуиция, ею я и пользовалась.
За окнами стояла ночь, а я встала с рассветом, и уже валилась с ног от усталости. Это был невероятно длинный день: дорога до Фонвилля, приключения в городе, госпиталь Благой Алоры. И у меня осталась неделя. Всего неделя до того, как я должна предстать пред светлы очи столичных магов.
– Нейра Бовилл, а можно нескромный вопрос? – спросила, снимая передник и шапочку.
– Ну чего ты от меня еще хочешь? – она закатила глаза, упала на табуретку и сделала большой глоток крепкого обжигающего чая.
– В госпитале можно переночевать мне и моему брату?
Сейчас это был вопрос первостепенной важности. Если откажут, я даже не знаю, что делать. Разве что спать на лавке, укрывшись газеткой.
– Да, я и забыла, что у тебя нет ни сорена на гостиницу. Можете устроиться в комнате отдыха для благих сестер, все равно почти весь народ ночью по домам расходится. Расчет получишь через несколько дней, когда будешь уходить. Еще нашим работникам полагается питание два раза в день, завтра можете посетить столовую.
Я сердечно поблагодарила женщину и, окрыленная радостными новостями, побежала разыскивать Лика.
