Книги
ГЛАВА 38. ПЕРЕЕЗД
Я застыла напротив того, что еще недавно было нашим домом. Черные обугленные стены, обвалившаяся крыша, провалы окон, будто распахнутые в немом крике рты. И все, абсолютно все, что напоминало о прошлом, превращено в пепел – библиотека со старыми книгами, бабушкино кресло-качалка, мои детские игрушки и три чудесных платья, одно из которых – подвенечное. Сердце тоскливо сжалось от воспоминаний о лавке тетушки Лаванды – тогда, в наполненные добрым волшебством мгновения, я позволила себе мечтать, как однажды предстану перед алтарем с любимым мужчиной. А сейчас и платье, и мечты рассыпались прахом.
За что Робби так со мной поступил? Неужели я заслужила такую лютую ненависть – ведь он догадывался, что и я, и бабушка могли быть дома и сгореть! Он ведь клялся забыть о том, что было в лесу. Но, как оказалось, иногда слова стоят меньше самого ржавого медяка.
Холодный ветер разметал полы алого плаща и укусил за лодыжки – я поежилась и переступила с ноги на ногу. Прохожие кидали на меня то жалостливые взгляды, то любопытные, кто-то глядел с откровенным осуждением. Но заговоривать не смели.
А еще я с неудовольствием осознала, что снова начала бояться. Чувствовала – боевой настрой, воля, смелость ломаются, как старое дерево в грозу, и отчаянно пыталась залатать дыры в своем самообладании. Помогали держаться мысли об Эрике – если уж он не сдался, то не сдамся и я. Мой отважный волк сможет побороть свое проклятие, а я – свое.
Миссис Беркинс предлагала нам остаться у нее, но после долгих раздумий я решила все-таки съехать. Смотря на нее и на ее доброго мужа, я видела пожилых усталых людей, далеко не богатых, живших в маленьком домишке, и стало как-то совестно садиться им на шею вместе со старой беспомощной бабушкой. Зная характер миссис Беркинс, я бы уверена – она будет суетиться вокруг нас и искать малейший повод помочь, поэтому стало совестно стеснять их и обременять своими проблемами.
Конечно, принимать помощь Торна Глоуда хотелось еще меньше, но я убежала себя, что это не надолго, и пойти на это стоит хотя бы ради бабули. Впрочем, она была так расстроена и раздавлена случившимся, подкошена слабостью, что не нашла сил меня отговаривать. Сказала лишь: «Он потребует вернуть долг».
Что ж, потребует так потребует. Я что-нибудь придумаю.
К вечеру мы перебрались в снятый дом на тихой и уютной улочке – маленький, как будто кукольный. Сошедший с новогодней открытки.
Внутренний двор был заметен сугробами, среди них притаилась маленькая елочка со светло-зелеными юными иголками, что выглядывали из-под снежных шапок. Острая верхушка доставала мне до плеча. Может, стоит нарядить ее, чтобы создать хоть иллюзию праздника? Новый Год меньше, чем через неделю. Стоило только об этом подумать, как внутренности сжались от волнения.
– Рози! Где тебя опять носит?! – тишину и спокойствие вспорол голос дяди Джеймса.
Я обошла вокруг дома – он стоял на пороге под руку с Люсиндой. Голова ее была покрыта модной широкополой шляпкой нежно-сиреневого оттенка, руки она прятала в такого же цвета муфту. Крашеный мех? Ни разу такого не видела.
Пока я разглядывала одеяние женщины, в ворота зашли еще двое. Он – здоровяк с квадратным подбородком и широкими плечами, тащил за ручки два набитых до отказа чемодана. Она – суровая и надменная женщина с раскрасневшимися от мороза щеками и туго затянутыми в пучок волосами. Высокая и худая, та немного смахивала на цаплю.
– Глоуд также прислал тебе двух слуг, – дядя кивнул в сторону вошедших, и они представились, как Берта и Гэрри – жена и муж. – Он весьма любезен, не находишь?
– Я бы сама справилась…
– Ой, помолчи! – он махнул рукой и состроил недовольную гримасу. – Справилась бы она. Знаю я, как ты со всем справляешься. За домом вон не уследила, что какой-то недоумок его спалил по дурости или по пьяни.
Я не стала спорить – не было сил выслушивать этот словесный поток.
К счастью, дядюшка пробыл с нами недолго – вскоре упорхнул, напевая: «Дела, меня ждут великие дела!».
За обустройством временного жилища время пролетело незаметно. Немало удивило то, что один из чемоданов оказался моим – внутри лежали платья и белье, присланные Торном Глоудом. Весьма щедрый дар – и от осознания того, сколько все это могло стоить, сделалось неловко. Впрочем, он не передал даже записки, не справился о самочувствии, что подтверждало – Глоуд притворяется хорошеньким только для галочки, как-никак, я – его будущая жена. Ну, он так думает…
Я тут же одернула себя. Неужели только что я действительно почувствовала что-то вроде… обиды? Что он не проявил именно человеческого внимания и участия к моей беде, предпочтя откупиться деньгами?
Какая глупость! С какой стати я вообще об этом подумала? Когда все закончится – а я продолжала верить, что свадьбы удастся избежать – я просто поблагодарю его, а со временем возмещу все расходы.
Бабуля легла спать, когда на улице стемнело, и фонари осветили двор мягким бледно-золотистым светом. Доктор велел ей принимать сердечные капли каждые шесть часов, и, к нашей общей радости, они помогали – сердце перестало донимать.
А я, выглянув на улицу, решила, что идти в лес по темноте, да после бессонной ночи – чистое самоубийство. Тем более внизу шуршали Берта с Гэрри, а Люсинда то и дело стреляла по сторонам своими зоркими глазами. Поэтому я просто удалилась в спальню на втором этаже и все ходила вокруг чемодана, не решаясь надеть ничего из обновок, но одежда моя требовала стирки, поэтому я выбрала удобное домашнее платье из тонкой зеленой шерсти и теплую накидку в тон. Поглядела в зеркало…
– Нравится?
Я не заметила, как она вошла, поэтому вздрогнула. Не то, чтобы я всерьез опасалась Люсинды, просто общение с ней делало меня какой-то… беззащитной? Словно она – опытная хищница, а я – глупая молодая трясогузка. Даже черты лица ее были хищными, но, несомненно, мужчины находили таких, как она, красивыми. Яркий ядовитый цветок – вот кого она мне напоминала. А еще эта красная помада!
– Красиво, – я отвела взгляд, давая понять, что не настроена на болтовню.
А женщина бесцеремонно подошла к чемодану и, присвиснув, выудила оттуда тонкую шелковую рубашку.
– Какая роскошь! – глаза ее зажглись восторженным огоньком.
– Я не буду это надевать.
– Да брось! – она поглядела на меня, как на дурочку, и достала что-то вроде панталон. Только очень маленьких и почти прозрачных. – Ничего себе! Ты просто обязана их примерить.
И рассмеялась.
– Положи! – я выдернула из ее цепких пальчиков неприличный клочок ткани и засунула его на самое дно чемодана. Внутри разгоралось раздражение. Не позволю над собой насмехаться!
Люсинда пожала плечами и опустилась на стул, закинув ногу на ногу. Кажется, ей сделалось скучно, вот она и пришла поболтать, сочтя меня лучшей собеседницей, нежели ворчливая и надменная Берта.
И тут я вспомнила, какой она становилась, думая, что никто не замечает – будто стирается наигранное жеманство и поверхностность.
– Люси… – начала я осторожно.
– М? – она откинулась на спинку и взметнула бровь. – Хочешь меня о чем-то спросить?
Несколько мгновений я думала – стоит или нет? Но другого шанса у меня может и не быть.
– Расскажи мне всю правду о Торне Глоуде! – и, сложив ладони у груди, вежливо добавила: -… пожалуйста.
