Книги
ГЛАВА 28. ЗАГАДОЧНАЯ КОМНАТА
Выбегая из гостиной, я на мгновение обернулась – Глоуд высунулся в окно по пояс и пытался что-то высмотреть в вечерней мгле. Сердце подскочило до самого горла и, больше не раздумывая, я вылетела за дверь. Каблуки звонко цокали по мраморному полу, мимо проносились запертые двери, скудный свет играл со мной в кошки-мышки – рисовал на стенах сотканные из теней длинные ломаные фигуры, которые, казалось, могли в любой момент сорваться и броситься в погоню.
В ушах стоял этот вой. Протяжный, полный боли, злости и безнадежности. И я даже не сомневалась в том, кому он принадлежит.
Глупый милый Волчок. Зачем он опять увязался за экипажем, будто думая, что сможет меня защитить? И что теперь делать? Отвлечь Глоуда, как и в прошлый раз?
Тут по правой стороне коридора из двери вышла служанка в строгом сером платьице и горой подушек в руках. Не заметив меня, она проследовала в противоположную сторону, а я на цыпочках прокралась к незапертой двери и, нырнув внутрь, прислонилась к стенке, чтобы перевести дух. Надо срочно обдумать, что делать дальше, ведь теперь мой спонтанный побег казался одной большой глупостью, но я просто растерялась от наглого поведения Торна. Следовало осадить его прежде, чем он приблизился ко мне, заставить устыдиться своего поведения, но мой мягкий характер, как обычно, подвел. Если бы я была суровой холодной гордячкой, он бы не посмел себя так со мной вести, и Волчок бы не разозлился, увидев нас в окне. А в том, что он непостижимым образом почувствовал, где именно я нахожусь, сомнений почти не осталось.
Лесное волшебство наc связало покрепче веревки.
Кстати, а куда я попала? Бегать по чужому незнакомому дому – не самая лучшая затея, можно попасть в неприятности. Тем более, воспитанные люди так не поступают, а я ведь воспитанная?
Но через несколько долгих-предолгих мгновений, в течение которых робость и любопытство боролись в неравной схватке, последнее, наконец, взяло верх, и я осмотрелась. Чем дольше взгляд скользил по стенам, выхватывая детали из таинственного полумрака, тем тревожней начинало биться сердце. Комната была просторной: стены обиты панелями темного дерева с изображениями танцующих женских фигур, чью наготу прикрывали лишь набедренные повязки. Там, где заканчивались панели, стены были затянуты красной тканью, которая сейчас казалась темно-бордовой, как вино. Под ногами – ковер. Белый. Белоснежный. С рассыпанными по нему увядшими лепестками. Он выглядел таким мягким и пушистым, что захотелось немедленно сбросить туфли и утонуть в длинном ворсе.
Наверное, на нем и полежать приятно...
Подумав об этом, я поняла, как вымотал меня этот длинный день – накануне я почти не спала, ворочаясь с боку на бок и лелея в голове самые разные мысли. И теперь глаза начали как будто смыкаться...
Я силой заставила себя оторваться от стены и заморгала. Не раскисай, Рози! Ты еще даже не все осмотрела. Вот, даже не заметила в самом дальнем углу огромную кровать под тяжелым балдахином. Служанка недавно меняла на ней белье и перетряхивала подушки, поэтому сейчас она была похожа, скорее, на поле боя.
Волна необъяснимого смущения ударила в грудь, и я почувствовала, как начинает гореть кожа. Мне вдруг вспомнился прошлый визит в этот дом, раскрепощенные гости Торна Глоуда, и я явственно представила, чем можно на этой кровати заниматься. И атмосфера комнаты... кхм... Навевает определенные мысли даже у такой, как я.
Следом внимание привлек массивный комод красного дерева с натертыми до блеска бронзовым ручками в виде цветочных бутонов. На нем стояла массивная ваза с увядшими розами – цветы печально склонили головки, утратив свою пышную красоту. И отчего-то на краю сознания пронеслась мысль – а что, если меня ждет их судьба? Я точно так же увяну в золотой клетке, если куплюсь на богатство и обещание роскошной жизни в этом таинственном особняке.
Колючий терновник и роза… Мужчина в черном и девушка в алом. Картина была такой яркой, что я разозлилась и даже зажмурилась на несколько мгновений, а, когда снова открыла глаза, заметила, что служанка оставила один из ящиков комода открытым. Повинуясь преступному любопытству, я на цыпочках приблизилась и заглянула внутрь.
То, что я там увидела, заставило отпрянуть в ужасе...
Внутри ящика лежали самые настоящие кандалы. Железные, с толстыми коваными звеньями – наверняка безумно тяжелые. И очень старые.
Раньше я никогда не видела их вблизи и считала, что даже в королевских тюрьмах ими больше не пользуются. Но зачем они Торну Глоуду?
Я коснулась кончиками пальцев груди и задержала дыхание. Показалось, что меня со всего маху окатили холодной водой, а ноги вмерзли в лед, и я не могу пошевелиться.
А что, если прямо в этой комнате истязают людей? Держат в цепях, морят голодом и бог знает, что еще творят?
Стараясь не дать фантазии окончательно разгуляться, я бесшумно задвинула ящик, больше в него не заглядывая. Надо покинуть эту обманчиво роскошную комнату, пока никто меня не заметил, да уходить подобру-поздорову, пока Глоуд не запер меня здесь, но...
Пока разум прокручивал варианты дальнейшего развития событий, рука уже потянулась к следующему ящику. Легкие болели от того, что я задерживала дыхание, сердце беспокойно колотилось о ребра, и, ругая себя разными нехорошими словами, я все-таки осмелилась заглянуть внутрь.
Признаться, я ожидала увидеть пыточные инструменты из арсенала заправского палача, поэтому выдохнула с облегчением, когда ничего подобного там не обнаружилось. Вместо этого – ворох кружевной материи, какие-то маленькие кусочки ткани, предназначения которых я не могла угадать, и несколько кокетливых масок, которые обычно надевают на маскарады.
- Мисс?.. - тонкий девичий голосок заставил меня вздрогнуть. В дверях стояла молоденькая служанка в белом чепце и щеткой для пыли, таращась на меня огромными от ужаса глазами. – В-вас ищет хоз-зяин.
Опомнившись, я отпрянула от комода и нервно поправила волосы. Откашлялась.
- Я просто заблудилась! – прозвучало, как оправдание. Лишь бы она не подумала, что я копалась в чужих вещах! Впрочем, разве это не так?
- Идемте, мисс. Я вас пров-веду, - девушка еще раз пугливо взглянула на меня, будто я была привидением, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
Поначалу терзало желание спросить у служанки, что творится в этом доме, но она выглядела такой запуганной, дергалась от каждого шороха, и я не решилась. Мало ли, еще попадет несчастной от Торна из-за моего любопытства.
Она вела меня по коридору, а потом вниз по лестнице, и снова казалось – тени на стенах следят за мной. Да уж, тяжело иметь богатое воображение. Может, друга-волка я тоже себе придумала, как придумала и походы в лес, и события ночи Самайна, и пугающие, но такие реалистичные сновидения? А на самом деле уже давно сошла с ума.
В комнате я выпала из реальности и совсем забыла о времени, будто околдованная. Забыла даже о том, что где-то под окнами мечется в бессильной злости мой дорогой друг, и ему грозит опасность. Единственный способ помочь ему, никак не привлекая внимания – поскорее уехать прочь, а он последует за каретой бесслышной тенью. В том, что Волчок умеет двигаться бесшумно и незаметно я не раз могла убедиться. Словно он был не простым зверем, а порождением магии, духом леса.
Снова встречаться с хозяином поместья мне не хотелось, и, глядя в его глаза, будто бы подернутые дымкой, я для себя решила, что не хочу иметь с ним ничего общего. Дядя Джеймс, поджав губы, мерил меня неодобрительным взглядом, и пальцы его с силой сжимали набалдашник трости, будто он хотел меня как следует стукнуть.
- Розалин, я так переживал, что вы заблудились, - мурлыкнул Глоуд так мягко, словно это не он еще недавно повел себя совершенно недостойно по отношению ко мне. – Право, не стоило так пугаться, я бы сумел защитить вас.
Отлично, он решил повернуть все так, будто я бросилась наутек, испугавшись волчьего воя. Мне хотелось сказать, что это Волчок сумел бы защитить меня от Торна, но здравый смысл перевесил, и я ограничилась лишь разочарованным взглядом. Покоя не давали мысли о содержимом комода, но не спрашивать же у него напрямую? А он еще и смотрел так, будто видел насквозь, знал, что я успела побывать в той комнате, хотя я не видела, чтобы служанка докладывала ему о том, где именно я находилась и что там делала.
- Друг мой, твои люди до сих пор не поймали эту тварь? – нервно стряхивая пылинки с плаща, поинтересовался дядюшка. Мы уже собирались уходить, но на его лице было написано явное нежелание это делать.
- Пока нет, этот пес или волк поистине неуловим. Но тем интереснее станет охота, - Глоуд усмехнулся, почему-то не сводя с меня взгляда.
- Быть может, это оборотень? – заметила Люсинда, поправляя перед зеркалом игривые кудряшки. – Совсем рядом проклятый лес. Тогда вам понадобятся серебряные пули, мистер Глоуд.
От их холодного циничного тона мне стало дурно. Как спокойно они обсуждают убийство живого существа, моего друга!
Нет уж – я призвала себя к спокойствию – не бывать этому.
- Вы можете остаться ночевать здесь, чтобы не рисковать и не ехать в ночь, - Торн любезно держал мой плащ на сгибе локтя, желая помочь мне одеться, в то время, как дворецкий набрасывал пальто с меховой опушкой на плечи Люсинды. Но после этих слов показалось – он не желает отдавать волшебную вещь.
- Вы очень любезны, мистер Глоуд, но меня дома ждет бабушка, - ответила я поспешно и полностью проигнорировав злой взгляд дяди, протянула руку за плащиком. – Мы никак не можем остаться.
Люсинда прошла мимо дядюшки, даже не обернувшись, и небрежно бросила:
- Более того, молодым девушкам неприлично оставаться на ночь в чужих домах, только если это не дом родственника, не так ли?
Я была готова расцеловать женщину в обе щеки за то, что та встала на мою сторону, в то время, как дядя Джеймс сверлил ее недовольным взглядом. Даже если они поссорились, и сказано это было ему на зло, все равно спасибо ей большое. Потому что я не была уверена, что смогу сопротивляться в одиночку – правила приличия здесь особо никого не волновали, и мне не терпелось покинуть этот дом. И Волчка за собой увести, пока этот безрассудный зверь не натворил глупостей. Он еще на меня сердился за то, что просила отвести к Сердцу Леса, а сам ничуть не лучше!
- Как скажете, дорогая Розалин. Как скажете... - Торн Глоуд опустил мне на плечи плащ, как будто невзначай коснувшись пальцем кожи на шее, и в глазах его плясало дьявольское пламя.
На обратном пути я несколько раз выглядывала в окно, чтобы удостовериться – большая серая тень, сверкая зелеными глазами, скользнула следом за каретой, а потом исчезла, растворилась в шумящей громадине леса. И будто убрали камень, давящий на грудную клетку – я решила, что завтра непременно надо навестить друга и устроить ему взбучку, чтобы больше не смел меня так пугать.
- Рози, ты должна улыбаться Глоуду, потому что твое кислое и высокомерное лицо вызывает только одно желание – дать тебе хорошую затрещину, - дядя похрустел пальцами, словно хотел осуществить сказанное.
- Я не выйду за него, - как можно равнодушней отозвалась я, хотя внутри все тряслось от мысли – я перечу человеку, в чьих руках находится мое будущее и будущее моей бабушки.
Его холеное лицо исказила презрительная усмешка:
- Ну-ну, курица тоже махала крыльями, когда ее готовили на суп. Помогло ли это ей? – он наставительно поднял указательный палец. – Нет, не думаю.
Дядюшка замолчал и больше не говорил со мной. Не разговаривала со мной и Люсинда, даже не смотрела в мою сторону, только недовольно ворчала, когда дядя Джеймс принимался возиться и задевал ее локтем. А он, в свою очередь, шипел что-то нелицеприятное о глупых птицах. Между ними пролегла трещина – это было видно даже слепцу, но найти этому объяснение я не могла. С чего ей перечить дядюшке, ведь до этого казалась такой влюбленной, буквально в рот заглядывала? Наверное, дядя Джеймс довел ее своими похождениями, и бурлящая внутри женщины, как внутри котла, ревность, наконец сорвала крышку.
А еще я чувствовала ее взгляд, каждый раз отворачиваясь к окну. Она наверняка знает о Торне Глоуде куда больше, чем я, знает, как он разбогател, и для чего предназначена эта таинственная комната. Ведь если в ней истязают людей, стоит сообщить об этом в городское управление. Только отчего-то казалось, что Люсинда не станет со мной откровенничать.
Я настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила воцарившейся в экипаже тишины – мерное покачивание усыпило дядю, и он дремал, откинув голову и приоткрыв рот. Его горло с торчащим кадыком белело в полутьме и казалось странно беззащитным.
- Люси... – позвала я тихонько, и женщина оторвалась от созерцания своих сложенных на коленях рук. – Торн Глоуд – нехороший человек, да? - Я задавала вопросы скороговоркой, не давая себе шанса передумать. – Ты хорошо его знаешь? Он... – в горле вдруг стало сухо, и я сглотнула. -... он мучает людей?
Она смотрела на меня несколько мгновений, не мигая, а потом вдруг прикрыла рот ладонью и сдавленно рассмеялась, но глаза ее, темные и влажные, как два озера, оставались холодными.
- Мучает людей? – шепотом повторила она. – С чего ты взяла?
Я мгновенно смутилась.
- Ну... Я кое-что видела.
- Он делает с людьми не больше того, чего они сами желают. А вообще, мой тебе совет - не суй свой хорошенький носик не в свои дела, если не хочешь нажить себе неприятностей.
На этом она замолчала и уставилась в сторону, демонстрируя желая скорей покончить с этой темой. Но интерес во мне не угас, наоборот, начал разгораться с новой силой – что не так с Торном Глоудом? Всю оставшуюся дорогу я думала о нем, вспоминая его взгляд, прикосновение к шее чуть пониже затылка и запах сладкого табака.
А ночью мне приснился Торнвуд, освещенный лишь мертвым светом убывающей луны, и заросший буйным терновником сад. Снилось, как я перебираю вещи в старом комоде, и куски ткани оказываются рубашками, но такими маленькими, что даже я со своей природной худобой не смогла бы их натянуть. Будто их шили на совсем молоденькую девушку.
А потом я брела по бесконечным коридорам в платье из алого бархата, и на ноги мои были надеты кандалы, а губы густо накрашены алой помадой, как у падшей женщины – свое отражение я видела в расколотых зеркалах.
В этом сне я встретила Глоуда. У него были равнодушные глаза человека, который больше ничего не хочет от жизни. Пустые. Выгоревшие. И грубые руки с длинными когтями. Я вырывалась, а он с настойчивостью дикого зверя пытался меня поймать, и когти, как остро заточенные крючья, оставляли кровоточащие царапины, рвали алую ткань на клоки. Те сползали как лоскуты кожи, обнажая мышцы и сухожилия, оставляя совершенно нагой и беззащитной.
Я не слышала своего крика, бежала без оглядки, оставляя отпечатки крови на стылых камнях. Прорывалась сквозь заросли терна, и те оплетали мне ноги, целили шипами в глаза…
А потом, когда смерть от ран, казалось, была неизбежной, я упала в руки молодому мужчине, который подозрительно напоминал принца Эрика из моего сна. У него были зеленые глаза и сильные надежные руки.
- Все будет хорошо, Рози. Только не бойся, - сказал он мне на ухо, а потом я проснулась.
