Невеста для серого волка

ГЛАВА 25. ТЕМНЫЕ ЗАМЫСЛЫ

По возвращении меня ожидал неприятный сюрприз – на пороге я столкнулась с любимым дядюшкой.

- И где тебя носило? – он налетел на меня, как коршун на цыпленка. – Посмотри на себя, Розалин. Чем ты занималась? Каталась с горок вместе со сбродом? – поморщился презрительно, так, что его холеное лицо стало вдвойне неприятным.

Дядя Джеймс так кичился своими корнями, так трясся над титулом, от которого по сути остался один пшик, что мне становилось смешно. И те, кого он называл сбродом, ничем не заслужили такого пренебрежения.

- Доброго вам дня, дядюшка, - я прошла мимо него, снимая на ходу плащ. – Если вам угодно, я сначала переоденусь в сухое и выпью горячего чая, а потом мы продолжим разговор. И пожалуйста, не кричите так громко, а то бабушка может услышать.

Он возмущенно пыхтел у меня за спиной, удивленный равнодушием, которым я его окатила. Ну и пусть злится...

Мы прошли в гостиную, и я закрыла дверь. Повернулась к родственнику.

- И в кого ты такая? Никакого уважения к старшим. А я, между прочим, твой опекун, - погрозил он пальцем. Руки его были затянуты в перчатки, которые дядя Джеймс даже не потрудился снять.

- Вы вспоминаете об этом, только когда вам это выгодно.

Дядюшка смерил меня раздраженным взглядом, наверняка придумывая очередную гадость.

- У тебя, я смотрю, голосок прорезался? – он наклонился ко мне, и я ощутила приторный запах его духов и едкий – табака. – Давай поговорим серьезно.

Я замерла перед ним, держа в руках плащ и неосознанно пытаясь им заслониться. Опять будет манипулировать моей любовью к бабушке? Угрозы отправить ее в дом престарелых, а меня выдать за какого-нибудь пропоицу были вполне в его духе. Он даже дом наш мог продать без моего ведома и согласия. О, как же я ненавидела свое зависимое положение! Оно вынуждало раз за разом терпеть любую обиду, балансируя над пропастью, чтобы не сорваться и не разругаться с дядей в пух и прах.

А он, тем временем, развалился в кресле и уложил на коленях щегольскую тросточку.

- Ты выйдешь за Торна замуж, может, даже родишь парочку наследников, а потом... – дядя Джеймс задумался, подбирая слова. Склонил голову к плечу, совсем как сова, и заговорщически посмотрел на меня. - ...потом, мало ли что может случиться? Жизнь – непредсказуемая штука, да, Рози? Твой возлюбленный муж может даже скоропостижно скончаться. Скажем, упадет с лестницы. Или умрет от дизентерии. А убитой горем вдове подставит надежное плечо добрый дядюшка Джеймс...

Я открыла рот, да так и не смогла его закрыть. Смотрела на дядю, пытаясь понять, не шутит ли он? А потом внутри у меня похолодело, и я еле устояла на ослабевших ногах.

- Как вы можете? Торн Глоуд ведь ваш друг...

- Дружбы нет, как и любви, - он пожал плечами. – Всегда нужно думать только о себе.

- А что вам помешает через время расправиться со мной и самому стать опекуном маленьких наследников, чтобы распоряжаться состоянием? У Глоуда ведь больше не осталось родственников.

Дядя закатил глаза и испустил протяжный выдох:

- Дорогая, как ты могла даже мысль такую допустить? Я, конечно, человек не самой высокой морали, но чтобы родную племянницу...

- Хватит, - я выставила вперед ладонь, обрывая словесный поток. – Не желаю больше вас слушать. Уходите, дядя Джеймс.

Его мигом сдуло с кресла, как лист бумаги под порывом ветра:

- Не будь идиоткой, Рози. На твоем месте я бы молился на Глоуда, ты ведь даже мечтать не смела о хорошей партии, тут надо зубами цепляться и не отпускать, а ты артачишься, как ослица.

- То, что вы предлагаете...

Дядя Джеймс бесцеремонно зажал мне губы пальцами и прошипел:

- Или ты слушаешься меня во всем, или я сделаю так, что твоя жизнь станет невыносимой.

- Вы обещали обо мне заботиться, - я отбросила его руку и отступила на шаг назад. Внутри все горело от негодования, а руки так и чесались отвесить родственнику пощечину. Даже мой тихий и миролюбивый характер дал трещину. – Хотя бы ради памяти вашей сестры – моей мамы.

- А я что делаю, глупая девчонка? – он схватил небрежно брошенное на спинку кресла пальто и натянул на плечи. – Глупая и совсем недальновидная. Я такого жениха тебе нашел... – он порылся в карманах и сунул мне в руки белый конверт с золотистой ленточкой. – Это приглашение на ужин. Завтра я заеду за тобой, попробуй только выкинуть какой-нибудь фортель.

Я поймала себя на мысли, что не дышу. Глотнула воздуха лишь тогда, когда в груди начало гореть огнем. И тут послышался голос бабушки:

- Рози, деточка!

Мы одновременно повернули головы к двери. Надо заканчивать этот спор, пока ба ничего не успела понять.

- Бедная старушка, - дядя с сожалением покачал головой. – Она заслужила спокойную старость в богатом поместье, в тепле и довольстве, рядом со счастливой внучкой. Заслужила подержать на руках правнуков, зная, что кровинушка надежно устроена в жизни и не пойдет торговать собой, лишь бы не умереть с голода.

- Вы говорите отвратительные вещи, - я поморщилась. – Вы знаете, что я на такое не способна.

- О, бедность и нищета и не на это толкают.

- Так же, как власть и вседозволенность. Вы не дали мне устроиться на хорошую работу, а я ведь хотела помогать в аптекарской лавке и учиться...

- Даже думать забудь об этих глупостях, - он отмахнулся, как от мухи. – Не надо меня позорить, мы ведь не простолюдины. Тем более, твое жалованье все равно бы приходило на мой счет. Женщины не имеют права распоряжаться деньгами и наследством, забыла? Могут лишь передавать титул мужу, если он, конечно, достаточно богат.

Дядя Джеймс усмехнулся, стряхнул со шляпы пылинку и водрузил на голову.

- Подумай над моими словами, Рози, - и скрылся за дверью, оставив меня трястись от еле сдерживаемого бешенства.

А через некоторое время из коридора донеслись обрывки разговора – дядюшка соловьем разливался перед бабулей, интересовался ее здоровьем и желал доброго дня. С таким виртуозным талантом менять маски ему нужно было в уличные артисты идти.

Я опустилась в кресло – ноги грозили вот-вот подломиться. Этот день даже не закончился, а я уже выпита до дна.

Что же делать?

Пальцы до сих пор сжимали конверт из дорогой бумаги, мягкой, как бархат, но плотной. Поверхность украшал выпуклый узор – так и манил прикоснуться. Чем дольше я смотрела на конверт, тем сильнее вскипала злость – не выдержав, я порвала его на куски и только тогда почувствовала нечто сродни удовлетворению.

Что ж, сейчас я сделаю то, что от меня хотят. Но кто сказал, что так будет всегда?..