Восемь ступеней Силы

Вторая ступень Силы

Трое путников шли по лесной дороге. Фирри с восторгом рассказывал Весельчаку, что Сатий призвал богов на помощь и сразил врагов. «Герой» скромно отмалчивался, он по-прежнему с грустью думал обо всех погибших жителях деревни и о родителях.

— Сатий, ты храбрец! – восторгался Весельчак. – Но что за сильный маг тебе помог, хотелось бы знать? И куда он скрылся?

— Не знаю, я думал, что боги откликнулись на мою просьбу, — растерянно ответил Сатий.

Весельчак покачал головой и возразил:

— Они всемогущи, но не обошлось и без магии.

— Да, ты прав. Я почувствовал её в глубине сердца, — тихим голосом признался Сатий.

— Что-что? Да, сердце у тебя храброе и доброе. Но без помощи мага не обошлось, — разглагольствовал Весельчак.

Юноша пожал плечами. А мужчина не унимался:

— Я думаю, что могучий чародей вложил в тебя свои Силы. Но почему он не показался после битвы?

— Наверное, ему не до нас, поспешил на заградительную стену, — предположил Фирри.

— Что нам делать? — с грустью в голосе спросил Сатий. – Эймел и Ирель погибли. И все жители деревни умерли.

Голос мальчика дрогнул. По его лицу покатились слёзы.

Путники постояли в задумчивости. Они старались не смотреть в сторону деревни. Затем Весельчак произнёс:

— Пойдём к Хостоку. Доложим, что здесь произошло. Солнцепоклонный должен знать, что враги пошли на хитрость и отправили отряд в разведку боем. Хорошо ещё, что вылазка окончилась ничем. Я расскажу ему и про неведомого мага.

Они направились к столице. Все трое с трудом сдержали слёзы, когда бросили прощальный взор на деревню.

***

Они усталым шагом двигались по неширокой дороге, проложенной сквозь лес от их деревушки к другим, а оттуда – к столичному тракту. Путь пролегал через родной лес. Юноши часто выбирались на природу – конечно, недалеко, потому что Эймел строго запрещал всем заходить от деревни дальше, чем на версту.

Сатий и Фирри с трудом одолели соблазн нарушить запрет, но страх потеряться во времени пересиливал любопытство. Эймел никогда не говорил мальчикам, почему время в деревне течёт по-особому, но после признания Весельчака это прояснилось. Сатий понял, что у мира нет возможности ждать, когда он вырастет – за восемнадцать лет троллеорки уничтожили бы всех врагов. Но он с трудом осознавал свою «избранность».

«Кто я? Обычный мальчишка, без особых способностей. Да, папа многому научил меня, но против неисчислимых полчищ троллеорков я не устою. Боги и неизвестный маг помогли мне справиться с теми, кто напал на деревню, но в другой раз мне так не повезёт», — рассуждал Сатий.

Путники шли и слушали звуки живой природы. Птичьи трели в деревьях звучали не весело, а грустно. Кроны деревьев шелестели, навевали тоску. Все трое шли медленно и молча, думали о своём: Весельчак – о том, что прозвище не подходит ему и пора вернуться к обычному имени — Веслер; Фирри с болью в сердце вспоминал о счастливой жизни в деревне; а Сатий — о погибших родителях и о том, что победил троллеорков. Мальчик пришёл к выводу, что без посторонней помощи не обошлось, а значит, есть на свете маг, способный дать отпор врагам. Сатий не догадывался, что волшебник – он сам.

Вскоре на пути встретилась деревушка. Жители спросили, что случилось. Они видели: путники идут с грустными лицами. Весельчак ответил:

— Нашу деревню сожгли дотла троллеорки. Мы выжили, потому что вражеское войско уничтожил неизвестный сильный маг.

Веслер состряпал свою версию того, что не увидел. Он и его спутники не рассказывали о том, что совершил Сатий, каждому встречному – эту историю они припасли для Солнцепоклонного. В изложении Веслера неизвестный маг гнался за троллеорками от заградительной стены, увидел бойню в деревне и поддержал призыв Сатия к светлым богам. Он вложил в юношу Силу, чтобы испепелить врагов, а сам, похоже, скрылся, чтобы шаманы не одолели его в открытом бою. Когда маг увидел, что троллеорки повержены, он поспешил вернуться на стену, и не показался оставшимся в живых – троим из более чем сотни обитателей деревни.

Те, кто слушал россказни Веслера, горестно качали головами, сочувствовали судьбе погибших, и произносили благословения в адрес неизвестного мага – не останови он войско троллеорков, пострадали бы все. Жители деревень спешно засобирались, чтобы покинуть родные края: женщины, старики и дети — к столице, просить укрытия, а немногочисленные мужчины – на заградительную стену.

К вечеру в одной из деревень странникам предложили приют на ночь. Щедрая хозяйка сказала, что даст в дорогу еды и воды — трое путников взяли с собой немного. На следующее утро Сатий, Фирри и Весельчак поблагодарили хозяев дома за угощение и кров, и двинулись в дальнейший путь: торопились доложить о произошедшем Солнцепоклонному.

Трое путников уходили всё дальше от родных мест и приближались к столице. Сатий и Фирри стойко переносили все трудности, а Веслер не привык к долгим путешествиям и не раз жаловался – мол, тяжело ему, бедняге, приходится. Он одёргивал себя и добавлял, что нет обратного пути.

Добродушные незнакомые женщины обратили внимание, что Сатий идёт босиком и в лёгкой одежде, и предложили ему обуться и одеться. Он упрямо покачал головой и сказал, что давно привык к холоду. Закалённый Сатий почувствовал, что куда труднее справиться не с осенним промозглым ветром, а с поселившейся в сердце холодной вьюгой тоски – она сжимала грудь, когда он вспоминал погибших родителей: настойчивого добродушного Эймела, нежную, ласковую Ирель.

Парень сильно страдал от утраты первые пару дней, но затем вспомнил одно из наставлений отца: «О погибших не стоит долго скорбеть, излишним горем отягчишь души, не дашь вознестись к светлому Ирию». И с того дня Сатий вспоминал о родителях с теплотой, любовью и лёгким оттенком грусти.

Дорога понемногу расширялась. На третий день они прошли мимо широкой поляны, где осенью проводили лесную ярмарку. Но по всеобщему запустению и одиноким брошенным торговым рядам путники догадались, что она не состоится: всем не до весёлой и разудалой торговли – люди услышали рассказ путников и поспешили укрыться в столице, за мощными каменными стенами.

Путешествие длилось недолго – восточные леса не бескрайни. На пятый день они вышли на равнину. Дорога вывела к широкому тракту, мощённому булыжником. Идти стало намного проще. Вскоре странники достигли цели.

— Красота! – воскликнул Фирри.

С вершины пригорка, где стояли путники, открылся вид на огромный город у берега моря. Улицы и изящно выстроенные дома столицы удивительным образом гармонировали с зеленью парков и скверов. Вдали, в центре Хостока, виднелся утончённый шпиль башни Солнцепоклонного, а в паре кварталов – изящное здание хранилища рукописей, где к каменному корпусу искусный архитектор приделал белоснежные крылья и утончённую лебединую шею. Неподалёку — знаменитый на весь мир парк, где под тенистыми кронами деревьев били невидимые с пригорка фонтаны. Дальше раскинулась синяя гладь моря, а в гавани сгрудились бесчисленные лодки, шлюпки, корабли с огромными парусами разных цветов. И единственное, что контрастировало с общим видом – огромная каменная стена вокруг столицы.

— И эту неземную красоту хотят уничтожить троллеорки? – ужаснулся Фирри. – Не выйдет – всё прекрасное вечно!

— То, что создано с любовью и гармонией, разрушению не подлежит, — подтвердил Сатий.

— Мальчики, вы такие умные вещи говорите, словно закончили столичные центры обучения, — шутливо сказал Весельчак. Он знал: Эймел и Ирель научили родного сына и приёмного видеть и ценить красоту.

Сатий глубоко вдохнул чистый морской воздух, пропитанный солью, и широко раскинул руки. Он встал на вершине и почувствовал: парит над городом.

— Ух, захватывает дух! – восторженно произнёс он. – Из-под земли идёт потрясающая энергия!

Он ещё не знал, что на вершине находится природный источник магии, куда Эймел часто приходил восстанавливать Силы.

Фирри раскинул руки подобно птице.

— Ой, я лечу! – удивился он. – Но… я стою на месте?

— Да, перед нами воистину прекрасный и необычный город, раз он так на вас действует, — заметил Веслер. – Я чувствую: становлюсь бодрее и сильнее. Не передать словами небывалый душевный подъём!

Они постояли, полюбовались лазоревой синью моря Каэланнэ – с эльфийского, моря Страждущих Счастья. Поражённые величием и красотой открывшегося вида, путники не сразу двинулись с места. Появилось желание задержаться подольше на вершине. Но они осознавали, что нужно побыстрее попасть к Солнцепоклонному и рассказать обо всём. К сожалению, трём странникам предстояло нарушить гармонию Хостока и принести чёрные вести.

***

Весельчак, Сатий и Фирри подошли ближе к каменной стене и увидели, что на ней отстраиваются защитные бастионы и оборонительные редуты. Рук не хватало: трудились женщины да пожилые мужчины.

— Страшно подумать, что натворили бы троллеорки, пройди они через восточные леса, словно нож сквозь масло, — хриплым и дрожащим голосом сказал Веслер. – Горожане не дадут отпор, да и кто встанет на защиту стен? Женщины, старики и дети?

Вместо стражи у северных ворот столицы стояла хрупкая девушка. Она спросила у путников, кто они, откуда идут и зачем. «Окажись вражеский отряд – и бедной девчушке лежать у ног троллеорков сломанной куклой», — подумал Весельчак и покачал головой.

— Мы из далёкой деревни Лесная Земляничка. Меня зовут Веслер, спутники — Сатий и Фирри. Мы выжили после нападения отряда троллеорков. Если бы не неизвестный маг и храбрость двух отчаянных парней, враги прошли бы дальше и разрушили всё на пути к столице. Их отряд повержен, но не идут ли следом за ними другие? У нас срочный доклад к Солнцепоклонному.

— Вы принесли страшные вести, — с дрожью в голосе произнесла девушка. — Идите по центральной улице, не сворачивайте, и найдёте главную башню.

Трое путников торопливо вошли в город. Они заметили, что на улице и в скверах дети и их матери беззаботно играют и веселятся. На улице встречались замки, обнесённые частоколом и окружённые вырытыми рвами – но аристократы заботились о себе, не о других. Веслер увидел охранников – дюжих парней, им бы сражаться на заградительной стене, а не изнывать от безделья в столице.

Да, дома знати поражали изяществом и красотой, улицы — чистотой, но внутренне ощущалось иное. Сатий научился от Эймела читать по лицам. Он подметил равнодушие к войне, непонятную, жестокую озлобленность. «Не зря отец говорил, что аристократы в городе кичатся богатством и положением, а ещё ненавидят Солнцепоклонного за то, что он не сдаётся и продолжает войну с троллеорками, — подумал Сатий. – Но неужели они надеются договориться с врагами или уцелеть в бойне, если те пойдут на столицу? Разве их ничему не научила история? Папа рассказывал: люди не раз пробовали заключить мир с троллеорками, но враги уничтожали послов и продолжали агрессивно наступать».

Через час Веслер, Сатий и Фирри подошли к центру города и остановились: залюбовались башней Солнцепоклонного. Внизу, у входа, красовались резные колонны с изображением удивительных эльфийских деревьев, не похожих на привычные берёзы, сосны и ели (густая крона начиналась у корней, листва и ветки походили на жёлто-зелёное кружево). А на фасаде башни искусный художник изобразил величественные корабли.

Вскоре путники узнали, что добиться аудиенции у Солнцепоклонного не так-то просто. Придворный у ворот башни («На вид сильный мужчина, такому бы встать на стену и сдерживать напор врагов», — подумал Веслер) сообщил, что желающих поговорить с владыкой немало, и очередь подойдёт только через семь дней.

— Но у нас важные и срочные вести! – возмутился Веслер.

Придворный придирчиво осмотрел их (порты с заплатами у Весельчака и протёртый до дыр свитер; босоногий мальчишка в нищенской одежде; ещё один парень, одетый немногим лучше) и спросил:

— Куда прёте, деревенщины? Что за важные вести у простонародья? К Солнцепоклонному без очереди приходят только знатные люди.

— И что они делают – разрушают его мозги лестью? – возмутился Веслер. — У нас важная новость о вражеских замыслах. Троллеорки нашли способ проникнуть в восточные леса и дотла спалили нашу деревню! – Он покривил душой: сгорели двенадцать домов. – Нам нужно на приём немедленно!

— Ладно, я поверю вам, но учтите: если Солнцепоклонный на вас прогневается и выгонит, то всех троих посадят в тюрьму, — заявил придворный и открыл двери.

Фирри и Веслер мысленно приготовились к худшему: ожидали увидеть на троне марионетку знати. Выяснилось, что нельзя судить по придворному. Он обманул их: ни одного человека не сидело в приёмной. Вскоре все четверо вошли в просторный центральный зал, куда щедро лился солнечный свет из широко распахнутых окон. В центре на удобном кресле с резными подлокотниками сидел пожилой седовласый мужчина с мудрым и добрым взглядом. Он жестом отправил придворного прочь и гневно посмотрел на него. В его взгляде читалось: «Ты опять за своё, никого ко мне не подпускаешь?»

Едва служка ушёл, владыка тяжело вздохнул. Он остался недоволен поведением придворного. В зале повисло тяжёлое молчание: Веслер не решился нарушить его без приказа.

Сатий и Фирри восхищённо осматривались вокруг. Гобелены на стенах зала изображали портреты десятков предшественников Солнцепоклонного, их искусно выткали на фоне природы. Мастера изобразили стройные берёзы и могучие ели, невиданных животных и привычных лесных зверей – зайцев, белок и грозных медведей. На одном из портретов владыка гладил волка.

Из окон открывался прекрасный вид на море. Оно переливалось голубыми и ярко-красными цветами – солнце постепенно клонилось к закату, создавало неповторимые переливы красок на водной глади. Благодаря широким проёмам, комната наполнялась светом, лучи необычно играли в хрустальных роскошных люстрах с десятками подсвечников по периметру. Всё говорило о достатке и роскоши, но не било в глаза, давало спокойно себя почувствовать.

— Рассказывайте, с чем пришли, — приятным баритоном нарушил тишину Солнцепоклонный. – По глазам вижу: произошла беда.

Веслер поклонился и заговорил:

— Мы из деревни Лесная Земляничка, что в восточных лесах, в нескольких лигах от заградительной стены. Пять дней назад на нас напали троллеорки. Не знаю, откуда они пробрались. Враги подожгли дома на окраине и напали на жителей. Им дал отпор бывший воин по имени Эймел.

При упоминании мага Солнцепоклонный вздрогнул, но не перебил. Веслер продолжил:

— Он призвал на помощь светлых богов, и те откликнулись, сокрушили молнией троллеорков. Затем враги схватили Эймела, опутали колдовской чёрной паутиной и, увы, разорвали на куски. Они устроили жуткую бойню, убивали жителей деревни налево и направо. Сатий, сын Эймела, — брови владыки удивлённо взметнулись, — и его друг Фирри укрывались в овраге. Я решил их спасти. Да, позорно бежал с поля боя, чего душой кривить – испугался не на шутку, не взглянул смерти в глаза. А вот Сатий, надо отдать должное, не побоялся. Не послушал он моего совета и вместо того, чтобы бежать, призвал богов на помощь. Едва троллеорки появились, парень вступил в бой с ними, дрался без страха. Я опасался, что его сомнут, бросился на подмогу, да получил палицей по голове. Очнулся, когда всё закончилось. А что там произошло – пусть лучше Сатий расскажет.

— Подойди ко мне, храбрый юноша, — мягко попросил владыка. Слова прозвучали не приказом, а скорее — приглашением.

Сатий молча подошёл ближе. Он ощущал приятную мягкость ковров, постеленных по всему залу – но считал, что им не сравниться с лаской привольного луга, где мягкая росная трава щекочет стопы.

— Расскажи мне, что ты чувствовал, когда призвал богов, — сказал Солнцепоклонный. Он выделил последнее слово.

— Необыкновенную решимость и храбрость, — ответил Сатий. – И ощущение, что совладаю с врагами голыми руками!

— Потрясающе! И что дальше?

— Мы с Фирри кинулись в гущу врагов, но мой друг отстал, а я очутился посреди троллеорков. Они схватили меня, чтобы раздавить, но я ловко увернулся. Я чудом выхватил у одного из них две палицы, они на миг показались мне неподъёмными, но Сила благословения богов шла с небес и сделала их легче пёрышка. Во мне пробудился могучий и опытный воин. Я знал, куда бить и что делать, двигался легко и непринуждённо, а троллеорки падали один за другим.

— И они не сопротивлялись, не накинули на тебя чёрную паутину? – удивился владыка.

— Они так и сделали. Фирри завопил: «Сатий, нужен свет!» Я вновь обратился ко всем светлым богам. И почувствовал, что в груди зажглось маленькое солнце. Оно согревало меня и рассеивало паутину. Весельчак – то есть Веслер – предположил: могучий маг гнался за троллеорками, он вложил в меня Силу, но не появился, потому что спешил обратно на заградительную стену. Но я не особо верю: чувствовал поддержку светлых богов. Триглав, Знич, Заревод и Лада стояли рядом и помогали. Благодаря ним свет засиял в моей груди, рассеял паутину и поджёг врагов. Они сгорели. А потом поддержка богов угасла, я больше не чувствовал Силы. Боль утраты пронзила меня. В тот страшный день я остался без отца и матери, — с грустью закончил Сатий.

— Соболезную, — искренне сказал Солнцепоклонный. – Ваша история, безусловно, правдива – когда подобные мне вступают на престол, боги наделяют нас даром отличать истину от лжи. Но меня смущает: если неизвестный маг сумел мощным заклинанием вложить Силу в Сатия, чтобы сокрушить отряд троллеорков, то почему не проделал этого сам? И отчего не вышел к людям? И самое странное: магу попросту неоткуда взяться!

— Почему? – изумился Весельчак.

— Потому что магов со столь мощной Силой больше нет. Последним был… хм, пока не скажу, но его нет в живых. Все волшебники умерли, понимаете? Их нет, вот в чём дело, — с болью в сердце сказал Солнцепоклонный.

— Но… но… — растерялся Весельчак. Он считал, что его предположение о маге – единственно верное.

Владыка тяжело вздохнул и сказал:

– От друида с гор Обретения Счастья мне передали послание, что все маги погибли в безнадёжном походе против вражеского артефакта – чёрного камня, что управляет троллеорками, даёт им Силу. Выжил лишь один маг, но и он недавно погиб.

Почудилось, что вокруг разразилась жуткая буря с молниями и оглушительным громом. Путники поражённо стояли, не в силах вымолвить и слова, пока тишину не нарушил Солнцепоклонный. Он проговорил едва слышно и с отчаянием в голосе:

— Иногда мне кажется, что надежды нет.

В зале повисла жуткая тишина, она ледяными пальцами схватила всех за горло и не желала отпускать. Первым её смертельную хватку поборол Сатий. Он решительно произнёс:

— Но надежда есть! У меня получилось благодаря поддержке богов победить троллеорков! А значит, раз всемогущие с нами, то не всё потеряно. Мир не может быть мрачным и беспросветным.

Сатий часто поражал взрослых умением говорить серьёзные и философские фразы, подбирать нужные слова в сложных ситуациях.

— Ты прав, — сказал Солнцепоклонный и жестом прогнал страх. — Если спутники не возражают, я желаю поговорить с тобой наедине.

— Конечно, — произнёс Веслер, и они с Фирри вышли прочь. Сатий с удивлением взглянул на владыку. Лицо Солнцепоклонного прояснилось: он обрёл надежду.

— Интуиция подсказывает, что я должен кое-что сказать только тебе. Дело в том, Сатий, что ваша история правдива, но удивительна. Я хорошо знал твоего отца, Эймела. Бывший воин? Надо же такое придумать! Конечно, он был одним из лучших. Но не бойцом, а магом. Да-да, не удивляйся – иначе он, сколько ни обращался к богам, не воспользовался бы их Силой. Значит, дар магии перешёл к тебе по наследству. Ты призвал на помощь богов, да ещё воспользовался их мощью! Думаешь, любой повторит подобное? У нас при дворе числились сотни чародеев и колдунов, кто пользовался обычными заклятиями, но только один Эймел пользовался Силой, дарованной богами. Жаль, что все погибли в походе к чёрному камню, и ещё больше печальна весть о гибели твоего отца. Но видишь ли, в чём дело, Сатий: я близко знал Эймела, и когда он два месяца назад уходил в поход с волшебниками, ни слова не сказал о том, что у него есть взрослый сын!

Удивлённый Сатий не сразу нашёлся, что ответить. Выходит, он маг? Но почему отец скрывал свой дар и ничему его не обучал? Странно… Он вспомнил слова Эймела о том, что время в деревне течёт по-другому, и сказал об этом Солнцепоклонному.

— Получается, твой отец заставил время в деревне течь медленнее, чем во всём мире. Значит, Эймел — воистину великий маг. Почему он ничему тебя не научил? Ни одному заклятью? Очень странно, — удивился Солнцепоклонный.

— Папа всегда говорил, что магия существует, но ни разу не рассказывал, что сам ей владеет, — растерянно ответил Сатий.

— Удивительно. Но, по крайней мере, у нас появилась надежда. Мы ещё поговорим с тобой об отце и о магии, но позже: за окном вечереет. Мне пора совершить традиционный ритуал: выйти на улицу и поклониться солнцу, поблагодарить за прожитый день. Я велю слугам выделить вам лучшие комнаты. А завтра утром мы продолжим разговор, — задумчиво произнёс Солнцепоклонный. Его встревожили новости о том, что троллеорки пробрались через восточные леса.

Сатий поклонился ему и вышел. Он бросил прощальный взгляд в окно, чтобы полюбоваться закатом. Огромное красное солнце тонуло в море, прощальные лучи золотили водную гладь, создавали фантастическую игру света и тени. Сатию почудилось, что светило словно пишет на воде послание: «Запомните: если вам плохо, надежда есть всегда! Но приложите усилия, чтобы дойти до цели. Испытания даны не для отчаяния и страха, а для дальнейшего развития духа и его просветления».

Сатий благодарно улыбнулся лучам солнца, и со спокойной, безмятежной душой вышел из зала. Вместе с Фирри и Веслером они отправились в отведённые комнаты. Он скоро уснул, впервые за последние дни без тревоги и горестных воспоминаний о погибших родителях.

***

Сатий стоял на снежной вершине огромной горы, а внизу во все стороны до горизонта простиралось лесное море. Он ощущал необычайную лёгкость и свободу, парил над миром. Мгновение — и он взлетит на невидимых крыльях, могучим орлом пронесётся над лесом.

Яркое зарево появилось на востоке, привлекло его внимание. Сатий повернулся и восхищённо замер: в небе летела огромная и сильная птица. Она напоминала беркута, но намного крупнее его, а на крыльях огнём пламенели ярко-красные перья. «Феникс», — вспомнил Сатий одну из рассказанных Эймелом легенд.

На спине великолепной птицы, без опаски упасть или обжечься, восседал седовласый старик. Феникс стремительно взмахнул крыльями и приблизился к Сатию. Он вытянул лапы с мощными крыльями и сел на краю скалы неподалёку от юноши.

Старец не слезал с удивительной птицы. Её охватывал огонь, но Сатий прикоснулся к перьям – и не почувствовал жара. Всадник феникса произнёс:

— Ты удивлён и думаешь, кто я такой, почему прилетел сюда. – По интонации стало понятно: он не спрашивал, а утверждал. – Рад познакомиться: я – Фенас, дух-хранитель мира Алеаннэ. Пока что буду являться тебе во снах, но надеюсь, что скоро всё изменится. Я стараюсь не показываться людям. У многих из них сознание несовершенно, а у тебя оно — чистый родник, незапятнанный грязью и жестокостью. Храни его бережно, не давай никому погубить злобой и бессердечием.

Он сделал паузу. Феникс взмахнул крыльями, прогнал с небес ару небольших туч, чтобы ярче засветило солнце. Старец продолжил:

— Да, увы, в мире настали тяжёлые, тёмные времена – зло захватывает его с помощью троллеорков. Раньше обычные тролли и орки жили мирно, редко конфликтовали с людьми, хотя эльфов они недолюбливали. Но тёмная магия заставила их пойти войной на все светлые расы мира Алеаннэ и создала жуткую помесь. Людям, эльфам и аэрам предстоит достойно преодолеть и перенести все трудности, чтобы в будущем жить в мире, благоденствии и процветании. Но нельзя, чтобы троллеорки уничтожили обитателей Алеаннэ. К сожалению, у меня меньше Сил, чем у их повелителя – духа, заточённого в чёрном камне. Но всем живущим пора бороться со злом и проявлять истинную храбрость: она способна одолеть любые невзгоды. Начни с себя, Сатий, и своим примером укажи путь другим. Ты справишься. Испытай себя, покажи бесстрашие и отвагу!

После этих слов феникс взлетел. Огонь охватил всё тело птицы, и она в одно мгновение сгинула в пламени вместе с духом-хранителем. Но Сатий хорошо помнил легенду и знал, что они возродятся. По созвучию имени он догадался, что Фенас и феникс – единое целое.

Сатий мгновенно перенёсся с вершины горы в лесную чащу. Он растерянно огляделся и увидел, что Фирри и Весельчака схватили тролли и тащат к огромному жертвенному валуну, покрытому кровью! Там стояли с изогнутыми кинжалами шаманы троллеорков. Они тянули заунывную песню-заклинание.

Мигом вспомнив слова старика об истинной храбрости, Сатий, полный решимости, бросился друзьям на выручку. Тролли опомниться не успели, а он подбежал ближе и, невзирая на то, что был в лёгкой одежде и без оружия, кинулся на них. Он пинал и толкал, чтобы добраться к связанным Фирри и Веслеру. Но троллеорки увидели, что дерзкий парень мешает обряду жертвоприношения, и обрушили мощь невидимого заклятья. Сатий почувствовал, что его прижимает к земле неподъёмный груз, и он не сделает ни шагу…

«Но я не сдамся — должен всегда бороться! Не зря Фенас сказал про истинную храбрость, она преодолеет всё!» – упрямо подумал он и собрал все физические и внутренние, духовные силы. Сатий рванулся из пут вражеского заклинания и побежал. Давление извне ослабло.

Мгновение – и парень возле Фирри и Веслера. Троллеорки накинули на Сатия новое заклинание, но он упрямо мотнул головой, скинул чары, что надавили на голову и мышцы – колдовство развеялось благодаря его решимости. Он подпрыгнул, пнул ближайшего тролля, затем второго и третьего. И благодаря отчаянной храбрости Сатий привёл врагов в замешательство: пока они поднимались и тянулись, чтобы схватить его, юноша успел интуитивно произнести заклинание – и, о чудо! – верёвки распутались.

Веслер и Фирри освободились, они оттолкнули и пнули троллей. Но шаманы не желали упускать добычу и вновь применили заклятье.

Земля под ногами Сатия покрылась льдом. Ещё мгновение – и он примёрзнет навечно. Привычный к холоду юноша рассмеялся и высоко подпрыгнул. Приземлился и ударил пятками по льду так, что превратил его в ручеек.

— Бежим! – крикнул Сатий, и все трое растолкали врагов и рванулись прочь от жертвенного камня. Троллеорки не восстановили магические Силы для нового заклятья — упустили последнюю возможность задержать бывших пленников.

— Благодарим тебя, Сатий, ты подлинный храбрец и герой! – произнёс Фирри на бегу и… превратился в Фенаса. Юный маг проснулся. Что это — сон, видение, неотличимое от реальности?

Невероятное чувство лёгкости наполнило его, и он почувствовал, что способен совершить подвиг. Он вспомнил слова Солнцепоклонного о том, что Эймел — маг, а значит, и Сатий — волшебник.

Необычно яркое сновидение не выходило у него из головы. За окном щебетали птицы, ласково грело солнышко, и чудилось: мирная идиллия повсюду, и войны вовсе нет. Сатий поклялся: он не позволит погибнуть всему светлому и доброму, что есть в мире. А значит, не только во сне, но и наяву покажет отвагу и самоотверженность!

***

Яркое рассветное солнце мягко ласкало лучами, заглядывало в открытое окно и дарило приятное тепло. Сатий выглянул наружу, с упоением посмотрел на яблоневый сад неподалёку от башни Солнцепоклонного. Фирри и Веслер ещё спали. Юный маг чувствовал себя заряженным, бодрым и сильным. Он тихонько вышел из комнаты и спустился по лестнице вниз. У ворот башни дремал вчерашний строптивый придворный; другие слуги, похоже, ещё не проснулись.

Сатий вышел во двор и свернул к саду. Он глубоко и с удовольствием вдохнул чистый воздух. Юноша шёл по траве; холодная роса приятно щекотала ступни, приносила здоровье и радость, дарила неиссякаемую энергию. Всё вокруг пропитывала удивительная утренняя гармония. Птицы пели радостные рассветные песни, повсюду раздавались их неповторимые трели. Сатий шёл по саду в одних портах, и холодный осенний ветер обжигал мускулистое тело. Но он знал, что не заболеет (ни разу в жизни не простывал), а закалится и окрепнет.

Он увидел удобную ветку на яблоне, подпрыгнул, зацепился руками и подтянулся. Эймел приучил по утрам заниматься зарядкой и силовыми упражнениями. Сатий двадцать пять раз коснулся ветки подбородком, ловко спрыгнул на землю и побежал по тропинке. Он сделал пару кругов по саду, остановился и отдышался, с удовольствием вдохнул прохладный воздух.

Утренние пробежки даровали Сатию бодрость и свежесть на весь день. Он прогулялся по саду и вернулся в комнату. Юноша присел на краю кровати, вспомнил сон. «Вот бы так наяву! – думал он. – Тогда бы я спас друзей и весь мир. А если и другие храбрецы возьмут с меня пример, троллеоркам нас не остановить! Эх, мечты, мечты… Чем предаваться фантазиям, лучше стремиться к их достижению. Решено – буду самосовершенствоваться и развивать магический дар! Странно, что Эймел меня ничему не научил, ни об одном заклинании не рассказал. Видимо, у него имелись серьёзные причины».

Так Сатий усвоил первый урок Фенаса: если не бояться, отринуть страх, набраться храбрости, то получится свершить невозможное и помочь попавшим в беду.

***

Сатий дождался, когда проснутся друзья (удивительно: Весельчак встал вместе с Фирри – за пять дней пути он отвык от привычки ложиться поздно и дрыхнуть едва ли не до обеда). Сбросили утреннюю дрёму и слуги в башне. На улице закипела будничная жизнь: пожилой мужчина рубил дрова, напротив растапливалась баня, а с севера ветер доносил аппетитный запах пирогов.

— Пора позавтракать, — глотая слюнки, произнёс Весельчак.

Вскоре явился слуга и предложил гостям пройти в широкую столовую на первом этаже. Подобного пиршества им и не снилось: стол ломился от фруктов и овощей, мяса и сыров. Весельчак с удовольствием набросился на выставленную перед ним тарелку с жареной говядиной. Фирри и Сатий с детства привыкли к другой еде. Они лакомились печёными яблоками да тушёными клубнями.

После завтрака один из слуг предложил им перед аудиенцией помыться в… бане. Веслер удивился. Ему пояснили, что напротив главной башни Хостока располагается баня, куда с радостью ходит и Солнцепоклонный.

Трое путников обрадовались возможности смыть с себя дорожную грязь. Сатий и Фирри всегда с удовольствием парились в бане.

Слуга проводил их (вовсе не тот строптивый придворный, что встретил их вчера у ворот). Он взял одежду, чтобы постирать, пока они моются.

Веслер с довольным видом вошёл внутрь. Его кожа впитала горячий пар натопленной бани.

Сатий и Фирри подошли к шайкам с прохладной водой и со смехом окатили друг друга. Закалённые, они ничуть не боялись простыть: знали, что хорошая баня укрепляет здоровье. Зимними вечерами Сатий удивлял жителей деревни: выбегал после парилки и нырял в сугробы, а иногда добирался до пруда, где Эймел сделал прорубь, и с задорной улыбкой окунался в ледяную воду. Фирри лишь однажды повторил его подвиг, но, видимо, переусердствовал, и пару дней страдал насморком. Весельчак никогда на такое не решался, зато любил хорошо поработать берёзовым веником. Он сначала похлестал себя, а затем принялся слегка прохаживаться по спинам юношей.

— Чего за щекотка? – со смехом спросил Сатий. – Себя бьёшь не жалея, а нас ласково гладишь, словно девиц? Смотри и учись!

Он схватил другой веник и с задором вовсю прошёлся Весельчаку по спине, но не чтобы поранить, а массируя всё тело, доставляя ни с чем не сравнимое удовольствие. Затем Сатий лёг на нижнюю полку, и Веслер показал всё умение, от души поработал веником. Пришла очередь Фирри. Он заявил, что вытерпит, если над ним поработают оба. В ответ Сатий звонко рассмеялся и произнёс:

— Ну смотри, ты сам напросился!

…Распаренные, чистые и счастливые, с ощущением невероятного подъёма духа, все трое через пару коло переоделись в чистые вещи, найденные слугами по их размеру Веслер, Сатий и Фирри совершили шесть заходов в парилку, и каждый раз выбегали наружу, ныряли в пруд с прохладной водой, выкопанный во дворе. Они ничуть не стеснялись своей наготы, да и впечатлительных девиц неподалёку не наблюдалось – только привычные ко всему придворные и слуги: они не раз видели Солнцепоклонного без одежды.

Выданные бархатные и шёлковые наряды путники сочли чересчур роскошными. Веслер и Фирри надели их без споров со слугами. Сатий отказался от предложенной ему пары обуви и натянул лёгкие штаны и рубаху.

— Зачем мне шёлковый свитер, и без него после бани жарко? – спросил он у настойчивого придворного. – Обувь не признаю, ноги и я сам привыкли к свободе.

Слуги успокоились тем, что хотя бы двое из трёх путников выглядят, с их точки зрения, прилично, и пропустили в зал к Солнцепоклонному. Владыка стоял у окна и задумчиво глядел на море.

— Помылись? – заботливо спросил он. – Здорово, а то мои слуги не успокаивались, что вы грязными вошли в зал, а потом легли спать. Я свободен от условностей и предрассудков. Люблю и в бане попариться, и умываюсь часто. Но главное для человека – чистота души, а не тела. Ладно, не время философствовать. Идёт война. Ваши вести встревожили меня. Я вчера вечером отправил строителей на заградительную стену, чтобы они возвели новые укрепления в восточных лесах, но дотянуть её до гор Обретения Счастья – дело не одного дня и месяца. Мы готовы к появлению врагов повсюду. Во всех городах и деревнях создано народное ополчение из женщин, подростков и ветеранов. Увы, многие гибнут на стене и не возвращаются к родному очагу.

— Я пошёл бы сражаться, — с дрожью в голосе произнёс Веслер. – Но мне лучше позаботиться о юношах. Эймелу эльф-вещун Айин предсказал, что его сын прекратит войну.

— Правда? – с иронией спросил Солнцепоклонный. – Поговорю с Айином, если встречусь. Но есть заботы поважнее. Скажу откровенно – на заградительной стене не война, а суровая бойня. Вы все – неподготовленные бойцы, хотя смелости Сатию не занимать. Юноши неопытны и молоды, есть риск, что оба погибнут в первом бою. Лучше отправить вас в относительно безопасное место – в Гавань Ветров, где обучитесь у ветеранов и, возможно, у эльфов.

— Здорово! – восхищённо сказал Фирри. – Значит, мы поплывём по морю?

Веслер шикнул на него – мол, не перебивай владыку.

— Да. Веслер вправе выбрать в Гавани Ветров любую из школ боевых искусств, чтобы вы прошли обучение. Увы, врагов голыми руками не возьмёшь. Я отдаю должное Эймелу: он научил юношей храбрости. Опытные ветераны, старые, чтобы сражаться на заградительной стене, дадут вам новые знания и подготовят к битвам.

Солнцепоклонный прозвонил в колокольчик — призвал придворных. Он велел найти подходящий корабль в Гавань Ветров и обеспечить путникам три удобных каюты. Вчерашний служка растерял всю спесь и убежал выполнять поручение, а остальные проводили странников в просторную комнату. Примерно через коло придворный вернулся и принёс неутешительные новости:

— Ближайший корабль в Гавань отходит завтра утром. Придётся вам задержаться у нас.

Сатий удивился, но ни о чём не спросил. Он подумал: «Странно, в столице сотни кораблей, неужели ни один не отплывает в Гавань Ветров сегодня?»

Путники постарались не расстраиваться, а с пользой провести остаток дня. Они пообедали, нашли себе другого слугу и попросили его стать провожатым по городу, чтобы осмотреть парки, фонтаны, памятники и достопримечательности.

Хосток поражал изяществом и стремлением сохранить гармонию с природой. Повсюду — сады, парки, скверы и зелёные закутки. Большой интерес у Сатия вызвал заповедник экзотических деревьев в южной части города. Непривычные северянам пальмы и кипарисы хорошо прижились в столице, но зимой за ними требовался особый уход.

Архитектура Хостока впечатляла: любой аристократический род выделялся по-особому. Замки, дома и башни украшали затейливой резьбой, расписными узорами; повсюду на стенах виднелись барельефы и гобелены. Нередко на них изображали эльфов и прекрасные корабли – жители Хостока дружили с бессмертным народом и делали для них приятное.

В одном из парков в центре города произошла удивительная встреча. Её Сатий запомнил на всю жизнь. Он издалека заметил странную девушку в лёгком платьице. Незнакомка гуляла под высоченными елями. Путники подошли ближе и восхищённо замерли: перед ними предстала эльфийка удивительной красоты.

Заострённые уши ничуть не портили её утончённого и добродушного лица со светло-зелёными глазами и точёным носиком. Девушка улыбнулась, обнажила жемчужные зубы без клыков. Она шла босиком. Юноша заметил, что пальцев у неё по семь, что позволяло эльфийке легко передвигаться. Она слегка пружинила и не опускала пятку. Утончённые четырёхпалые руки теребили венок из пожухлых осенних трав. Благодаря улыбке девушки создавалось ощущение: былинки оживают и не вянут.

— Прекрасная Лиэналь, глава гильдии целительниц, — сказал слуга и поклонился.

Трое странников поспешили почтительно согнуть спины. Проводник представил эльфийке спутников и сказал:

– Её друзья и подруги сейчас на заградительной стене, лечат раны воинов, но она не выносит жестокости, и потому остаётся в столице, чтобы собирать целебные травы и обновлять Силу для заклятий гильдии. Парки Хостока славятся тем, что превосходят эльфийские леса по числу выращиваемых полезных трав.

Лиэналь улыбнулась путникам. Она почувствовала родственную душу и произнесла:

— Приветствую, Сатий. В тебе – гармония, она царит в мире повсюду. Родись ты эльфом, стал бы искусным целителем. У нас в гильдии есть люди, хотя их искусство уступает нашему. Пойдёшь ко мне в ученики?

«Нет», — прозвучал в голове у Сатия настойчивый голос отца. Он вздрогнул: почудилось, что Эймел незримо стоит рядом.

— Благодарю вас, Лиэналь, за почётное предложение вступить в гильдию, но, похоже, меня ждёт иная судьба, — сказал Сатий и поклонился.

— Что знает неопытный юноша о будущей жизни? Впереди у тебя битвы и сражения: идёт война. А вдруг погибнешь в бою? Я предлагаю мирную жизнь, но ты принесёшь другим немалую пользу.

— Не думаю, что мне суждено скоро умереть, — возразил Сатий и помотал головой. – Да и не стану я отсиживаться в столице. Не по мне знать, что другие умирают на заградительной стене.

Лиэналь кротко улыбнулась. Юноша догадался, что слова задели эльфийку. Целительница мягко провела рукой по ветке кустарника и сказала:

— А я не отсиживаюсь. В столице немало источников целительной Силы. Я каждый день перенаправляю её участникам гильдии, помогаю тем, кто лечит раненых воинов на заградительной стене. Если прекращу — они истощат Силы, а восполнить их на севере негде. Подумай о моём предложении.

— Благодарю, но нет, — твёрдо отказался Сатий.

— Выбор за тобой. Думаю, мы ещё встретимся, — сказала эльфийка на прощание.

Дальнейшее путешествие по городу прошло без особых приключений. Странники полюбовались аллеей фонтанов, памятниками великим магам прошлого (во многих из них Сатий с удивлением узнал черты Эймела и собственные), изящными мостами через широкую реку Лайну, и вернулись в башню. После ужина они вернулись в отведённую комнату и уснули.

***

Сатий стоял на вершине холма, откуда открывался незабываемый вид на Хосток. Он смотрел на столицу и не заметил, что с севера прилетел феникс. Пламенная птица мягко приземлилась рядом. Фенас спешился. Старец привлёк внимание Сатия и сказал:

— Мирная жизнь прекрасна, но война разрушает всё, что с великим трудом построено за бесчисленные Алеаннэ Фаррэ, — произнёс Фенас. – Увы, не все понимают, что троллеорки – главная угроза для людей, эльфов и аэров. К сожалению, для столичных аристократов на первое место вышли деньги, почёт и слава. Они забыли о куда более важном – добре, милосердии, сострадании, сочувствии, бескорыстии, готовности помогать другим и о любви. Всеми этими качествами должен обладать тот, кто спасёт мир и прекратит войну. Одной храбрости недостаточно. Сатий, готов ли ты к новому испытанию?

— Конечно, — ответил юный маг и ощутил небывалый душевный подъём: он радовался, что его взял в ученики дух-хранитель мира Алеаннэ.

— Тогда полетели!

Фенас жестом пригласил его сесть верхом на феникса. Сатий ничуть не испугался что обожжётся. Он ловко залез на спину огненной птицы. Старец тронул крыло и исчез, слился с фениксом в единое целое. У юноши захватило дух: птица взлетела ввысь в стремлении достичь облаков.

Сатий держался крепко и не боялся упасть. Он кожей ощущал порывы прохладного ветра, а душой – восторг удивительного полёта над столицей. Сверху все дома и парки выглядели крохотными. Почудилось, что все мнимые беды и заботы ничтожны по сравнению с могуществом феникса. Но жизненная и духовная Сила волшебной птицы ощущалась хрупкой. Сатий сообразил, в чём дело: уверенный в постоянном возрождении и обновлении феникс слабеет из-за жестокой войны и вражеской магии.

Птица мысленно заговорила с ним голосом старца:

— Великая Сила заточена в чёрном камне. Она угрожает всему миру. Мне, духу-хранителю, в одиночку с ней не справиться. Но у всех появилась надежда. Сатий, я уверен: ты найдёшь способ избавить мир от запечатанного в камне зла. Тебе предстоит многому научиться у меня, у эльфов и аэров. А пока – пришло время для очередного испытания.

Феникс резко полетел вниз. Пикирование вызвало у Сатия не страх, а восторг – он наслаждался скоростью. Город приближался, улицы и дома становились крупнее и чётче.

Птица приземлилась в портовой части города, куда трое путников не ходили – провожатый не повёл их неспроста: в квартале располагались не только корабельные и рыбацкие мастерские, но и лачуги бедняков.

Сатий слез с птицы. Феникс улетел ввысь. Мысленно парень чувствовал незримое присутствие Фенаса.

Юноша осмотрелся и понял, что в великолепной столице есть место нищете. Ему встречались старики, женщины и дети в обносках или без одежды. У полуразвалившегося дома сидел на крыльце безногий мужчина и просил милостыню.

— Что с вами случилось? – участливо спросил Сатий.

— Я сражался на заградительной стене. В бою троллеорки отрубили мне обе ноги. Я истекал кровью. Меня подхватили бойцы и принесли в палатку целителей. Но их искусство не вернёт ноги, — с горечью в голосе ответил мужчина. – Остаток жалованья я потратил на то, чтобы заплатить за проезд домой, в столицу, и купить кресло-каталку. Вернулся в Хосток и побираюсь.

— Разве Солнцепоклонный не помог вам деньгами? – удивился Сатий.

— Он бы, может, и расщедрился, но я не попал к нему на приём. Строптивые придворные считают, что ему негоже общаться с нищим калекой. Владыка, похоже, и не знает о моём несчастье.

— Я замолвлю словечко, — пообещал Сатий. – Как вас зовут?

— Мелван, — ответил безногий. – Но мне надо на что-то жить. Не найдётся ли у столь чуткого юноши немного денег?

Сатий замялся: сказать нищему, что нет ни банкноты? Он не поверит: перед ним, хоть и босой, стоял отрок в лучших шёлковых одеждах.

Жители деревни Лесная Земляничка, отрезанные от внешнего мира, привыкли к взаимному обмену. Эймел рассказывал Сатию о деньгах, показал их. Парень вспомнил, что там изображены портреты великих магов. Весельчак взял в поход три десятки, но потратил: расплатился с теми хозяевами, кто дали стол и кров, но потребовали плату.

— Неужели вы не пожалеете несчастного воина? – жалобно спросил безногий.

Сердце Сатия сжималось: он желал помочь мужчине, помня наставления Фенаса о добре и милосердии.

– Дайте хоть мятую десятку. Я не прошу о деньгах, созданных магией. Они не портятся со временем, но ныне — большая редкость. Говорят, что все волшебники погибли, — грустным тоном сказал Мелван.

«Созданных магией? – удивился Сатий. – А что, если сотворить деньги? На них портреты великих магов… ах да, я их видел, когда осматривал памятники».

Сатий искренне и всей душой хотел помочь безногому. Он направил всю волю на то, чтобы создать деньги. Юноша мысленно представил, что четыре — нет, пусть лучше пять! – крупных банкноты лежат у него в кармане. И – о, чудо! – он потянулся левой рукой и нащупал пять сотенных.

— Возьмите, пожалуйста. — Он протянул Мелвану наколдованные деньги. Тот голосом Фенаса рассыпался в благодарностях… и Сатий проснулся.

«Всего лишь сон? Или нечто большее? Я всё ощущал реальным. Мелван – что, если человек с таким именем действительно нуждается в помощи? Пожалуй, стоит рассказать о нём Солнцепоклонному», — подумал Сатий. Он почувствовал прилив сил и невероятную бодрость. Но увиденное во сне не давало покоя и не оставляло равнодушным.

«Сумею ли я наяву создать деньги с помощью магии? Если владыка прав, и я принял дар Эймела, то получится!» — решил Сатий. Он воссоздал в памяти образ сотенных купюр с изображением Великого мага. Но сделать так, чтобы деньги возникли у него в руках, не получилось.

Усилием воли Сатий продолжал мысленно представлять изображение сотенных. Магия давалась непросто, в отличие от сна. Он сосредоточился… увы, ничего не получилось. От усилий он закряхтел, отчего разбудил Фирри.

— Ты чего? – удивился друг.

— Да так, приснилось кое-что, — сказал Сатий и махнул рукой. Он мысленно пообещал позже попробовать ещё раз.

— Ага, мне явился необычный сон. Представляешь – будто я феникс и лечу над всем миром. Огонь на крыльях не опаляет и не поджигает, а превращается в мягкие пушинки и опадает на землю. Люди счастливо смеются, купаются в тёплом пухе, подбрасывают его в воздух и веселятся. А главное – нет войны!

— Здорово! Удивительное совпадение – мне вторую ночь подряд снится феникс, а на нём летит мудрый старец и обучает меня храбрости, добру и милосердию, — признался Сатий.

— Значит, эти сны не простые, а вещие, — серьёзно заметил Фирри. – Интересно, что ему привиделось? – спросил он и показал на шумно храпящего Весельчака.

— Не знаю, но пора бы ему просыпаться. Сразу после завтрака зайдём к Солнцепоклонному, прежде чем отправимся в порт.

— Зачем? – удивился Фирри.

— Я думаю, кое-что увиденное мною во сне вполне реально и заинтересует его. Другой вопрос – мы Весельчака вообще разбудим или нет?

— Не знаю. Поливать водой явно не стоит – комнату затопим, но его не поднимем.

Сатий звонко расхохотался шутливому замечанию, и Фирри поддержал его смех. Весельчак прекратил храпеть, невнятно пробормотал пару слов и открыл глаза.

— Нет, что за хохот ни свет, ни заря? – грозно спросил пробудившийся, точно медведь из берлоги, Веслер.

Еле сдерживаясь, чтоб смех не перерос в истерический, Сатий шутливо ответил:

— А ты в окно погляди – вон тебе и свет, и заря!

— Ах вы проказники!

— Вряд ли ты захочешь бежать на корабль без завтрака, — заметил Фирри.

— Ладно, ладно, встаю, всё равно вы не угомонитесь, пока всех не перебудите, — поворчал для виду Веслер и поднялся с кровати.

Они умылись в соседней комнате и спустились в столовую. Там суетились слуги: расстилали скатерти и разносили блюда. Путники уселись у открытого окна. Веслер поморщился – рассветное солнце било ему прямо в глаза. Он попросил Сатия поменяться с ним местами, и юноша с радостью согласился – он с детства привык смотреть на светило и не щурился.

Весельчак увидел щедрое угощение – морепродукты, деликатесы, мясные блюда, фрукты и овощи, — и простил Фирри и Сатия, что разбудили его. Да, пора бы ему привыкнуть, что всё время встаёт рано!

Ближайшую половину коло Веслер сосредоточенно жевал, не в силах оторваться от вкуснейших блюд: ему понравились тушёная индейка под соусом из веселинки и голубики, морская капуста с луком и мелко нарезанным куриным мясом, копчёная мекша под маринадом из пряностей. Сатий и Фирри наслаждались фруктами и овощами: им запомнились жареные клубни со спаржевой фасолью и хрустящим луком.

Наконец, Весельчак с явной неохотой оторвался от стола. Он выглядел словно масляный довольный кот, поевший сочных и сытных пельменей.

Сатий настаивал на визите к Солнцепоклонному. Один из слуг отвёл их и заметил, что не стоит надолго отвлекать владыку – он готовился к военному совету с аристократами.

В главном зале башни расставляли столы и стулья для почётных гостей. Владыка встретил путников с радостной улыбкой.

— Зашли перед расставанием? Молодцы. А я думаю, как убедить твердолобых представителей знати усилить оборону и потратить немало средств. Они всегда возражают мне, хотя прекрасно понимают, что иначе их сомнут троллеорки. Эх, беда: жадность затмила им глаза, прежде широко открытые. Они экономят на всём, с их-то высокими доходами! К сожалению, не без оснований: после гибели магов никто не умеет создавать деньги с помощью волшебства. Напечатать их можно, но обычные банкноты недолговечны – быстро мнутся или рвутся. А магические купюры наоборот, долго не портятся. Но хватит, что я всё о своих заботах да хлопотах…

— Уважаемый Солнцепоклонный, — сказал Сатий и поклонился, — я о деньгах и пришёл поговорить, а точнее – о помощи безногому бывшему воину по имени Мелван, он ютится в кварталах бедняков. Он не раз приезжал на коляске к вам на приём, но его не пускали слуги. Помогите, чем сумеете.

— Упрямые придворные! – рассердился владыка. – Не раз говорил им пропускать ко мне всех, не глядеть на чин, богатство или на что угодно! Нет, кое-кто из них дождётся, что вместо мирной службы в столице отправятся на заградительную стену. Не знаю, выйдет ли с них толк – большинство и топор-то не знают, с какой стороны брать, кроме старого истопника. Я встречусь с Мелваном, помогу ему деньгами, и отправлю к Лиэналь – надеюсь, она его исцелит. Займусь этим после совета. Спасибо, что сообщили. Мне хотелось бы поговорить с вами подольше, но вижу, что на каретах прибывают аристократы. Да и вам пора на корабль. Прощайте, а лучше – до свидания.

— До свидания, — хором ответили все трое, поклонились и вышли из зала. За дверями их с нетерпением ждал тот самый строптивый служка, что пару дней назад не пускал путников в башню.

— Хотел бы я знать, откуда вы узнали про Мелвана? – ядовито осведомился он.

— Вас не касается. Лучше не подслушивайте. – Сатий пожал плечами и подумал: «Значит, Фенас показал не сон, а явь». – Вы посмели его не пускать к Солнцепоклонному.

— Но вам придётся это сделать, иначе останетесь без тёплого местечка, а то и вовсе отправитесь на войну, — строго добавил Веслер.

— Ладно, ладно, — услужливо сказал придворный и закивал. Парни догадались: он затаил обиду. – Хорошо, что вы отплываете сегодня. Надеюсь, мы с вами больше не встретимся. Поехали скорее в порт, а то корабль, того и гляди, отправится без столь ценных пассажиров, — с сарказмом закончил он.

Сатий решил не обращать внимания на вредного слугу и жестами показал Веслеру, чтобы он не спорил. Чем быстрее они расстанутся, тем лучше.

Придворный отказался вести их пешком и позвал кучера. Сатий впервые увидел лошадь – в их лесной деревне любящих приволье коней не держали — и поневоле залюбовался её грациозностью и силой. Он ласково погладил её, почувствовал мягкость и тепло кожи. Придворный поторопил, и Сатий следом за всеми уселся в шикарную тёмно-фиолетовую карету, изнутри обитую красным бархатом.

Вскоре они приехали в портовый квартал. Сатий вышел из кареты и осмотрелся. «Всё подобно сну», — подумал он, когда увидел длинные здания мастерских, а за ними – покосившиеся лачуги бедняков. Попадались и крепкие дома с затейливыми морскими узорами на стенах.

Слуга поторопил путников. В гавани Сатий увидел сотни кораблей, парусников и рыбачьих лодок. Весельчак поинтересовался, зачем их так много, на что служка ответил:

— Морской путь в столицу востребован. Мы ведём торговлю с другими городами, прибрежными поселениями и с эльфами. У нас очень развит рыболовный цех.

— А почему тогда среди всех кораблей не нашлось вчера того, что отвёз бы нас в Гавань Ветров? – ядовито осведомился Веслер.

— Иногда так бывает, у них своё расписание, — заметил служка и пожал плечами.

Сатий залюбовался разнообразными парусами – белоснежными и алыми, голубыми и зелёными, косыми и прямыми, с рисунками и без них. Веслер заинтересовался и спросил у придворного:

— Отчего судна стоят с поднятыми парусами, и все — разные?

— По указу Солнцепоклонного: чтобы издалека видеть, кому принадлежит тот или иной корабль. Вон те, с алыми парусами, прибыли с северо-запада, из посёлка Пограничный, за военным снаряжением и добровольцами, кто отправится на заградительную стену. Белые косые паруса у всех, кто из Гавани Ветров, в том числе и у нужного нам корабля. Эльфы с внешней стороны Кольцевых гор пользуются голубыми, а зелёными – послы сокровенного леса. Но хорош стоять столбом, идём!

Служка поспешил к морю. Веслер, Фирри и Сатий поторопились следом.

На берегу раскинулось ещё одно море – людское. Вдоль набережной толкались и толпились рыбаки, пассажиры, мальчишки-носильщики, женщины-торговки. Все шумели, галдели и торопились. Непривычным жителям деревни пришлось с трудом «переплывать», а точнее — проталкиваться следом за пронырливым и изворотливым служкой. Он уходил от столкновений с людьми быстро и искусно, что создалось впечатление – не человек, а скользкий угорь пробирается сквозь толпу.

— Эдак из меня весь завтрак вышибут! – ворчал Весельчак.

Сатий и Фирри старались не отстать и не затеряться, чтобы их не зажали суетливые портовые грузчики. Вскоре они подошли к трапу нужного корабля с поэтичным названием «Арфа Ветров». Трое странников остановились, чтобы отдышаться: им основательно помяли бока, а один раз на Сатия чуть не опрокинули тележку со свежим уловом.

Служка помог путникам подняться на корабль, передал капитану три купленных вчера билета и собирался уйти, но пожилой мужчина грозным окриком остановил его:

— Куда? Мы не берём пассажиров!

Служка хотел сбежать по трапу, но навстречу поднималась женщина в тельняшке – в военное время морякам пришлось забыть про плохие приметы и брать в команду всех, кто немного соображал в морском деле.

— Почему? Нам нужно в Гавань Ветров! – воскликнул Фирри.

— Молодой человек, корабль плывёт в другое место! – возразил капитан.

— Что?! – поразился Сатий.

— И в чём тут дело, может, объясните? – спросил Веслер и грозно посмотрел на служку. Тот развёл руками:

— Я вчера купил в портовой кассе три билета на корабль «Арфа Ветров». Ваше корыто так называется? – пренебрежительно спросил он у усатого капитана.

— Корыто? Да я тебя за такие слова за борт вышвырну на корм саблезубкам!

— Спокойно, спокойно, я пошутил! – заюлил служка. – Я дал вам три билета, проданы вчера! На ваш корабль!

— Да, но мы перевозим грузы, а не пассажиров.

— Так! – голосом, предвещающим грозу, рявкнул Веслер. – Значит, вы нам сделали подлость, чтобы отомстить?! – набросился он на придворного.

— Нет, я потратил свои деньги, чтобы купить билеты! – ответил служка.

— Погоди, не кипятись, — одёрнул Веслера Сатий. – Мой отец не раз говорил: всегда лучше договориться.

— Да о чём речь? – спросил капитан и насупился. – Мы не берём пассажиров, и точка. А в Гавань Ветров если и отправимся, то позже. Разве что… — Он окинул взглядом сильных юношей. — Матросов маловато. Если вы все втроём согласитесь у меня поработать, то, пожалуй, найду три местечка в одной каюте.

— Я заплатил за три каюты, — влез служка.

— Вас не спрашивают, — оборвал капитан. — Ну что, согласны?

Фирри и Сатий пристально посмотрели на Весельчака – они-то не страшились трудной работы. Но Веслер привык к праздной жизни и мог запросто отказаться. Он замялся, терзаемый сомнениями, и Фирри воспользовался моментом.

— Сам подумай, пока мы будем выбивать и обменивать билеты, потратим много сил, нервов и времени. У нас денег нет, а слуга — крайне ненадёжный и скользкий тип.

— Спасибо за комплимент, — ядовито вставил придворный.

— Таких упёртых трудно заставить что-либо сделать, — продолжил Фирри. Он напоказ игнорировал слугу. – Так что неизвестно, сумеем ли мы всё провернуть за один день. А где спать, раз остались без крова у Солнцепоклонного? Искать другой корабль не стоит – зря время потратим, непохоже, чтобы кто-то собирался в дальнее плавание. А так – мы попадём в Гавань.

— Ещё раз напомню – «Арфа Ветров» плывёт по другому курсу, и свернуть туда мы если и сможем, то не сразу, — перебил капитан.

— А куда вы направляетесь? – поинтересовался Сатий.

— Мы везём груз в долину семи рек.

Веслер опешил.

— Но там нет поселений, ни людских, ни эльфийских!

— Не ваше дело, если не плывёте с нами, — отрезал капитан. – Конечно, после мы не против сделать крюк до Гавани Ветров, чтобы набрать побольше товаров. Так что, если не хотите застрять надолго с этим угрём, — он показал на служку, — то давайте лучше с нами.

Весельчака всё ещё мучили сомнения, но Сатий развеял их:

— Ночевать на улице или скитаться по лачугам для нас не вариант. Лучше поплывём. Да и гляди-ка – наглеца и след простыл!

Служка улучил момент, торопливо сбежал по трапу и затерялся в толпе на набережной.

— Ладно, согласен. — Весельчак махнул рукой и задумчиво посмотрел на суетливых матросов: прикидывал, справится ли с работой. – Плывём!

Сатий облегчённо вздохнул, ещё не подозревая, что предстоящий им путь усеян терниями. Но Фенас сказал бы: «Без испытаний сила духа не разовьётся!»

***

Морской простор расстилался от горизонта до горизонта и захватывал воображение. Серо-голубые волны мягко качали корабль. Выяснилось, что у Сатия, Фирри и Веслера нет морской болезни. Поначалу они с непривычки ходили аккуратно, контролировали каждый шаг, чтобы не упасть.

Вскоре капитан Годер подкинул работу — драить палубу. Сатий и Фирри не жаловались и трудились споро, а Весельчак долго не приноравливался и часто вытирал солёный пот.

Когда выдался перерыв, путники встали у края широкой палубы. Они наслаждались красотой и безмятежностью моря. Сатий ощущал: он сродняется душой с водной стихией, вбирает её в себя и становится наравне с морем. Необыкновенное ощущение свободы и неукротимости захватило дух. Юноша широко раскрыл сердце навстречу прекрасному миру. Он восхищался величием моря и голубизной чистых небес.

«Нет, морская болезнь мне не страшна! – подумал Сатий. — Любой, кто испытает подобные чувства, навсегда полюбит могучую и неукротимую стихию. Её жизненная сила породнила меня с природой. А тем, кто далёк от искренних чувств, стоит глубже вдохнуть, повернуться навстречу бьющему в лицо солёному ветру, улыбнуться яркому солнцу и ощутить частичку настоящего счастья!»

У Сатия захватило дух, когда он бросил взгляд за борт – в глубине вод таилась непокорённая свобода грозной стихии, готовой разъяриться штормом, когда дерзкие смельчаки бросят ей вызов.

— Всё, ребята, хорош прохлаждаться, — услышали путники голос Годера. Они с неохотой обернулись. – Веслер, Фирри – вторая палуба ждёт, что вы надраите её до блеска. И для тебя, Сатий, работа найдётся. Паренёк, хорошо лазаешь?

— Да, — ответил Сатий. Он вспомнил детство, оборванное жестоко и безвозвратно: облазил все деревья в округе.

— Тогда помоги, если высота не страшна, — сказал капитан.

— Я ничего не боюсь! – заявил Сатий.

— Хорошо. Посмотри на мачту в центре — она называется грот. Там что-то случилось с… э-э, фалом, ну, чтоб тебе понятнее, с канатом, он поднимает и спускает паруса. Верхний топорщится. Матросы не решаются забраться туда и закрепить его.

«Странный экипаж у корабля, — подумал Сатий. – Матросы зачастую не могут толком выполнить ни одного указания, у кока пригорел обед, а капитан разговаривает словно новичок в морском деле. Удивительно, что с такой командой мы не затонули в начале путешествия. Неопытность матросов ещё объяснима — в нынешние неспокойные времена команду набирают из кого попало, — но почему капитан ведёт себя странно?»

Годер добавил:

— Когда заберёшься наверх, посмотри, в чём там проблема, исправь её. Пора отрабатывать проезд на «Арфе Ветров».

— Хорошо, я полезу, — ответил Сатий. Он пожал широкими плечами.

Вскарабкаться наверх особого труда не составило. Найти место, где отвязался фал, куда сложнее. Канат болтался на сильном ветру, ударял Сатия в бок, а парус топорщился и выгибался — вот-вот улетит вниз.

Юноша извернулся и ловко пролез к топу мачты. Он с удивлением заметил, что в одном месте на фале сделан надрез! Видимо, неизвестный матрос специально повредил канат, чтобы он свободно болтался, если поднимется ветер. Неизвестный отцепил верхние крепления паруса к мачте, и тот едва держался на нижних.

Кто и зачем это сделал? Находится ли матрос на судне или сбежал перед отплытием? Похоже, некто желал, чтобы судно вынужденно вернулось в порт.

Сатий крепко зацепился ногами за мачту, схватил фал и потянул. Руки заныли от напряжения; канат выскальзывал. Юноша взял свободный конец и продел в крепление на мачте. Он старался не повредить фал в месте надреза. Предстояла непростая задача: обратно прицепить верхний парус. Сатий держался ногами. Он осторожно наклонился и схватил белое полотнище; напрягая пресс, потащил парус. Из-за сильного порыва тот едва не вылетел, но юноша вовремя прижал его к мачте. Сатий дрожал от усталости и напряжения.

Он привязал парус к верхним креплениям — справился благодаря тому, что с детства привык к тяжёлым физическим нагрузкам. Сатий вздохнул поглубже, убедился, что парус не топорщится и крепко держится, несмотря на ветер. Затем он ловко слез вниз. Годер горячо поблагодарил за работу.

— Вам бы присмотреться к экипажу, — посоветовал Сатий. – Неизвестный сделал надрез на фале и отцепил верхние крепления паруса, вряд ли с добрыми намерениями.

— Да? – Капитан вскинул брови. – Интересно, кто не поленился, если все они боятся забираться высоко. Хорошо, я буду внимательнее.

«Мы тоже, — подумал Сатий. Он сделал мысленную пометку: рассказать о случившемся Фирри и Веслеру. – Команда корабля «Арфа Ветров» — непрофессиональные моряки. Не зря Эймел учил меня пару лет назад морским терминам. Этак выяснится, что я знаю больше, чем любой матрос на этом, как выразился служка, корыте».

Сатия насторожило, что экипаж попался странный и разношёрстный. Другие матросы — женщины, и в юнги пошли девушки. Немногочисленные пожилые мужчины имели мало опыта в морском деле. Но кто сделал надрез и отцепил парус?

Сатий прошёл на противоположную палубу, где вовсю трудились Веслер и Фирри. Он поделился с ними сомнениями. Оба согласились: что-то не так. Они решили оставаться настороже и внимательно следить за происходящим на корабле.

***

Огромное закатное солнце тонуло за бортом в море. Оно превратило волны в багровые. Трое странников стояли на палубе, смотрели на неповторимое буйство красок в небе и на воде.

Они молча наслаждались пейзажем. Вскоре Весельчак прервал тишину:

— Годер сказал, что якобы за ночь они доберутся до пункта назначения, и к рассвету разгрузят корабль. Я не особо силён в географии. Реально ли успеть меньше чем за сутки пересечь море?

— Да, — ответил Сатий. – Спасибо Эймелу за уроки. Хосток находится на востоке моря Каэлланэ, и от него по прямой недалеко до южной части долины семи рек. В других местах море широкое. Например, до Гавани Ветров плыть от столицы три дня, не меньше, а до Пограничного – десять. В южной части море ещё шире, и до дальних городов Леска добираться больше месяца.

— Странно. От нас что-то скрывают. Ночью они разгрузят корабль – неизвестно где и зачем. Что они везут? Только потом отправятся в Гавань Ветров за товарами –подозрительно.

— Ещё бы, если учесть, что мало кто из матросов смыслит в морском деле. Но неизвестный рискнул, забрался на грот-мачту и отцепил верхние крепления паруса. Он хотел подстроить несчастный случай – зачем? И чего бы добился, сбейся корабль с курса? – вслух задавался вопросами Сатий.

— А мы не могли вовсе затонуть? – со страхом в голосе спросил Фирри.

— Вряд ли, следовало повредить все паруса. Скорее, неизвестный добивался, чтобы корабль не добрался до цели и вернулся в Хосток. Кстати, капитан мало знаком с морскими терминами, никуда не годится! – возмутился Сатий.

— Зачем снаряжать ненадёжную команду, чтобы отвезти неизвестный груз непонятно куда? – поинтересовался Веслер. – Пожертвуем сном, чтобы всё выяснить. Если хотите, идите спать, а я вас разбужу, когда корабль причалит к берегу.

Сатий и Фирри дружно замотали головами и напомнили Веслеру о том, что с трудом его разбудили.

— А вдруг ты уснёшь? Нет, лучше нам всем оставаться настороже, — заметил Фирри.

Странники сделали вид, что идут в каюту. Они убедились, что капитан и штурман заступили на ночную смену, тихонько прокрались и встали у борта так, чтобы их не видели из рубки.

Солнце исчезло за горизонтом, и над головами путников проступили первые звёзды – яркие и далёкие. Возникло впечатление, что искорки на небе сопереживают живущим на земле и стараются подобно солнцу донести тепло и свет, но из-за огромного расстояния не получается. Сатию пришло на ум необычное сравнение: «Звёзды глядят на нас, словно деревья в лесу – на заблудившегося путника».

Все три луны виднелись на небе, две нарастающие, одна полная. Ночь выдалась светлая. Луны разливали сияние в морской воде, рисовали три дорожки, что колебались на волнах; две из них перекрещивались. Из-за удивительной игры света на волны от корабля ложились гротескные тени мачт.

Путники стояли у борта в напряжённом ожидании. Чёрной струной повисло ощущение тревоги. Мерещилось: произойдёт нечто ужасное. Но сменилось одно коло, другое, третье… Веслеру, Фирри и Сатию надоело ждать. Они упрямо не смыкали глаз: чувствовали беду.

На исходе четвёртого часа они заметили, что перед кораблём возникла громада прибрежного рифа. Хвала Ключнику, штурман и капитан не смыкали глаз. «Арфа Ветров» резко развернулась влево и обогнула риф. Штурман, похоже — единственный бывалый моряк на судне. Он искусно провёл его мимо огромной скалы. «Но что, если бы один из парусов топорщился?» — задумался Сатий.

Корабль приблизился к берегу. Матросы ночной смены засуетились, спустили лодки на воду – видимо, причал отсутствовал. Справа послышался плеск – лодка подплыла к кораблю.

Годер заговорил с неизвестным мужчиной. Трое путников напрягли слух и постарались незаметно подойти поближе.

— Я надеюсь, Солнцепоклонный ни о чём не догадывается? – басом спросил неизвестный.

— Да. Говори тише, гостей разбудишь, — еле слышно проговорил капитан.

— Что за гости? Мы о них не договаривались.

— Да, но наш человек завербовал новобранцев. Он великолепно разыграл сцену: сделал вид, что незнаком со мной, и обозвал «Арфу Ветров» корытом, представляешь? Он передал мне записку, где велел высадить у вас троих гостей, чтобы они всему обучились и помогли в заговоре. Эти деревенщины ничего не заподозрят.

— Ладно. Нам, по идее, не нужны лишние люди. Будьте наготове, скорее возвращайтесь в столицу. Скоро власть перейдёт в наши руки.

— Да, но получится ли заключить перемирие с троллеорками?

— С этим сложнее. Их требования повысились.

— Что, опять? – возмущённо спросил капитан.

— Увы. Терпеть не могу их магию – ощущение, что в голову забирается паук и плетёт там нити. Троллеорки на огромном расстоянии нашёптывают, и слушать их не менее неприятно. Что удивительно – я всё понимаю, несмотря на их грубый язык.

— Что они потребовали на этот раз?

— Отдать все плодородные земли от западных лесов до восточных, вплоть до озера Алеаннэ на юге. Вдобавок найти сто человек, сто эльфов и сто аэров в жертву чёрному камню.

— Плохо. Они что, думают, нам просто предать стольких союзников? – возмутился Годер. – Нет, людей-то мы найдём, в столице сотни нищих. Эльфов, пожалуй, в Хостоке сотня наберётся. Но где наберём столько аэров?

— Те, кто хочет мира, а не маловыгодной войны, что-нибудь придумают, — отрезал собеседник. – Другая проблема: среди знати никто не желает отдавать им озеро Алеаннэ. Но придётся. Ладно, о делах и проблемах поговорим потом. Ты привёз груз?

— Да, матросы всё перетаскивают на лодки.

— Надеюсь, они не знают, что в мешках?

— Нет. Команда набралась та ещё, одни ленивцы да бабы. Гости, кстати, наоборот, работящие попались, думаю, ты ими останешься доволен, — заметил Годер.

Голоса говоривших отдалились. Лодка двинулась к берегу, и путники больше не слышали, о чём говорят капитан и незнакомец.

Весельчак схватился за голову.

— Что делать-то будем? – спросил он.

— Бороться с заговором, — вполголоса ответил Фирри.

– Интересно, на что рассчитывал служка, когда отправлял нас? Что мы, ничего не подозревая, вступим в ряды тех, кто желает свергнуть Солнцепоклонного и заключить мир с троллеорками? – Весельчак сплюнул.

— Он не предполагал, что мы услышим их разговор. Пока нас не обнаружили, тихонько вернёмся в каюту, — сказал Сатий.

Спутники последовали его совету. Они старались не попасться на глаза тем, кто поодаль занимался разгрузкой.

— Хорошо, и что дальше? – поинтересовался Весельчак, когда они вошли в каюту.

— Они нас считают за дремучих деревенщин. Скажут, что к утру мы якобы приплыли в предместья Гавани Ветров, где и высадят, — предположил Сатий.

– Сделаем вид, что ни о чём не догадываемся, — заметил Веслер. — Надо затаиться и постараться разузнать побольше о заговоре. Например, что за груз сюда привезли. Не говоря о том, что они задумали. В голове не укладывается: свергнуть Солнцепоклонного!

— Да, но я не пойму одного: зачем служка хотел нас использовать?

— Смотри: нам велели обучиться военному делу, и он решил, что другие заговорщики бросят нас на передовую, чтобы самим оставаться в тени. Мы для них – мелкие фицы, считают, что нами легко пожертвовать.

— Подкорректируем их планы, — произнёс Сатий.

— Ты где таких слов набрался? – недоумённо спросил Весельчак.

— Спасибо Эймелу, — с грустной улыбкой ответил Сатий. – Ладно, хватит болтать. Поспим, а то завтра будем выглядеть подозрительно.

Объятья Грёзицы вмиг захватили трёх измождённых путников – за время путешествия они стали неразлучными товарищами. Они верили в себя и друг в друга и внутренне готовились к любым испытаниям.

***

— Добрего утречка! – со странным выговором произнёс капитан. – Вы возле Гавани Ветров! Точнее, в стороне от города – слуга Солнцепоклонного передал, что вам нужно в военный лагерь, а туточки занимаются обучением бойцов.

Годер широким жестом показал друзьям на недалёкое побережье. Залив великолепно смотрелся в лучах восходящего солнца – лазурь воды золотилась от света, мягкими волнами накатывала на песчаный пляж. Поодаль виднелись постройки и палатки.

На севере и юге в море впадали три реки. Вдоль устьев красовались грозные скалы. Сатий хорошо помнил уроки Эймела и догадался, что попал в долину семи рек – дальше к югу в море наверняка впадают ещё четыре, незаметные отсюда. Он не подал виду и восхищённо любовался пейзажем.

Сзади лагеря, в утренней туманной дымке он различил огромную гору с горбатыми гребнями (похожая, по описаниям Эймела, располагалась неподалёку от Гавани Ветров, что вводило путников в заблуждение). Из-за скал не просматривалось, что находится вдоль побережья.

Итак, иллюзию того, что они попали в пригород Гавани, создала природа. Годер наверняка запросто обманул многих деревенских простачков.

На полосе препятствий неподалёку занимались выходцы из отдалённых сёл. Вряд ли у них нашлось время исследовать окрестности – они выкладывались до седьмого пота.

Путники и Годер сели в лодку и погребли к берегу. Сатий, Фирри и Веслер обратили внимание, что в стороне от полосы препятствий молодые парни отрабатывают стратегию осады: они окружали подобие каменной крепости. «Интересно, зачем этому учить, когда на заградительной стене требуются другие умения и навыки? Что вы осаждать-то собрались, господа нехорошие?» — подумал Веслер.

Друзья старались ничем не выдать удивления. Они с напускным восторгом следовали за Годером.

«Арфа Ветров» доставила на базу заговорщиков провиант и что-то, спрятанное в тщательно запечатанных мешках.

Годер подвёл их к седоусому мужчине.

— Привёл тебе будущих воинов. Обучи их. А мне пора, — сказал капитан и поспешно вернулся на берег.

Седоусый знакомым по ночному разговору басом произнёс:

— Значит так, салаги! Поблажек не будет, учтите, мы готовим воинов для жестоких битв с троллеорками!

На лице Весельчака отразилось желание произнести нечто вроде: «Не заговаривай нам зубы». Сатий заметил и осторожно толкнул его локтем.

— Привыкайте к новому распорядку дня. Прохлаждаться некогда! – грубо заметил седоусый незнакомец. — С утра – физические упражнения или отработка стратегии осады. Я раздам назначения, кто чем станет заниматься. После завтрака – занятия боевыми искусствами и единоборствами. Обед, а затем вас научат обращению с оружием, фехтованию и обороне с контратакующими выпадами. После ужина все воины обязаны пройти полосу препятствий. И учтите – у вас меньше месяца научиться всему необходимому! Да, по-хорошему, на полноценную подготовку уйдёт не меньше двух Алеаннэ Фаррэ. — Сатий уловил, что седоусый с пренебрежением произнёс эльфийское название года. — Но времени у нас нет. Идёт война! Скоро мы отправимся в поход. Я покажу, где вам жить, проведу на завтрак, а затем – будьте добры, приступайте к обязанностям и выкладывайтесь по полной!

Седоусый говорил строго, с нотками презрения в голосе: считал новобранцев никому не нужными и ни на что не годными.

Они прошли к длинному приземистому бараку. Внутри в два ряда стояли грубо сколоченные двухъярусные лежаки. Седоусый нашёл три свободных места, куда путники бросили немногочисленные пожитки, и велел им одеться попроще. Веслер, Фирри и Сатий спрятали в сундук шелковые одежды (не факт, что их никто не украдёт или не испортит) и натянули то, в чём выходили в поход. Шикарные вещи они надели утром, чтобы показать Годеру: рассчитывали поскорее попасть в Гавань Ветров. До того они работали на корабле в повседневной одежде.

Седоусый раздражённо хмыкнул – мол, долго копаетесь – и поторопил на завтрак в большое строение, способное вместить до трёхсот едоков сразу. Туда направлялись около пятидесяти человек – молодые парни или деревенские мужики возраста Весельчака или старше.

В широкой столовой десять молодых девушек накрывали столы. Завтрак дали неказистый: рисовая каша и полоска вяленого мяса. Сатий с удовольствием съел кашу и отдал кусок спутникам. Фирри с ехидцей заметил:

— На вкус мясо напоминает вареный лапоть.

— А тебе что, пришло в голову его отварить и попробовать? – спросил Весельчак. Он хмыкнул, попробовал мясо – замучался жевать – и вскоре согласился с Фирри.

На стол подали сок веселинки и пряности в виде крупных зёрен неизвестного растения. Седоусый объявил:

— Попробуйте гурманку, она укрепляет силы и бодрит дух. Те, кто чувствует себя после тренировок выжатым лимоном, воспрянут вмиг!

От пряности пахло приторно-сладко. Сатий и Фирри не притронулись к гурманке, а Весельчак надкусил зерно.

— Попробуйте, вкусно! – сказал он, но юноши замотали головами и жестами показали ему, что лучше не налегать на неизвестную пряность. Сатий изобразил, что его тошнит. Веслер брезгливо скривился и сплюнул. Когда они уходили из столовой, незаметно выкинули зёрна в урну.

***

Первый день в военном лагере запомнился тем, что измотал новобранцев. Весельчаку трудно приходилось и на площадке с турниками и брусьями, и в обращении с оружием, и в боевых единоборствах. Фирри, несмотря на старания, быстро уставал, и не успевал вовремя реагировать на выпады противников, отчего на его плечах и левой щеке к концу дня красовались синяки. Сатий стойко переносил все испытания, но и ему пришлось сложно.

Ужин отличался от завтрака наличием сушеных фруктов (а на обед дали луковую похлёбку с клубнями и крохотными кусками мяса – их Фирри сравнил с жареными рукавицами).

К вечеру все трое предельно устали. Но им предстояла полоса препятствий. Весельчак посмотрел на неё, охнул и застонал. Он шёл первым, Фирри и Сатий следом.

Сначала им дали задание перелезть через двухметровую каменную стену. Веслер поднатужился и справился. Сатий благодаря ловкости вспрыгнул, подтянулся и вскарабкался наверх. Он заметил, что Фирри не удаётся забраться с ногами. Сатий выручил его: подхватил левую ногу, и друг вскарабкался на стену.

— Что за дела?! – возмутился седоусый. Он внимательно наблюдал за ними. – Помогать не разрешается, каждый справляется сам! Оба отошли в сторону, к турникам, штраф – по десять подтягиваний.

— Но… — возразил Фирри. Его оборвал грозный бас:

— По пятнадцать!

Юноши понурили головы и прошли к турникам. Сатий легко выполнил упражнение, а уставший Фирри с натугой тянулся вверх. Он сцепил зубы и выполнил положенные пятнадцать раз.

Дальше они проползли по-пластунски под деревянной аркой, установленной низко над землёй. Весельчаку пришлось труднее всех, а ловкие юноши быстро преодолели препятствие. Они сожалели, что нельзя помочь грузному Веслеру. Он прижался к земле и прополз. Испытания для него только начинались.

Проворныее Сатий и Фирри легко взобрались по канату на дуб и слезли по стволу вниз. Их спутник пыхтел и с трудом перехватывался руками и ногами. Когда он забрался на высокую ветку и посмотрел вниз, охнул. У него закружилась голова. Веслер совладал с собой, уцепился за ствол и аккуратно спустился вниз.

— Ой, не могу, — с ядовитой улыбкой заметил седоусый. – От смеха живот надорву.

— Сам бы попробовал, — буркнул Веслер.

— А почему нет? Смотрите и учитесь!

Несмотря на полноту, седоусый мужчина ловко взобрался по канату и проворно спустился вниз.

С метанием тяжёлой пики не заладилось у всех: она пролетела всего две сажени у Сатия и Фирри, и четыре – у Весельчака. Седоусый отправил пику за отметку в семь саженей.

Затем все побежали по неровной тропе, её сплошь пересекали корни деревьев.

— Парень, обуйся, а то ноги собьёшь, — посоветовал Сатию седоусый, но юноша покачал головой и припустил так, что только пятки засверкали. Скоро он сбавил обороты – тропа пролегала над обрывом вдоль речки, а затем выводила обратно к лагерю. Когда все трое прибежали к нарисованной мелом финишной черте, рухнули на землю – сказалась усталость напряжённого дня. А что ждёт их завтра?

Они отдышались и вернулись в барак, где рухнули на грубые лежаки и провалились в объятия сна. Фенас Сатию не приснился.

***

На следующие утро путники ощутили, что болят все мышцы. Никто не желал даже думать, что в измождённом состоянии им придётся целый день заниматься борьбой, сложнейшими упражнениями и воинской подготовкой.

Седоусый начальник лагеря представился Дувином. Он выдал новобранцам щиты и короткие деревянные копья с затупленными концами и приказал осаждать каменную крепость.

Мастера боевых единоборств, седые ветераны, строго следили за новичками. Не верилось, что они причастны к военному заговору. Или не знают, что происходит? Тогда непонятно, на что рассчитывали Годер и Дувин.

После завтрака начались тренировки: единоборства и обращение с оружием. День закрутился в привычном распорядке. Веслеру, Фирри и Сатию приходилось тяжело и непривычно, но они преодолевали себя, справлялись с ноющей болью в мышцах и проявляли морально-волевые качества, в том числе стойкость. Надо отдать Дувину и помощникам должное – они знали толк в деле и хорошо учили новобранцев. Но цена велика…

День пролетел незаметно. Несмотря на усталость, трое друзей быстрее преодолели полосу препятствий, хотя на финише упали и долго восстанавливали дыхание. Уснули путники быстро.

Сатию приснился Фенас. Юноша стоял на палубе, а феникс парил за бортом и отражался в воде причудливой игрой жёлтых и красных цветов.

— Хорошо, что ты укрепляешься духовно, физически и морально, — похвалил Фенас. — Но плохо, что вы втроём попали в опасную компанию. Будьте осторожны и внимательны. Мы продолжим по ночам учиться лучшим качествам, необходимым магу. Я знаю, что ты опрометчиво попробовал создать деньги в реальности, но не получилось – потому, что они тебе не нужны. Если ты найдёшь Мелвана и пожелаешь помочь ему всем сердцем – тогда всё выйдет.

— Простите, я не сообразил, — со стыдом в голосе произнёс Сатий. Он понял, что для помощи безногому одного разговора с Солнцепоклонным недостаточно.

— Ничего, на ошибках учатся, совершенствуются быстрее, чем если всё делают правильно. А пока продолжим уроки. Готов ли ты бескорыстно помогать кому угодно, даже врагу?

— Да, но стоит ли выручать тех, кто причиняет вред? – резонно спросил Сатий.

— Хороший вопрос. А если, например, Годеру угрожает смертельная опасность? Разве твоё сердце задумается о его нехороших поступках, разве оно очерствеет и не позволит выручить из беды?

— Нет. То есть благодаря готовности всегда помочь враг станет другом?

— Именно. Посмотрим, хорошо ли ты усвоил урок.

Феникс исчез. Вокруг корабля – «Арфы Ветров» — поднялись сильные волны. Сатий увидел, что Годер не удержался на палубе и упал за борт. Капитан отчаянно барахтался, но огромные волны накрывали его с головой.

Сатий огляделся в поисках спасательного круга – увы, поднялся сильный ветер и унёс прочь. Юноша снял лёгкие штаны и рубаху и смело прыгнул вниз, в пучину бушующих волн. Он вынырнул, стараясь, чтобы солёная вода не попала в нос или рот. Рядом с трудом держался на поверхности Годер. Он сильно кашлял – нахлебался воды.

Сатий левой рукой подхватил его под спину в районе лопаток. Обоих с головой накрыла мощная волна. Сатий задержал дыхание и второй рукой зажал Годеру нос и рот.

Юноша не тонул благодаря мощному жиму ногами – хорошо, что всё детство он подолгу плавал в пруду. Когда оба очутились на поверхности, Сатий освободил руку с надеждой, что Годер не захлебнётся. Несмотря на неудобство и сильный шторм, юноша погрёб к верёвочной лестнице – матросы догадались спустить её по борту.

Тяжёлый капитан давил на левую руку, но не тонул. Изо всех сил Сатий тащил Годера к кораблю. Наконец, капитан крепко схватился за верёвочную лестницу и, отфыркиваясь, поднялся наверх. Сатий собирался следом, но его накрыло волной. Когда вынырнул, увидел: Годер забрался наверх, и матросы торопливо свернули верёвочную лестницу. Сатий проснулся, тяжело дыша.

***

Потянулась долгая вереница удивительно похожих дней. Трое друзей усердно тренировались и всё меньше уставали. Сатий каждую ночь получал уроки от Фенаса и проходил проверки духа, силы и воли: в одиночку вскарабкался на снежную вершину высокой горы, помог людям вскопать огород, с помощью магии дал отпор троллеоркам (наяву она пока не давалась, но феникс успокоил и пояснил, что ещё не пришло время – всё даётся неустанным трудом и нарабатывается с опытом).

Веслер, Сатий и Фирри не сдружились с новобранцами: все в лагере общались на военные темы, что им быстро наскучило. Будущие бойцы пристрастились к гурманке, отчего вели себя странно – возникало ощущение, что на пару мгновений у них затуманивается сознание и они не понимают, что происходит. Часто «торможение» происходило после ужина, когда посередине полосы препятствий по пять-шесть человек неподвижно застывали на пару мгновений, а потом приходили в себя и с удвоенными усилиями двигались дальше. Но что самое странное – Дувин не делал им замечаний!

С каждым днём «замирающих» становилось всё больше. Чтобы не выглядеть в глазах начальника лагеря белыми воронами, трое друзей решили иногда останавливаться посреди полосы препятствий. Когда в первый раз Веслер, Фирри и Сатий застыли на тропе, они старались не расхохотаться и изо всех сил изображали стекленеющий бессмысленный взгляд, подмеченный у других новобранцев. Вскоре они привычно изображали из себя «статуй», иначе бы Дувин их вычислил.

Однажды утром после завтрака застыли все новобранцы. Трое друзей собирались прочь из столовой, но резко остановились перед Дувином и помощниками. Те придирчиво осмотрели всех, убедились, что никто не двигается и у новобранцев замедлено дыхание.

— Отлично, гурманка дала результаты, — произнёс Дувин.

– Они нас не слышат? – спросил инструктор по фехтованию.

— Слышат, но не запоминают. Скажи им что угодно, и они ничего не заподозрят. Мы подготовили идеальную, а главное – абсолютно послушную армию. Скоро вернётся Годер, тогда приступим к выполнению плана. Вы останетесь в лагере – лучше иметь запасной вариант. С новобранцами отправлюсь только я.

— Да, но что делать с неизвестными, кто выбрасывал гурманку в урну? – поинтересовался ветеран. Он обучал воинов обращению с оружием.

Сатий мысленно поблагодарил Фенаса за полученный во сне совет: припрятывать пряность в карманах, а затем выбрасывать в лесу под густые кустарники.

— А ничего — видимо, они одумались и пристрастились к пряности. Трое новичков поначалу выделялись среди всех, но превратились в тупых баранов, как все.

Одни боги ведают, с каким превеликим трудом Весельчак сдержался и не подал виду, что оскорблён!

— Ну-ка, проверим! Веслер, Фирри, Сатий, три шага вперёд! – скомандовал фехтовальщик.

Пришлось поневоле подчиниться. Они изобразили бессмысленные взгляды и тупую покорность.

Дувин захохотал рокочущим басом.

— И правда, идеально послушная армия! Ладно, хватит с них, а то воздействие скоро закончится.

Новобранцы по одному приходили в себя. Они вели себя обычно и не помнили о случившемся. Через минуту Сатий, Фирри и Веслер сделали вид, что «очнулись». Они не подали виду, что всё видели и слышали.

Остаток дня прошёл без особых происшествий. Вечером, когда все вышли на полосу препятствий, никто не замирал и не останавливался. Сатий воспользовался тем, что они вырвались вперёд на лесной тропе, и предупредил Веслера и Фирри, чтобы они ничем не выдали себя.

Они легко преодолели всю дистанцию и не запыхались – сказались усердные тренировки. Трое друзей вернулись в барак и улеглись спать. Сатию приснился Фенас, но он не давал уроков и не проводил испытания. Они с удовольствием летали на фениксе, наслаждались видами долины семи рек и величественных Кольцевых гор. Когда приземлились у берега моря, Фенас сказал:

— Будь внимательнее. Не выдавайте себя и раскройте заговор. Скоро тебе пригодятся все уроки, тогда ты используешь магию в реальности. Но помни: применяй её на благие деяния. Не растрать дар понапрасну.

Феникс исчез, а Сатий проснулся.

***

Ранним морозным утром, когда солнце спряталось за тучами – они предвещали первый снег, — воинов выстроили вдоль берега. В море виднелся корабль – вероятно, «Арфа Ветров». Дувин прошёлся, осмотрел каждого, оценил окрепшие мускулы и хорошую выправку. Он сказал:

— Воины! Сегодня последний день пребывания в элитном военном лагере близ Гавани Ветров. Впереди – тяжкая битва с троллеорками. Конечно, хотелось бы подготовить вас лучше, сделать сильнее, но к сожалению, время не ждёт. Враг наступает, и на заградительной стене требуются новые бойцы. Потому будьте физически и морально готовы к войне! К нам прибыл долгожданный корабль, он направляется в посёлок Пограничный. Я поплыву с вами, но наставники останутся в лагере, чтобы подготовить других новобранцев. Капитан сказал, что отчалит сегодня поздно вечером. На борту вас ждёт заслуженное угощение – он привёз бочки с харом. Не отказывайтесь от чаши, выпейте, чтобы поднять и усилить боевой дух. Не бойтесь смерти – пусть она страшится вас! –распалился Дувин. – Вперёд, мои верные воины! За Солнцепоклонного!

Наигранный пафос его слов было трудно не заметить, но никто из новоявленных солдат не обратил внимания. Сатий подумал: «Наверняка в хар что-то подмешают». Он поделился сомнениями с друзьями вечером: весь день занимались в разных местах. Сатий убежал вперёд всех по лесной тропе и подождал товарищей. Он сказал Веслеру и Фирри:

— Думаю, что мы отправимся не в Пограничный. Не зря корабль поплывёт ночью – чтобы никто не догадался, куда он направляется.

— Но разве любой из новобранцев в здравом уме пойдёт против Солнцепоклонного? – спросил Веслер.

— Нет. Но мы видели действие гурманки – или правильнее назвать её дурманкой? Вряд ли они в заторможенном состоянии поймут, что происходит. Кстати, тебе лучше не пить хар – в него наверняка что-то подмешают.

Весельчак, большой любитель спиртного, возразил, но Фирри и Сатий с укором взглянули на него, и мужчина смирился.

— Ладно, не буду. Но что нам делать? Сложно предотвратить то, что они задумали. Боюсь, заговорщики используют воинов для покушения на Солнцепоклонного.

— Пока не знаю, но надеюсь, что удастся им помешать, — ответил Сатий. – Не зря говорят – утро вечера мудренее. Предлагаю не пить хар, сделать вид, что мы его пригубили, и незаметно вылить за борт. После чего ляжем спать.

— Но не лучше ли оставаться бдительными? – спросил Фирри.

— Нет смысла всю ночь не смыкать глаз, если корабль приплывёт в Хосток в лучшем случае к обеду. Если мы не поспим, то утром превратимся в сонных мух, и не сообразим, что делать, — возразил Сатий.

— Ты прав, — согласились Фирри и Весельчак. Они побежали со всех ног: сзади нагоняли другие новобранцы.

Они вернулись в лагерь, мокрые от пота, Дувин и помощники потребовали ото всех сдать одежду в стирку: пообещали, что вернут, когда она высохнет. Сатий и спутники не желали щеголять в до сих пор сохранившихся шелковых нарядах. Остаток вечера они ходили в одних портах, несмотря на то, что за последние дни ощутимо похолодало. Юноши стойко переносили мороз, а Весельчак вскоре не выдержал и пожаловался, что не в силах терпеть. Они поддались на уговоры и отправились за одеждой.

Увы, их ждало разочарование – все наряды исчезли из сундука возле лежаков. Сатий каждый вечер проверял, на месте ли дары Солнцепоклонного.

— Ещё вчера лежали в сундуке! – возмутился он. – Интересно, кому они понадобились?

— Без малейшего понятия, — ответил Веслер. – Но лучше не возмущаться – привлечём лишнее внимание. Сделаем вид, что ничего не заметили.

Остаток вечера они провели в помещении. Затем Дувин принёс их обычную одежду – когда высохла? – и сообщил, что скоро начнётся погрузка на корабль.

***

Несмотря на тучи, снег не выпал. Краски великолепного заката залили по-прежнему хмурое небо. Листья густым разноцветным ковром лежали на земле — оголили деревья. Бирюзово-холодное море в вечерних тенях чудилось бездонной пропастью. В воздухе чувствовалась меланхолия поздней осени с горьким привкусом жестокой войны.

Огромная, гротескная тень корабля ложилась на море. Едва отгорел закат, и три лунные дорожки украсили водную гладь. Они слегка колебались в волнах. Воины толпились на палубе и держали чаши с харом. Веслер, Фирри и Сатий сделали вид, что пригубили напиток, а затем отошли к борту, едва видному в ночной полутьме. Они вылили хар и вернулись ко всем. Веслер для достоверности довольно крякнул и сказал:

— Хорош хар, крепкий, что надо!

Воины пили и не задумывались о последствиях. Позже их проводили в каюты, где места едва хватило для всех новобранцев. Корабль плыл неведомо куда; Сатий не увидел Годера – либо тот сильно занят, либо передал управление грамотному штурману и спал.

Хар сморил воинов. Трое друзей вскорости уснули. Фенас не явился к Сатию во сне, полном тревожных и неясных видений.

***

Когда Сатий проснулся, друзья ещё спали. Снаружи раздавались голоса. Он прислушался и различил знакомый тембр Годера и бас Дувина. Юноша осторожно поднялся и тихонько подошёл к двери каюты.

— Нельзя ли ускориться? Хочу поспеть пораньше, желательно до рассвета, — произнёс Дувин.

Годер ответил:

— Вся разношёрстная команда старается, но и в прошлые разы мы плыли почти сутки. Сожалею, но мы придём к цели не раньше, чем к вечеру.

— Проклятье! Ты представляешь, сколько сил мне понадобится, чтобы передвинуть стрелку с двенадцати на тридцать шесть?

Сатий не понял эту фразу; к сожалению, её смысл прояснился позже.

— Догадываюсь, но корабль ускорить невозможно.

— Хорошо, тогда наоборот, прикажи замедлить ход. Высадимся ночью.

— А чем займёшь новобранцев?

— Придумаю, моя проблема.

Голоса отдалились – не разобрать; Сатий покачал головой. Он догадался, что корабль плывёт в Хосток. Но почему Дувин желает, чтобы высадка состоялась ночью? Раздумывая над этим вопросом, он подошёл к друзьям и осторожно потревожил сначала Фирри, а затем Веслера: зажал ему рот, чтобы он возмущёнными криками никого не разбудил. Друзья проснулись.

— Похоже, наше путешествие на корабле растянется ещё на день, — шёпотом сказал Сатий. – Я слышал: Дувин разговаривал с капитаном и велел ему замедлить ход. Почему-то им надо высадиться ночью. Скорее всего, мы плывём в Хосток. Лучше вести себя осторожнее. Весельчак, Фирри, изобразите похмелье?

— Постараемся, — буркнул Веслер. – А ты?

— В деревне не раз видел, что пьющие мужики по утрам страдают. Постараюсь.

Особых актёрских усилий им прикладывать не пришлось. Куда сложнее дождаться, когда все проснутся – новобранцы дрыхли без задних ног. Ближе к обеду они встали и выглядели подобно сонным мухам. Жуткого похмелья хар ни у кого не вызвал, что ещё раз подтверждало: в него что-то подмешали.

Веслер, Фирри и Сатий вместе со всеми вышли из каюты. У борта «Арфы Ветров» стояли трое новобранцев. Они без стеснения мочились за борт. На корабле имелся гальюн, но с похмелья бойцы поленились его искать. Чтобы не выдать себя, трое путников присоединились к ним.

Через час к новобранцам подошёл Дувин.

— Воины, не расслабляйтесь! Ваше обучение в лагере закончено, но плавание продлится ещё один день. Возобновим тренировки. Они пройдут на палубе «Арфы Ветров». Посмотрим, сумеете ли вы фехтовать во время качки. Разбейтесь на пары, возьмите деревянные мечи – и сражайтесь! После обеда придёт время боевых единоборств. Жаль, полосы препятствий нет. Зато вы сохраните силы для будущих битв. После ужина предлагаю всем выпить хара и спать. Ночью мы приплывём к цели.

Никто из воинов не возражал, и остаток дня прошёл по составленному Дувином расписанию. Обед и ужин урезали – в военном лагере заканчивался провиант, а новых запасов на корабле не привезли. Веслер, Фирри и Сатий вновь изобразили, что они смакуют хар; но вылить за борт содержимое кружек не удалось. Вечер выдался ярким и ясным, а на палубе расположились все новобранцы.

Сатий решился на отвлекающий манёвр. Он подмигнул товарищам и передал Веслеру кружку. Юноша встал и… запел военную песню — услышал однажды от Эймела. Голос его, чистый и звонкий, ещё не ломался; он уступал именитым эльфам-менестрелям. Сатий старался не сбиться с ритма и дотянуть все гласные. Известную среди воинов песню неумелыми и грубыми голосами подхватили новобранцы. Они пели от всей души о славных героях, о том, что дадут отпор троллеоркам.

Сатий умолк и устало присел. Он тяжело дышал. «Получается, одна песня выматывает человека больше, чем сложнейшая полоса препятствий», — подумал он. Юноша чувствовал, что в горле с непривычки болят связки. В детстве он пел часто, но в последние дни позабыл о том, сколь непросто вкладывать в мелодию душу.

Веслер и Фирри вылили содержимое трёх кружек за борт. В пучину волн отправились и зёрна гурманки.

— Молодцы, воины! – похвалил всех Дувин. – Подняли себе боевой дух харом и славной песней. Самое время отдохнуть. Скоро придёт час сражаться с врагами.

Новобранцы разбрелись по каютам. Дувин с подозрением посмотрел на Сатия: гадал, с чего вдруг ему вздумалось петь. Начальник лагеря махнул рукой и отошёл в сторону. Вскоре все воины уснули. И вновь Сатий видел смутные и тревожные сны.

***

Поздняя ночь. Тьма сгустилась. Она кралась, чтобы поглотить людские души. Но вынужденно отступила: на корабле громко зазвонил колокол.

— Война! Вставайте! Битва! – зычным голосом закричал Годер.

Воины нехотя просыпались. Они вышли на палубу, возмутились… и неожиданно «застыли». Сатий шикнул на друзей. Все замерли. К новобранцам подошёл Дувин.

— Пока мы с вами прохлаждались в лагере, троллеорки прорвали оборону на заградительной стене и построили твердыню в посёлке Пограничный. Выходит, не зря мы отрабатывали стратегию осады. Те, кто хорошо проявил меткость, вам выдадут луки, встанете сзади. Все прочие – вперёд в семь рядов, во время битвы сменяйтесь! Спускайтесь по трапу на набережную и стройтесь!

Новобранцы беспрекословно выполняли приказы. Они не обратили внимания, что в гавани виднелись сотни кораблей. Воины получили от Дувина не деревянные, а настоящие тяжёлые мечи. Веслер, Сатий и Фирри поспешили следом за всеми.

Когда все сошли на берег, путники увидели, что перед ними – опустевшая набережная Хостока. Сатий узнал по запомнившейся примете – её выложили гладко обтёсанными крупными разноцветными камнями.

Воины выстроились в боевой порядок. Их взгляды застыли. Похоже, то, что подмешали в хар, усилило действие гурманки, изменило сознание новобранцев. «Что они видят на самом деле?» — подумал Сатий.

Неожиданно его взору предстали картины, явленные воинам. Они видели вдали мрачную крепость, возле неё кипела битва; вокруг расстилалась не набережная Хостока, а плодородная равнина близ Приграничного. Несмотря на расстояние, бойцы видели впереди жутких троллеорков.

Видение ушло, рассеялось в туманной дымке. Но навь не исчезла из сознания воинов. Сатий прикинул расстояние и направление, и с ужасом понял, что крепость троллеорков в видении – это башня Солнцепоклонного.

***

Марш армии по безмолвному ночному городу (воины думали – по предместьям Пограничного) — противоестественный, ужасный, сокрушающий основы и неостановимый – длился половину коло. Сатий, Фирри и Веслер шагали в строю, не в силах бороться с послушными чужой воле новобранцами. Вмешаются – их убьют, примут за троллеорков.

Спящие жители Хостока не догадывались, что рискуют остаться без владыки. Хвала всем богам, в башне сохранили бдительность и подняли тревогу, разбудили слуг. Но что они противопоставят не до конца обученному вооружённому отряду?

Грядущая битва грозила перерасти в безжалостную бойню: вместо придворных одурманенным воинам мерещились троллеорки. Лучники выпустили стрелы, но ни в кого не попали: до башни далеко.

— Экономьте запасы! – крикнул Дувин. Он шёл следом. – Стрелять по моей команде!

Идеально послушная армия, подготовленная заговорщиками, неумолимо приближалась к башне. Дувин зычно скомандовал, запели стрелы, и замертво упали двое слуг, стражи ворот.

«Что сделать, чтобы остановить кровопролитие? – с болью в душе подумал Сатий. Он догадался, что боги помогут, и мысленно обратился: — Вестник, прошу, подай знак солдатам, раскрой глаза, уничтожь дурман! Пусть они одумаются!»

Полный сопереживания внутренний крик достиг цели. В тёмном небе появились тысячи птиц и спикировали на воинов. Они целились в лица.

Сатий увидел знакомых лесных пичуг, огромных горных орлов, морских чаек и разноцветных экзотических южных птиц. Он ощущал небывалый душевный подъём и чувствовал, что управляет посланниками Вестника. Они подлетали к солдатам и отчаянно махали крыльями, чтобы прогнать из глаз пелену дурмана.

Новобранцы оторопело остановились. Они увидели, что убили людей, а не троллеорков, и находятся не возле вражеской крепости, а в центре столицы.

Дувин покрикивал на воинов: ещё не понял, почему они не сражаются.

— Убивайте ненавистных врагов! – приказал он.

— Бейте троллеорков! – поддержал его невесть откуда взявшийся служка – вздорный придворный. Он не сторожил башню, а следовал за Дувином.

— Приказываю: уничтожайте их! – добавил Годер. Трое заговорщиков не осознали, что действие гурманки и того, что подмешали в хар, закончилось.

Солдаты резко развернулись. Они поняли, что их обманули, и подняли оружие против командиров. Вся троица сообразила, что к чему, и пустилась наутёк. Новобранцы бросились за ними, но Сатий остановил их жестом и громко сказал:

— Не надо. Вестник покарает недостойных.

Мятежники не добежали до укрытия. На них налетели орлы. Птицы ударили когтями в лица и в грудь.

«Наказание всегда придёт к тому, кто изменил людям и себе, — пришла в голову Сатия неожиданная мысль. – Кто поступил нечестно с другими, обманул сам себя и загнал душу в клетку, запер её навечно».

Солдаты взяли в плен троих мятежников – они сообразили, что убивать заговорщиков ни к чему, лучше допросить их и узнать подробности. Из башни вышел Солнцепоклонный. Он смекнул, что происходит, и арестовал бывшего слугу, Годера и Дувина.

Птицы улетели прочь. Сатий почувствовал: он обратился к богам, получил помощь и создал собственное заклинание. Юноша осознанно обрёл вторую ступень Силы и вступил на непростой путь мага.

Ирий — в мире Алеаннэ, как и у древних славян – аналог рая.

Хранилище рукописей — так называется местная библиотека.

Коло — употребляется жителями мира Алеаннэ наравне со словом «час».

Местная разновидность красной рыбы.

Саблезубки – в мире Алеаннэ небольшие акулы.

Фиц — пехотинец (пешка) в местном аналоге шахмат.