Книги
Глава 9
Маркова Александра
«Что происходит?» — этот вопрос я задавала себе десятки раз за несколько часов сна Вики.
Мажор рехнулся. Я ему открыто сказала, что подозревала его в убийстве своей сестры, а он, казалось бы, ещё лучше стал ко мне относиться после этого признания. Ну точно же чокнулся!
— Уверена, что ничего больше не нужно? — опять вплыл в гостиную этот безумец, отвлекая меня от работы.
Я только из-за возможности спокойно поработать, набросала ему скромный списочек наших с Викулей нужностей, а он снова и снова приходил, спрашивая: «А точно?», «Ничего ещё не надумала?», «Это точно всё?».
Мои планы по выдворению хозяина квартиры за её пределы терпели крах.
— Послушай, Паша, — едва сдерживая себя, чтоб не послать Мажарского в дальние дали, я всё же решила прояснить ситуацию, — Что бы ни происходило… Перестань.
— А что может происходить? — удивился мужчина.
— Ты нас готов был выставить и из квартиры, и из своей жизни, а сейчас как-то носишься, словно… не знаю. Заботишься, что ли? Наверняка ты для себя такое поведение как-то обосновал, объяснил, но, кажется, мне объяснение таким переменам тоже необходимо. — выдохнула и опасливо покосилась на него. — Я начинаю думать, что у тебя стресс, шок и психические отклонения.
Мажор хохотнул и приблизился вплотную ко мне. Мне в кресле сразу же сделалось неудобно от его близости.
— Решил помочь хорошему человеку. Разве это не твои слова? — пытаясь заглянуть мне в ноутбук, проговорил Паша. — Там какие-то графики? Чем ты занимаешься?
В голове неприятно зашумело. Вот уж не думала, что когда-нибудь это скажу, но Мажарского становилось слишком много. Это меня нервировало. Повышенное внимание, постоянные вопросы, расспросы, его присутствие, взгляды…
— Ты не считал меня хорошим человеком. — нахмурилась и захлопнула крышку ноутбука.
— Не тебя — Машу.
Лучше бы он ничего не говорил. Я запуталась ещё больше.
— Ты в курсе, что сейчас оскорбляешь мою умершую сестру? — единственное, за что смогла зацепиться в хороводе противоречивых мыслей.
— О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды, Саша. Ты спросила — я ответил. Нужно было соврать?
«Ужасный человек! Ужаснейший!» — злобное пробралось в мои мысли.
Вот как с ним разговаривать? Ужом вертится, словами играет, перевирая и юля, как ему вздумается — где там искренность?
— Твоей помощи становится слишком много. Много её проявлений. — кое-как совладала с собой и вернулась к началу разговора. — Это напрягает.
— Не привыкла, чтобы тебе помогали?
— Да что ты ко мне пристал, Мажор? — вскинулась я. — Где там твоя обещанная квартира и няня?! Да фиг с тобой, я лучше новыми долгами обрасту, чем в этом дурдоме стану жить.
— Ты там, где нужно, Саша. — отойдя от меня на шаг, Паша развёл руки в стороны. — Вот квартира, вот няня. — ткнул себя пальцем в грудь, с самым беззаботным видом.
— Всё понятно, — громко выдохнула, поджав колени к груди. — Ты мне мстишь. Решил поиграть и подтянуть меня за мои же слова, с которыми я к тебе заявилась. Наказываешь меня, показывая, что желаемое воплотилось… Неожиданно, конечно. Я ждала просто скандала, но ты ловко играешь на моём чувстве вины. Молодец.
Мажор покачал головой. Взглянул на меня подозрительно, сверху вниз и произнёс:
— Почему ты всегда думаешь о плохом?
Какая-то часть меня хотела вступить в дискуссию, привести аргументы и факты, напомнить мои слова и провести параллель с тем, что происходило последние несколько часов, но растерянность взяла верх, не позволив мне проговорить и слова.
«Почему ты всегда думаешь о плохом?» — что за постановка вопроса, вообще? Такое имел бы право спрашивать только мой друг, мой близкий человек. Откуда Мажору знать, о чём и как я постоянно думаю? Спросил так, будто бы знал меня, но он ведь не знал.
— Мы это исправим. Ладно, я пошёл, если точно ничего больше не нужно…
Не ответила. Уронила голову на колени и мысленно застонала.
Сердце пело: «Ты ему нравишься», а упрямый разум твердил: «Не будь Машей, не смей доверяться этому человеку».
Конечно, хотелось верить в чудо. В хороших людей, в частности. Пусть хорошие поступки будут только хорошими поступками, а не манипуляциями и способами свести меня с ума, наказав, воздав по заслугам и стыдя, но… В моей жизни ничего не происходило просто так. Я хорошо усвоила эти уроки и не собиралась с душой нараспашку принимать чью-то поддержку, а уж тем более заботу и помощь. В конечном итоге всегда выходило, что за всё хорошее приходилось платить в троекратном размере и не всегда той же валютой. Чего бы от меня ни ждал Мажор, а я не могла себе позволить смотреть на него так, как он того хотел.
«Да и о чём вообще можно думать? Разумеется, цена когда-нибудь будет озвучена. Позже мне ой как аукнется его помощь и забота. Иначе и быть не может.» — подумала и встрепенулась, услышав хлопок входной двери.
Ушёл. Наконец-то!
Ладно бы просто ушёл, но Мажарский даже уйти по-человечески за кашами и пюре не смог. Разбудил Вику хлопком дверей, опять нарушил мой рабочий процесс… Бесил невероятно.
Детский плач ударил по расшатанным нервам, сорвав с моих губ вздох отчаяния:
— Много дяди Мажора, очень много дяди Мажора.
Время с дочерью пролетело незаметно. Мы поели, помыли попу, переоделись, попили, поиграли и снова попили, а потом пришёл Павел и разрушил нашу идиллию.
— Я с конём!
Внеся коня в гостиную, Мажор поставил игрушку-качалку рядом с ёлкой и деловито упёр руки в бока.
Викуся тут же протянула ручки к новому и интересному, а я недовольно заворчала:
— Я тебя за едой посылала. Ей коня твоего есть прикажешь?
Мужчина хмыкнул и подошёл к нам с самой что ни на есть хитрющей улыбкой:
— Ты не считаешь свою маму не в меру ворчливой и пессимистичной? У меня вот есть такие мысли. — присев на корточки, тот вытянул руки в сторону Вики и озорно ей подмигнул. — Идём коня смотреть?
Сердце в груди тревожно сжалось. Так мучительно и томно, что захотелось срочно выйти, спрятаться где-нибудь и поплакать.
Мажор стал первым человеком, который назвал меня Викиной мамой… Ни моя мать, ни Матвей, с которым у нас чуточку больше, чем дружеские отношения, как я считала, ни всякие начальники, ни наш участковый педиатр… а ОН. Все заладили «племянница»... Я и не обращала, казалось бы, внимания на это, а, оказывается, только казалось бы.
С чего бы слезам собраться в уголках моих глаз и сердцу так томительно отстукивать в груди, если меня это не задевало все эти долгие месяцы?
— Сань? Ты чего?
Лицо Мажарского расплывалось передо мной из-за скопившейся в глазах влаги. Голос был растерянным и тихим.
— Ты даже не думай плакать. — сбивчиво пробормотал он. — Я же не идиот какой-то. Ну за кого ты меня принимаешь? Всё в коридоре. Я всё купил. Просто для эффектного появления зашёл только с конём… Ну, ты… Ты чего, Сашка?
Не сдержалась. Всхлипнула, не в силах больше сдерживать стремящиеся вниз слёзы, и разжала руки, которыми обнимала свою дочь.
…я сама не понимала, почему одно слово «мама» вызвало во мне такой ураган эмоций, или ещё не готова была это понять.
