Книги
Адальрик осторожно ступал на белоснежный мрамор ступеней, ведущих прямо к дверям бального зала. Все было хорошо в Керессе. Все было знакомым и почти родным. Несмотря на десятилетия закрытых границ между двумя соседними государствами, годы отсутствия дипломатических, экономических, социальных и всяческих других взаимоотношений, страны оставались удивительно схожими по жизненному укладу. Керессцы и васконцы по-прежнему молились одним богам, готовили одни и те же блюда и разговаривали на одном и том же языке. Разве что говор здесь, в Керессе, немного отличался от привычного Адальрику. Керессцы как-то по-особенному смягчали шипящие и свистящие звуки, и Адальрику с непривычки казалось, что они все время сюсюкают. И если в женском исполнении это было трогательно и вызывало умиление, то в мужском звучало крайне неуместно. Адальрик то и дело одергивал себя, чтобы не ухмыляться, слушая речи высоких кересских сановников.
Нога, поставленная на очередную ступень, поехала, и Адальрик, чертыхнувшись, изо всех сил попытался удержать равновесие. Да, в Керессе хорошо было все! Кроме отсутствия ковров в государственных учреждениях. При этом в частных домах и личных покоях такой проблемы не возникало. Керессцы любили тепло, по этой причине ковры и коврики, шкуры и циновки устилали пол в их жилищах едва ли не в три слоя. Но в министерстве и в присутственной части королевского дворца все посетители были вынуждены скользить по голому мрамору, отполированному тысячами ступающих на них ног и регулярно приземляющихся на них лбов, носов и задниц. А все почему? Как по секрету объяснил кересский канцлер, все из-за королевского указа более чем вековой давности. Королева Изабель успела отличиться и в этом. Споткнувшись об какую-то складочку, вовсе запретила устилать пол. С тех пор и не устилают. Взбалмошная особа была эта Изабель. Разорвать дипломатические отношения с его родиной – тоже ее идея. Разорвала, да так основательно, что он, Адальрик, здесь с первой за столетие васконской делегацией.
Удержать равновесие все же удалось. И это было как нельзя кстати! Не хватало еще пасть ниц перед грозными очами Франца-Фердинанда, адмирала, герцога, родного брата императора Карла VIи кумира его, Адальрика, детских лет, вынырнувшего из-за одной из многочисленных драпировок откуда-то сбоку, прямо возле входа в бальный зал.
Франц-Фердинанд так же, как и сам Адальрик, явился в Керессу во главе дипломатической миссии, с той только разницей, что если для родной Васкони за последние сто лет это была первая подобная миссия в Керессу, то для Священной Грандской империи такие миссии были делом регулярным и обыденным. У империи здесь и свое постоянное посольство имелось, под нужды которого керессцы выделили даже не здание, а целый квартал в столице.
– Добрый вечер, ваше высочество, – рявкнул Франц-Фердинанд на родном для Адальрика языке и дернул головой в знак приветствия.
Адальрик постарался поежиться как можно незаметнее. Если керессцы сюсюкали и пришепетывали, коверкая привычную для васконского уха речь, то имперцы умудрялись произносить знакомые слова, взрыкивая и взлаивая, что в сочетании с мощным басом Франца-Фердинанда производило неизгладимое впечатление.
– Добрый вечер, ваша светлость, – Адальрик попытался вложить в свои интонации достоинство и уважение к собеседнику и ни в коем случае не походить на восторженного щенка.
Последнее было особенно сложно. Когда жизнь сталкивает тебя с кумиром детских и юношеских лет, то тут не так-то много вариантов. Либо ты разочаровываешься, либо детская восторженность перерастает во вполне себе взрослое почтение и твой вчерашний кумир, остается для тебя авторитетом. С одной стороны, Франц-Фердинанд проверку встречей безусловно прошел, но в то же время сказать, что юношеское поклонение Адальрика осталось неизменным, было бы ошибкой. Раньше Франц-Фердинанд казался Адальрику эдаким полумифическим героем, могучим рыцарем без страха и упрека. Герой войны с эспритами, он был один из немногих, кто сражался во всех трех волнах их нашествия. Не отсиживался в тылу, не разрабатывал планы в штабах, он собственной грудью защищал континент от орд нечисти. Все десять лет он был там на самом острие борьбы. В жизни он ничем не напоминал героя, способного без лишних проволочек и малейших раздумий бросаться на спасение страждущих. У любого с ним встретившегося скорее закрадывалось подозрение, что проблемы и беды сами бросаются от него в бега, как, впрочем, и страждущие. Мало у кого из столкнувшихся с ним нос к носу хватало смелости просить герцога о чем бы то ни было: ни о том, чтобы жизнь спасти, ни о том, чтобы склянку с солью передать. Встретившись с кумиром, Адальрик поневоле стал допускать крамольную мысль, что, возможно, и эсприты отступили по той же причине: они просто не выдержали столь долгого общения с грозным Франц-Фердинандом.
Когда начались прорывы, Адальрик был слишком мал, чтобы понимать хоть что-то. Все его детство прошло под лозунгом «Ради жизни!». Прорыв эспритов случился на окраинных территориях Империи, в противоположном от большинства стран конце материка, но люди очень быстро поняли, что эта беда общая, отсидеться не получится и, если они не сплотятся, то весь континент погибнет. Каждое государство внесло свою лепту, каждое заплатило свою цену. Адальрик неимоверно гордился тем, что именно в его родной Васкони смогли открыть новый способ огранки энтразита. В конечном итоге, именно эти особым образом ограненные кристаллы помогли схлопнуть эспритские порталы. Да, Васконь исчерпала все запасы, выработала все свои месторождения, и теперь его родине приходилось покупать сырье в других странах, но это было ради жизни! В конце концов, имперцы заплатили куда более страшную цену! Сколько их земель превратилось в мертвую пустыню? Сколько человеческих жизней положили они на алтарь общей победы?
– Наш уговор о завтрашней встрече в силе? – собрав волю в кулак, как можно более деловым тоном, поинтересовался Адальрик, но ответить герцог не успел.
– Ваша светлость! Вот вы где! А я вас ищу-ищу, – раздался нервно-подрагивающий голос из-за очередной драпировки, и пред грозные очи Франца-Фердинанда вывалился светловолосый всклоченный юноша.
– Матеус, – протянул Франц-Фердинанд, сверкнув очами.
Интонационно герцог вложил в это короткое имя столь много обещаний, угроз и обвинений, что Адальрик искренне пожалел незнакомого молодого человека.
– Матеус, откуда вы черпали сведения, составляя перечень владельцев островов архипелага Суомке? – спросил Франц-Фердинанд у растерянного блондина.
Адальрик насторожился. Один из островов этого архипелага Великая Грандская империя арендовала у его родной Васкони.
– Перечень, ваша светлость? – переспросил блондин и благоразумно отступил на пару шагов от патрона.
– Перечень, – подтвердил Франц-Фердинанд и, наступая на подчиненного, уточнил: – Третий из тех документов, что вы подготовили, заступив на свою должность месяц назад.
– Ах этот перечень! Так я его не готовил. Его приготовил ещё ваш прежний секретарь, я просто его нашел и вам передал, – залопотал Матеус. – Все было написано до меня!
Франц-Фердинанд и его секретарь вели беседу на языке страны, в которой они находились. Адальрик слушал и задавался вопросом. Как так получалось, что два обладающие схожими тембрами человека произносили похожие слова с одинаковым акцентом, но при этом у герцога выходило мощно и рокочуще, а у его секретаря тихо и журчаще?
– Завтрашняя встреча состоится? – решился напомнить о своем присутствии Адальрик и, видя недоуменно приподнятую исковерканную шрамом бровь герцога, поспешил пояснить: – По поводу продления договора поставки энтразита.
Губы Франца-Фердинанда искривились в мрачной усмешке.
– Не думаю, что в сложившихся обстоятельствах нам стоит тратить время на обсуждение этой темы, – прогавкал он и вновь обратил внимание на своего подчиненного. – Все было написано до вас? А перепроверить документ вы не удосужились?
– Я проверял! – возмущенно пискнул тот. – Ни одной ошибки! Грамматической.
– Ах грамматической!..
В этот момент двери в бальный зал распахнулись. На стоящую у вершины лестницы компанию обрушился гомон и поток теплого воздуха, в котором ароматы духов перемешивались с густым еловым запахом растений, украшающих зал. Резко пахло свежей полиролью, которой, видимо, натирали паркет незадолго до начала бала. Адальрик уловил пока ещё еле слышный запах пота и поморщился, представляя какое амбре будет стоять здесь в конце вечера, после многочасовых танцев в толпе и духоте.
– Если сегодня вы больше не нуждаетесь в моих услугах, то позвольте откланяться, - скороговоркой произнес Матеус, отвесил патрону спешный поклон и рыбкой нырнул в человеческий водоворот.
Франц-Фердинанд резко выдохнул, дернул головой, прощаясь с Адальриком, и, грохоча сапогами, ворвался в бальный зал.
Людское море, шумное и бурливое до появления герцога, смолкало под его тяжелым взглядом и расступалось. Адальрик смотрел на широкую спину удаляющегося герцога и ничего не понимал. Что нашло на имперцев? При чем здесь острова? Какие обстоятельства? Продление договора поставки энтразита было делом рутинным. Почему сейчас не стоит тратить на него время? Что случилось?
Адальрик откинул волосы со лба, решив, что завтра утром пошлет своего секретаря в имперское посольство, чтобы тот пошептался с коллегами и выяснил что к чему. Сейчас у него было дело совершенно иного рода и не менее, а может и более важное, чем договор поставки энергокристаллов. Адальрик ступил в зал, отмечая, что по мере того, как расстояние до герцога становится все больше, смолкнувшие было при его появлении голоса звучат все громче, грозя погрести под жеманным лепетом, кокетливым хихиканьем и ехидными шепотками любого сюда вошедшего.
