Книги
Глава 3
И. о. Ортики
— Я поведу, — заявил Нарцисс. Старшие братья уже было открыли рот с вопросом, но он это быстро пресек: — Не спрашивайте, если не хотите слышать ложь.
Не, ну логично… Жаль только, грустно немного. Собственно, веселого сейчас мало не только в словах цветочка, но и в окружающей среде и ситуации.
Хотя можно порадоваться хотя бы тому, что у меня есть повод бухтеть про «я же говорила!». Это я мамочку имею в виду. Я была права насчет того, что ей просто надо было делом заняться.
Вот интересно, память прежней Ортики со временем будто инсталлируется в мою собственную, врастает в нее и становится не отдельной системой картинок, в которую надо лезть с запросом на каждый кадр, а частью мыслей и ощущений.
Так вот, я смотрела на деловитую и собранную женщину с серьезным взглядом и понимала, что Ортика любила свою мать до безумия не на пустом месте. Что все капризы и истерики Ириссэ в замке — точно пыль на лакированной поверхности дорогого дерева. Раз — и как рукой смахнуло. Точнее, сдуло ветром опасности. И взрослая мать семейства ведет себя точно так, как в моем понимании и должна себя вести умная и любящая своих детей женщина.
Вот, правда, мне пока от этого ума первым делом прилетело больше всех — потому что мамуля меня припахала наводить порядок среди остального потомства и прочего хозяйства по полной.
Я повздыхала, конечно, но спорить даже не подумала — я ж не дура. Зато пока собирала в кучку младую поросль дель Нериумов и разыскивала свои вещи в общей свалке, неожиданно нашла Зубастика.
Он вылез из недр самого нижнего тюка в куче и очень грустно признался:
— Меня тошни-и-ит, — и упал, растекаясь по земле пушистой фигурной тряпочкой.
— Снова где-то шоколад стащил? — вздохнула я, поднимая расслабленное меховое тельце за шиворот.
— Не-е-е…
— Сумеречные — не обычные живые существа. — Эйкон почти незаметно, но постоянно терся где-то поблизости, поэтому я не удивилась его объяснениям из-за плеча. — У них буквально в крови течет магия. Достаточно вспомнить способность терять материальность и становиться частью магической энергии. А в аномальной зоне вся энергия в состоянии хаоса, вот зверя и укачивает.
— Бэ-э-э, — подтвердил слова бывшего хозяина демон и выронил на землю что-то изо рта. Я сначала подумала, что песца просто стошнило комком меха, как кота, который слишком долго лизал собственный хвост. Но потом присмотрелась повнимательнее. Потому что странный пушистый сгусток отрастил лапки, щупальца и глаза, а потом очень споро драпанул в ближайшие кусты.
— Ик! — печально проводил его взглядом Зубастик.
Но на этом чудеса в лукошке не закончились. Потому что на месте приземления странного нечто внезапно вырос гриб. Очень подозрительный гриб — ярко-фиолетовый в крапинку. С двумя шляпками, надетыми одна на другую чуть набекрень. Вырос и… взорвался, окатив нас запахом навоза пополам с мятой.
Взрыв мгновенно произвел полный фурор в наших рядах. Точнее, мы с Зубастиком только раскашлялись, но этого хватило, чтобы потерять бдительность и в результате получить спасателями по организму с трех… нет, с четырех сторон! Эйкон, Верат, Седрик и цветочек, блин! Они меня опять сначала чуть не затоптали, а потом чуть не порвали на тряпочки!
Вот самое обидное, что на этот раз именно цветочек был среди участников. Он в соревновании и выиграл, кстати.
— И что это было? — задала я самый животрепещущий вопрос, когда Нарцисс уже отволок меня в сторону и деловито отряхивал от спор странного гриба, хлопая ладонью по чему попало с невиданным рвением.
— Могу предположить, что сгусток магии, которым стошнило сумеречного, разделился. — Помятый Эйкон отряхивался под соседним кустом и смотрел на цветочка с обиженным уважением: ему больше всех досталось в драке за мое тело. — Часть преобразилась в хаос и убежала в кусты, часть впиталась в почву и прорастила спору болотного пугальщика.
— А ведь это даже не заклинание. Просто сырая энергия, — покачал головой Нарцисс, — и даже она превратилась в демоны знает что.
— Не. Не знаю, — обреченно отозвался песец, которого я совершенно неведомым образом не отпустила в свалке и теперь пристроила на плечи на манер воротника. И грустно икнул.
— Убери подальше эту дрянь, — сердито велел Нарцисс. — Иначе неизвестно, чем его стошнит на тебя в следующий раз. Ты, кстати, где прятался, гаденыш? Я тебя со вчерашнего дня не видел и надеялся, что ненужную обузу забыли под кроватью.
— Сам ты! — вскинулся Зубастик. — А я очень нужный! Ик… и меня больше не тошнит. Пока.
Слава богу, на этом инцидент с грибом оказался исчерпан. Правда, пришлось вытерпеть очередное ощупывание, которое устроила мне Ириссэ. Но что удивительно, сделала она это молча, так же молча коротко обняла и велела:
— Иди к детям. Пора двигаться. Иначе так и не найдем место для ночлега до темноты.
Мы погрузили все тюки на каменного козла, предварительно проверив, слушается ли он команд. Слушался. Но не Седрика и даже не цветочка. Здоровенный парнокопытный слушался Люпина. С обожанием смотрел на него из грязи двумя разнокалиберными мокрыми булыжниками и все время норовил понюхать. Но послушно убирал морду, когда мальчишка на него строго шипел.
— Да почему так-то? — шепотом сокрушался молодой Плющ, шагая в общей колонне сразу за нами. — Он ведь создан из моей магии! Я даже помню структуру щита, там мой персональный узел, и…
— Не ищи в аномалии никакой логики. Но скорее всего, это как у цыплят: кого первым увидел — тот и мать, — предположил Нарцисс. — Не знаю, как он в общей толпе высмотрел именно Люпина, но какая разница, если польза налицо?
Я была более чем согласна. А даже если бы и нет — на дискуссию все равно сил уже не осталось. Несмотря на то что я еще в замке решительно забраковала все туфельки на каблуках и сейчас прыгала по склону в удобных высоких ботинках на шнуровке, ноги гудели. Да и все остальное гудело не особо меньше — Ортикино тело не было приспособлено к марш-броскам через горы. Оно, конечно, дело молодое, привыкну, натренируюсь. Но как не хочется — у-у-у-у!
«Лучше всего» было Инермису. Его как раненого тоже посадили на козла, как следует привязав к рогам и тюкам. И он оттуда очень красочно матерился на весь белый свет каждый раз, когда рогатый транспорт особо резво прыгал с уступа на уступ. Как ни увещевал голема Люпин, но козел есть козел. Он к плавным передвижениям в горной местности не особо приспособлен.
— Все, достаточно. Заночуем здесь, — выдохнул цветочек и указал на каменистую осыпь чуть в стороне, абсолютно ничем не отличающуюся от предыдущих довольно крутых склонов. Кажется, я чего-то не понимаю.
