Книги
5.
15 июня
Ольга Андреевна пообещала выписать меня в пятницу, если разрешит невролог. Или в понедельник, если не разрешит. Разумеется, я хотела побыстрее домой. Хотя и понимала, что в больнице для меня вообще курорт. Валяйся себе, никаких бытовых забот. Наша палата значилась лежачей, еду нам привозили на раздаточной тележке. И даже на уколы не надо было ходить в процедурную. Меня в лежачие записали из-за сотрясения мозга. Впрочем, головокружение и тошнота прошли уже через день. Рука, правда, ныла, ребра тоже.
Герман исправно приходил каждый день, приносил вкусненькое, интересовался самочувствием, рассказывал всякие забавные вещи и вообще вел себя как образцовый муж. Как будто пытался реабилитироваться за свой первый визит. И насчет продажи Жорика больше не заикался. Мне даже стало немного неловко, что я так на него окрысилась. Мама больше не приезжала, только звонила, что меня вполне устраивало. Совесть пыталась упрекать, но я не могла не признать, что любить ее на расстоянии у меня получается лучше.
С соседками мне повезло. Людмила большую часть времени не подавала признаков жизни - лежала себе, уткнувшись в телефон, и только изредка вставляла реплики в наш разговор. Катя была болтливой и шумной, но надолго ее не хватало. Потрещав, она или засыпала, или включала музыку в наушниках. Но даже за эти ее короткие приступы чего мы только не обсудили.
С утра я ждала звонка Германа, который должен был поехать в ГИБДД на разбор полета. Время уже перевалило за обед, а он так еще и не позвонил. Чесались руки набрать самой, но я себя одергивала: а вдруг все как раз в самом процессе.
Между делом появился маленький лысенький невролог. Побил молоточком, поводил пальцем перед носом, задал пару вопросов и сказал, что не видит причин меня задерживать. Пришедшая следом Ольга Андреевна подтвердила: если завтра утром анализы будут в норме, к обеду она меня отпустит.
Я обрадовалась и... немного огорчилась. Самую капельку. Потому что втайне рассчитывала еще раз увидеть Максима. Без всякой, как сказала Катя, практической надобности. Просто так. Он же сказал, что у него смена через неделю. Будет оперировать, но и к своим пациентам тоже зайдет. А меня здесь уже не будет. Ну что ж... ладно.
Прибежала с лотком Зина. Начала на этот раз с Людмилы, потом перешла к Кате и ко мне - в последнюю очередь. Повернувшись на бок, я спустила трусы, и тут открылась дверь.
- Ого, зачетные труселя! - сказал знакомый голос. - Здравствуйте, мои красавицы!
Людмила и Катя захихикали, а я зашипела от досады, уткнувшись носом в подушку.
Мама то ли решила своеобразно пошутить, то ли просто вытащила из ящика с бельем первое, что попало под руку. В том числе и черные трусы с курящими скелетами. Я даже не могла вспомнить, откуда они у меня. Скорее всего, подарок Германа, я себе такие точно не покупала.
- А вы какими судьбами, Максим Иваныч? - елейно пропела Катя.
- По своим надобностям, Катерина Петровна. Заодно вот решил и вас проведать.
Зина приложила к месту укола спиртовую салфетку, подхватила лоток и пошла к двери. Я натянула трусы, повернулась, свекольно краснея, и буркнула:
- Здрасьте!
В джинсах и черной обтягивающей футболке с изображением опасно оскалившегося волка Максим выглядел... Ну да, Катя была права насчет птичек-бабочек. Точно не как хирург. У меня аж мурашки по спине пробежали. Он подошел к Людмиле, поговорил с ней, потом с Катей, наконец добрался до меня.
- Ну, как у нас дела, Нина Львовна? - спросил он, осторожно сняв повязку с моего шва на руке. - Слышал, вас завтра выписывают?
- Если анализы будут нормальные, - пробормотала я.
- Шов чистый, отек спал, так что, думаю, нормальные и будут, - он прилепил марлевую салфетку обратно. - Голова как?
- Лучше.
- Бандаж на ребра, смотрю, вам не купили. Ну и ладно. Повязку в воскресенье можете уже снять. Но постарайтесь без резких движений. В общем, всего вам доброго, Нина Львовна. Осторожнее за рулем. А с вами, девушки, до понедельника, - он подошел к дверям и остановился. - И не курите! Слышите, Нина Львовна? - он подмигнул мне и вышел.
- Нинка, он на тебя запал! - взвизгнула Катя. - Специально пришел, потому что тебя выписывают завтра.
- Да ладно тебе, - я снова покраснела, как девочка. - Сказал же, что по своим делам.
- Раньше у него никогда никаких своих дел не было между дежурствами. Я здесь уже месяц, Люда еще больше. Слух, бросай своего Герку срочно, хватай Фокина, пока не сорвался.
Минут пятнадцать мы обсуждали, глупо хихикая, стоит ли мне перекраситься из шатенки в блондинку и похудеть килограммов на десять, чтобы отбить Максима у его «двух метров сухостоя». На самом-то деле я вовсе не была толстой, сорок четвертый размер при среднем росте, но описание Зины предполагало нечто модельных параметров.
Все это напоминало забавы младших школьниц. Классе в третьем у нас большой популярностью пользовалась сложенная из бумаги фиговина, на сторонах которой были написаны имена мальчишек.
«Скажи число».
«Три».
Три сгибания-разгибания - и вуаля:
«Тебя любит Вова. Еще скажи».
«Пять».
Пять сгибаний-разгибаний:
«Ты снишься Саше».
Смех, бурное веселье.
- Нет, девочки, - тяжело вздохнула я. - Это безнадежно. Ничего не выйдет. Я подслушала зимой, он ей звонил и называл Зайкой. Это любовь!
- Пипец! - с серьезной миной согласилась Катя. - А тебя твой Герочка называет Жабой. Я тоже подслушала.
Я зажмурилась и заскулила по-щенячьи.
Жаба вызывала недоумение у всех, кто слышал это прозвище. На самом-то деле оно не предназначалось для посторонних ушей, но Герман не всегда обращал внимание на то, что мы не одни. Когда-то у меня был такой ник в Живом Журнале - zhabba. И курящая - опять же! - жаба на аватарке. Хотя сама я никогда не курила и даже не пробовала. Лягушки и жабы с детства были моей нежной любовью, одно время я даже коллекционировала игрушечных. А когда смигрировала из ЖЖ на Фейсбук, ник остался в качестве некого интимного домашнего имени.
- Ты представляешь, что было бы, если б Фокин был здесь, Зинка делала бы тебе укол, и тут принесло бы твоего коханого? - давясь от смеха, спросила Катя. - Ты с голой жопой - и доктор! Один раз случайность, два - уже тенденция.
В этот момент раздался стук, дверь открылась, и вошел Герман. Людмила и Катя зарыдали от смеха, а я изо всех сил прикусила губу, чтобы не присоединиться к ним. Герман, разумеется, сообразил, что банкет в его честь, и поздоровался более чем сухо.
- Ну, рассказывай, - потребовала я после поцелуя с последующей выгрузкой на тумбочку творога («Тебе нужен кальций!») и огромного имеретинского хачапури из нашей любимой харчевни «Хачапури и вино».
- Все сложно, - вздохнул Герман.
- Это я и без тебя знаю.
- Предварительно обоюдка.
- Так это же хорошо! - обрадовалась я.
- Это было бы хорошо, если б ты не убила зимой свой бонус-малус. Хоть какая-то польза. А так... ничего особо радостного. И очень-очень долго. Обоюдка пока только на словах. Постановления нет. Сначала ты и тот крендель пройдете... черт, вылетело из головы, как это называется. В общем, медкомиссию на определение вреда здоровья. Платно - быстро. Или ждать, когда направят бесплатно, по очереди. Если кому-то из вас напишут хотя бы легкий вред здоровью... а тебе, скорее всего, напишут... тогда дело пойдет в суд.
- Если не ошибаюсь, за вред можно попасть до двух лет лишения прав.
- Да. Ему, а не мне. Его-то порезы и ушибы на вред никак не потянут. И можно подать против него иск на возмещение ущерба здоровью. Из его кармана, потому что страховки у него нет.
- Ой, блииин! - застонала я. - Сколько гемору-то! Но это ладно, а конкретно по Жорику?
- А что по Жорику? Ты будешь ждать всех этих судебных валяний? Нин, сколько на самом деле гемору - ты не представляешь. Добиться от страховой чего-то при обоюдке! Тоже только через суд. Это если у второго участника ДТП страховка есть. А у него нет. Так что тут только два варианта. Или мы чинимся за свой счет, или...
- Я поняла, можешь не продолжать. Значит, будем чиниться за свой счет. Прямо сейчас.
Герман вздохнул тяжело, закатив глаза к потолку, но от комментариев воздержался.
- Кстати, есть еще один вариант развития событий, - он отломил уголок хачапури и засунул в рот. - Гайцы будут всячески это дело затягивать, а через полгода выйдет срок производства. И все. Никто никому никуда ничего. И это, заметь, самый вероятный вариант.
- Кстати, меня завтра, скорее всего, выпишут, - я тоже отломала уголок хачапури. - Если все в порядке будет. К обеду. Приедешь за мной?
- Позвонишь - приеду.
Наверно, я ожидала больше радости в его словах, но... как говорится, что выросло, то выросло.
