Книги
Глава 1
- Здравствуй, малышка!
Андрис отдал поводья конюху, посмотрел сквозь меня, слегка дернув за локон, и пошел по дорожке к крыльцу.
Закатное солнце играло в его светлых волосах, бросало блики на обтянутую кожаным жилетом спину. Я смотрела, как он поднимается по ступенькам с грацией хищного зверя, и сердце ныло – так привычно, так безнадежно.
Малышка…
Когда сын нового соседа впервые приехал в наш замок, мне было четырнадцать, а моей сестре Керре шестнадцать. С тех прошло четыре года. Но я так и осталась для Андриса малышкой, младшей сестренкой его невесты.
Впрочем, невестой Керра стала не так уж и давно, только этой зимой. И до того самого дня, когда объявили о помолвке, я на что-то надеялась.
Надеялась - потому что влюбилась в него в тот день, когда увидела впервые.
В такой же летний вечер, как сейчас. Все было точно так же…
***
Я стояла у ворот и разговаривала с привратником Стеном, когда появился незнакомый светловолосый юноша. Мы знали, что с визитом должен приехать сын нашего нового соседа, лэрда Бэра Мангура, купившего поместье на другом берегу Медного озера. Керра притворилась, что ей совсем не интересно, а я из любопытства пробралась к воротам, чтобы увидеть гостя раньше всех.
- Здравствуй, малышка, - сказал он точно так же, как и сейчас. – Ты дочь лэрда Носта?
- Да, - я наклонила голову, как требовали правила приличия. – Меня зовут Эйлин. А вас?
- Я лард Андрис Мангур, ваш новый сосед из-за озера. Мой отец у вас уже был, а я еще нет. Проводишь меня?
Он согнул руку в локте, и я, мучительно краснея, вцепилась в нее. Мы шли к замку, и Андрис расспрашивал, сколько мне лет, чем я люблю заниматься. Отвечая, я путалась в словах, запиналась, как косноязычная дурочка. Его рука казалась раскаленной, от нее по всему моему телу разливались волны жара, сердце отчаянно колотилось где-то в горле, мешая дышать. Дорожка словно стала бесконечной – и одновременно такой короткой.
На крыльце стояла Керра в ярко-зеленом платье – под цвет глаз. Каштановые волосы отливали медью, как вода нашего озера на рассвете и на закате.
- Приветствую вас, лард Андрис, - сказала она низким и мягким, как бархат, голосом. – Меня зовут Керра, я дочь лэрда Гая Носта. Отец попросил встретить вас и проводить в гостиную.
Почему-то я надеялась, что Андрис скажет: меня уже встретила и провожает лара Эйлин, но он смотрел на нее, не отрываясь, забыв обо мне. Моя рука соскользнула с его локтя, и Андрис этого не заметил.
- Приветствую, лара Керра, - он поднялся на крыльцо и подал руку ей.
Мне осталось только идти следом, кусая губы от обиды.
***
После церемонного разговора-знакомства в гостиной мы перешли в столовую, где ждал ужин. За стол сели в том строгом порядке, за соблюдением которого следил распорядитель Сайен. Отец во главе, в торце, справа от него хозяйка и старшая дочь, слева – гость и младшая дочь.
Я оказалась рядом с Андрисом, но смотрел он в основном через стол на Керру, сидевшую наискосок. Меня словно и не было. Разговор шел больше между ним и отцом, который расспрашивал о местах, где семья Мангуров жила раньше, о том, нравится ли им на севере, и о планах на будущее. Изредка вопросы задавали мама и Керра. Если же вступала я, Андрис отвечал вежливо, но коротко.
Как ни пыталась я скрыть досаду, сестра это заметила и улыбнулась той самой улыбкой, которая действовала неотразимо – на мужчин, женщин, детей, стариков. На всех, кто оказывался рядом. Этот особый блеск в зеленых глазах, изогнутые луком приоткрытые губы, ямочки на щеках… Стоило Керре вот так улыбнуться, сказать несколько слов своим завораживающим голосом, и она добивалась всего, чего хотела.
Точно так же, как я погибла, взглянув на него, погиб и сам Андрис. Для Керры это было не в новинку. В нее влюблялись без памяти все окрестные холостяки, и не только. Однако ее это лишь забавляло.
Еще один дурачок, говорила она со скучающей гримаской, словно перебирала охотничьи трофеи. Может, и сейчас будет точно так же? Может, Андрис будет ездить к нам ради Керры, пока не поймет, что ничего не добьется? И тогда…
А что тогда, Эйли, спросила я себя с тоской. Обратит внимание на сестричку – от безысходности? Разве кто-то из тех, кому не посчастливилось, посмотрел на тебя? И дело вовсе не в том, что ты еще девчонка.
Это было горькой правдой. Ничего не изменится и через пять лет. Меня вряд ли кто-то назвал бы дурнушкой, но мы с Керрой были как два цветка: скромный полевой и пышный садовый. Разве кто-то заметит в траве ромашку, понюхав роскошную розу? Даже если ее и не удалось сорвать.
Ужин напоминал пытку. Мне хотелось, чтобы он поскорее закончился, но не хотелось, чтобы Андрис уезжал. Наконец отец встал из-за стола, и мы все вышли на крыльцо проводить гостя.
- Эйли, он слишком стар для тебя.
Родители вернулись в замок, конский топот стих за воротами. Керра с усмешкой ущипнула меня за бок.
- А для тебя в самый раз? – огрызнулась я.
- Мне он не нужен, - она пожала плечами. – Забирай. Если сможешь.
На мгновение я обрадовалась – но лишь на одно мгновение.
Если сможешь…
Смогу ли я? Ответ был очевиден.
Хоть вывернись наизнанку, Андрис даже не посмотрит в мою сторону. Лучше не думать о нем, выбросить из головы. Но он ведь сказал, что будет навещать нас – по-соседски. Напоминая о себе снова и снова.
Если б куда-то могла уехать я – но это так же невозможно, как не думать о нем.
***
Вечером, когда я уже лежала в постели, открылась дверь и в спальню вошла мама – с волосами, заплетенными в косу, в ночной накидке.
У нас с Керрой была общая дневная комната, и ванная тоже одна на двоих, но спальни у каждой своя, и я этому очень радовалась. Мы с сестрой не враждовали, но и не дружили. Она вела себя со мной так, словно была старше не на два года, а на десять. И словно я была неполноценной дурочкой. Вечно подшучивала надо мной, подчеркивала каждый мой промах, каждое неловкое движение или не к месту сказанное слово. Я и правда чувствовала себя рядом с ней глупой, невзрачной и неуклюжей. Хотя мама без конца повторяла, что это не так. Просто я – другая.
Керра, похожая на отца во всем, от внешности до характера, была его любимицей. Я удалась в мать – не красавицу, но необычайно милую, нежную, спокойную. В ней было столько любви – ко всем, ко всему, - что люди невольно тянулись к ней. Неудивительно, что отец, на редкость привлекательный мужчина, вниманию которого обрадовалась бы любая девушка, выбрал ее.
Прикрыв дверь, мама села на край кровати, погладила меня по волосам и спросила:
- Он тебе понравился? Да, Эйли?
- Да, - вздохнула я. – А я ему – точно нет. Мы с ним шли от ворот, разговаривали. Но как только он увидел Керру, я словно исчезла. Она сказала, что Андрис ей неинтересен. Но это уже ничего не значит.
- Может, все еще изменится?
- Что изменится, мама? – я зажмурилась, чтобы не выпустить слезы. – Если только Керра сама влюбится в него. Думаешь, мне от этого будет лучше?
- Возможно, тогда ты поймешь, что надежды нет, и посмотришь на кого-то другого. Ты еще такая юная, Эйли, у тебя все впереди.
- На кого? Все, кто к нам приезжают, смотрят только на нее. Так будет всегда. Даже если она выйдет замуж.
- Не загадывай вперед. Жизнь непредсказуема.
Я ничего не ответила. Мама пожелала мне спокойной ночи и ушла.
Моя жизнь была предсказана еще до рождения. Младшие дети знатных лэрдов, независимо от пола, получали от родителей в наследство в лучшем случае немного денег. Сыновья хотя бы могли поступить на государственную службу, пойти в армию или на флот. Дочерям оставалось лишь надеяться на удачное замужество. Или коротать свои дни приживалками у старшего брата или сестры.
Я не рассчитывала на то, что кто-то захочет на мне жениться. Девушка из высшего сословия могла выйти замуж только за равного. Но лэрды или их сыновья вряд ли сделали бы выбор в мою пользу. Выгоды никакой, а по любви – кто полюбит меня, когда рядом Керра? Если смотришь на солнце, обжигаешь глаза и уже не видишь больше ничего другого.
***
Могла ли я тогда подумать, что мама окажется права и наша жизнь очень скоро изменится, да так, как никто не предполагал?
Спустя два года мамы не стало. Ее болезнь была скоротечной и, по словам лекарей, неизлечимой. Они как могли пытались облегчить ее страдания, но мама быстро угасала. Мы с отцом проводила с ней все дни, иногда и ночи, заменяя сиделок. Керра заходила лишь на время, оправдываясь тем, ей слишком тяжело наблюдать за ее мучениями.
Через два дня после своего шестнадцатилетия я дремала на кушетке в маминой спальне. Отец ушел к себе, мама тоже дремала, но вдруг проснулась и позвала меня.
- Эйли, девочка, нам надо попрощаться, - сказала она тихо, сжимая мою руку.
- Мама, нет! – я вскочила. – Подожди, я позову лекаря и отца.
- Не торопись, сейчас позовешь. Сначала послушай. Сними с меня медальон. Пока я еще жива. Надень и не снимай.
Я расстегнула цепочку ее резного медальона в виде сердца, сняла, надела себе на шею.
- Послушай, - она дышала тяжело, на лбу выступили крупные капли пота. – Он достался мне от твоей бабушки, а той – от ее матери. В нем частица древней магии. Она не заставит других любить тебя, но зато ты сама будешь любить так сильно, что эта любовь сама по себе будет счастьем. Поцелуй меня, Эйли. А теперь позови отца и Керру.
Они прощались, Керра рыдала, лекарь окуривал маму дымом, облегчающим боль. Я стояла поодаль и смотрела на нее, чтобы навсегда запомнить каждую черту ее лица.
К утру все было кончено. Отец сидел рядом с кроватью, прижав к щеке мамину ладонь, и не скрывал слез. Керра продолжала рыдать, и мне захотелось отвесить ей оплеуху, чтобы замолчала. Уж слишком наигранно это выглядело.
Следующие три дня, до самых похорон, мы трое должны были провести в часовне рядом с гробом, принимая соболезнования. Приезжали соседи, люди из окрестных деревень и даже из города, шли вереницей, говорили, какой замечательной была наша мама, и скоро я перестала что-либо воспринимать, словно погрузилась в ледяное оцепенение.
На третий день, после похорон и поминального обеда, когда все начали разъезжаться по домам, Керра посмотрела на меня со злым прищуром.
- Почему на тебе мамин медальон? – ее голос напоминал теперь не бархат, а грубое полотно из крапивного волокна.
- Она отдала его мне, - я сжала сердце в ладони, как будто Керра могла сорвать медальон с моей шеи.
- Все фамильные драгоценности должны стать моими.
- Это не фамильная драгоценность. Мама получила его от своей матери и могла распоряжаться им как хотела.
- Но почему тебе? - ее глаза превратились в две узкие щелки.
- Может, потому, что я была рядом с ней, а для тебя это оказалось слишком тяжело?
Побагровев от злости, Керра схватила меня за прядь волос, но заметила, что на нее смотрит Андрис, отпустила и отошла к нему.
