Книги
Глава 14 Продолжение
Глава 14 Продолжение
Марина
Вот теперь можно было с полным правом и трогать, и делать с ним все, что хочешь, повторяя себе: «Мое! Теперь мое, без всяких условий!» И это «мое» совсем не имело ничего против, активно, но не агрессивно утверждая свое право на меня... Не зря я ждала, не ошиблась, когда именно его выбрала, хотя любой здравомыслящий человек сказал бы, что я сошла с ума - не там ищу верных и заботливых мужчин.
Теперь бы самой все не испортить. Он изначально был для тебя сказочным принцем для взрослой девочки, и он ничем этот образ не разрушил. И ты сейчас можешь позволить ему все, а потом... Впрочем, зачем думать в начале отношений о самом плохом? Не хочу настраивать себя и быть «опытной», хочу просто поверить в то, что ни в чем не ошиблась.
***
Марина проснулась - рядом никого не было. Записку искать не стала - почему-то не думала, что Илья исчезнет, просто испугавшись ответственности; поэтому накинула любимое домашнее платье и направилась к ванной, чтобы окончательно проснуться. Там и обнаружился Илья, как раз выходящий из ванной. Увидев ее, он как будто смутился, и заметил:
- Тебе бы не понравилась рыжая щетина...
- Вот, действительно, щетину и бороду любого цвета я не люблю, лесорубы - это точно не мое увлечение, - Марина обратила внимание на что-то похожее на бритвенный станок в его руках. У нее точно не было нигде мужских бритвенных принадлежностей.
- Заказал, - ответил Илья на ее невысказанный вопрос, проследив направление взгляда. - Пойдем, я еще и завтрак заказал.
Марина с любопытством последовала за ним на кухню. Еще не успев зайти, она почувствовала аромат, от которого рот моментально наполнился слюной, а потом увидела характерные коробки для пиццы на столе - две, кажется.
- Прости, не успел на тарелки положить... не догадался, вообще-то, - снова смутился Илья.
- Ага, и не достал фамильный сервиз для пиццы, - развеселилась Марина. - Я уже очень хочу есть. А когда ты успел?
- По сети заказал. Круглосуточная доставка - утром они вообще очень быстро привозят. И всякие мыльные принадлежности тоже, - он, наконец, улыбнулся. - Я уберу потом весь мусор!
- Какая активность с утра, - мурлыкнула Марина, обнимая его и целуя в предусмотрительно гладко выбритую щеку. Почему-то после его слов и поступков ей вспомнился старый анекдот: «Ну, теперь ты мой!», и она как-то моментально перестала сомневаться и в нем, и в себе.
- Спасибо, - шепнула она, с удовольствием обнимая сильные плечи под тонкой рубашкой. - И не только за завтрак. Но ты же хотел утром уехать?
- Успею, - легко ответил Илья. - Значит, приеду к началу.
- Я плохо на тебя влияю? - на всякий случай уточнила Марина.
- А давно пора кому-то было повлиять, - подхватил он ее тон. Потом, немного помедлив, сказал уже серьезнее:
- Я же не могу жить без сложностей... Я боялся тебя испугать - своим напором, если ты этого не ожидала, старыми проблемами, которые вылезут в самый неподходящий момент, и у нас с тобой все получается не так, как с другими. Знаю, что сравнивать нельзя, но все не так, как было с моими самыми долгими отношениями, и вообще не стоит говорить о каких-то коротких встречах, что были до и после. Впрочем, о том, что было после моего возвращения, лучше вообще не вспоминать - только пачкать...
- Так все плохо было? - хотя Марина многого и не знала, потому что Илья наивно надеялся рассказать свое прошлое вообще в двух словах, но, в итоге, рассказ получился длиннее, хотя подробности он старательно опускал. Она подозревала, что причины этой скрытности были совсем нехорошими, хотя и не могла бы объяснить, почему так думает - пресловутая женская интуиция ли тому причиной, или это интуиция влюбленного человека, который как-то ухитряется ловить эмоции своей второй половинки.
- Если говорить честно, то попеременно я прошел несколько стадий, ни одна из которых мне не нравилась, и я даже не знаю, в каком состоянии было бы страшнее остаться - ненависти, презрения, или тогда, когда мне просто стало все равно - все чувства замерзли; у меня есть деньги и возможность покупать себе удовлетворение желаний - так почему бы и нет, это, по крайней мере, честно. Даже тех, кто был мне дорог, и кто мог бы меня выслушать и помочь, хотя бы советом, я уже не мог и не хотел беспокоить - сколько можно! У них должна быть своя жизнь, а у меня - своя.
Илья не смог сказать ей еще об одной вещи - о страхе. В этом он не готов был признаться ни любимой девушке, ни кому-либо другому. Об этом знала Анита, знали или подозревали Крис и Эмиль. Впрочем, Крис-то точно знал. Достаточно вспомнить, что Илья тогда чувствовал себя как в клетке, в которую снова заходит более сильный зверь, и тебя либо убьют, либо ты униженно вымолишь себе жизнь, и будешь делать все, что прикажут. Ужас - это его первое осмысленное чувство на Венге после того, как он снова начал себя осознавать. Ужас, практически неконтролируемый - и хорошо, что ему в голову тогда не пришло просто покончить с собой - не успел задуматься над этим. Со своими спасителями он никогда не рассчитается - за такие поступки платят не деньгами.
Беспроблемный домашний мальчик, потом - юноша и взрослый мужчина, который благополучно избегал плохих компаний - или они его избегали? Делать глупости не было ни времени, ни желания - он учился тому, что было ему интересно, попутно играл в театре - да, третьестепенные роли, но это снова было очень интересно! Подростковый бунт ограничился участием в подростковой же рок-группе. Он искренне считал, что к некоторым людям «грязь не липнет», и считал себя именно таким человеком. Видимо, был слишком самонадеянным, потому что эта грязь дождалась своего момента, и прилипла... вся и сразу.
Он до сих пор так и не знал, сумеет ли отмыться до конца. И вот теперь он понял, ухватил ускользающую мысль за хвост: Марина - она как раз из таких, к кому «грязь не липнет». И он готов сделать все, чтобы так и дальше продолжалось, чтобы она не разочаровалась - в нем, в жизни... Будет нужно - он будет притворяться, стараться сделать так, как ей нравится, потому что так будет правильно; потому, что он не хочет жалости или понимания: «Ну, после того, что он пережил, это вполне понятно!»; потому, что сам не хочет оправдывать свои неблаговидные поступки пережитым.
- Ну вот, теперь, если я буду плохо себя вести, можешь рассказать журналистам такую историю, которую они точно не знают, - попытался пошутить Илья.
- Знаешь, получил бы пощечину, если бы я не понимала, что ты не серьезно, и потому, что я просто не смогу причинить боль человеку, которого люблю.
- Знаю. Именно поэтому я боюсь причинить боль тебе, - Илья притянул ее к себе, и последние слова выдохнул в макушку.
- Все равно не договариваешь. Ну, да что с тобой делать, - Марина прекрасно понимала, что подобный душевный стриптиз может причинить боль и тому, кто рассказывает, и тому, кто слушает.
Она начала подозревать о чем-то подобном с тех пор, как они стали действительно встречаться, а после краткого объяснения Ильей причины своего исчезновения, ее подозрения усилились. Ясно было одно - она не ошиблась со своим желанием оберегать: слишком закрытый он человек, но слишком открывается на публике, именно тогда он настоящий; а все, что с ним случилось, не заставило ненавидеть окружающих. Она не знала, смогла бы сама так жить.
