Книги
Глава 3. Третьего шанса у меня не будет
– Проваливай, ведьма!
Старуха Патрис махнула грязной тряпкой, заметив, как я иду мимо её дома. И мне пришлось вжать сильнее голову в плечи и ускорить шаг, чтобы она не запустила в меня чем-то. Знаем, проходили. Хорошо, хоть ведро тогда мимо пролетело, но даже небольшой камень, попавший в голову, оставил огромный синяк на щеке, который проходил недели две.
– И хватит шастать тут! Тебе не разрешено в деревне появляться! Я всё старосте расскажу, давно пора тебя выгнать! – продолжая громко возмущаться, она села на скамейку подле входа в дом. – Ничего, весна придет, срок пройдет, который тебе позволили с честными людьми находиться…
Слушать по сотому разу одно и то же не хотелось, нового точно не услышу, поэтому я погрузилась в свои мысли. Которые касались насущного: что же я сегодня буду есть. Водой я запаслась: пока темно было, все спали, пробралась до колодца и набрала пару кружек. А еды у меня вновь нет…
Поддакнув мыслям, заурчал абсолютно пустой желудок. В последний раз я ела вчера утром то, что бог послал, а точнее, что я украла. И я совсем этого не стесняюсь, как говорится: хочешь жить – умей крутиться. Так вот, жить я очень хотела! И семья Нарди не обеднеет от куска рыбы. Они и не заметили вчера той пропажи. А я была целый день сыта.
Ладно, сейчас доберусь до своего жилища. Отогреюсь немного и выйду на очередную вылазку. А может, мне повезет, и дядька Тасир вернется из города: он мне кусочка со своего стола никогда не жалел…
– …навлечет ещё беды на нас! – донеслось вслед, на что я только фыркнула. Совсем старуха сбрендила. Хотя не она одна ко мне так относилась, а вся деревня желает, чтобы быстрее весна пришла и я ушла от них…
Оглядевшись по сторонам, отодвинула тихонько досочку и пролезла в узкий лаз.
Очутившись в сарае, стряхнула с плетеных сандалий налипший снег и пошла к дальней стенке, что прилегала к дому и около которой я соорудила себе лежанку. Стена нагревалась от печки, и если лежать к ней вплотную, то можно было почувствовать тепло…
– Кха-кха… – я не успела приложить ладошку и, затаившись, прислушалась. Вроде криков не слышно, значит, хозяйка дома не услышала и не прибежит ругаться.
Проклятый кашель мучал меня уже неделю, и мне казалось, что он становился только хуже! Это плохо. Здесь нет никаких лекарств, мне нечем лечиться. Да и я постоянно бегала в тоненьком платье, что не способствовало выздоровлению. Удивительно, что я раньше не заболела, в таких-то условиях. Однако то ли здоровье у этого ребенка было железное, то ли мне просто везло.
Побыстрее бы пришла весна! Я сама отсюда сбегу. Доберусь до города… А пока приходится жить здесь. Пусть мне это и не нравится.
Забравшись в уголок, задвинула загородку, прислонилась спиной к стене. Стянув обувь, растерла до красна ноги и села по-турецки: поджав ноги к себе поближе.
Закрыв глаза, постаралась дышать ровно, чтобы больше не кашлять… Сон стремительно накатывал, но я его гнала. И, как всегда, с плохим успехом. Несмотря на то, что я была взрослой и могла бы не спать часов восемнадцать, тело крохи было категорически против такого. Ребенку надо спать много. Кушать хорошо и расти. И по всем пунктам я плохо справлялась… И это была только моя вина…
В тот день, когда незнакомец ушёл, я дошла до деревни. Размазывая сопли по лицу, я вошла в небольшое, домов на двадцать, поселение.
Первой меня заметила худая женщина средних лет. Подбежав, она начала расспрашивать, откуда я пришла, где мои родители, почему одета не по погоде.
Понимая, что я должна быть ребенком: вести себя и говорить, как дитя, я залепетала про то, что родители лежат, не двигаются. А я бежала, бежала…
Ответ устроил, и меня взяла к себе та женщина, что первая и повстречала, хоть и без меня у неё забот было достаточно: трое своих детей, непутевый муж. Звали её Эна.
Я была сыта, одета, в тепле. И была бесконечно благодарна. Ну а чтобы не быть обузой, я помогала хозяйке как могла. Несколько месяцев, самых холодных, старалась изо всех сил, привыкая к новому телу, новому миру и порядкам в нём.
Ухаживала за курочками вместе со средней дочкой, Алиной. Чистила клетки, кормила разную живность. Таскала сено по разным углам, чтобы не прело. Учила младшего сына Эны говорить. Прибиралась в доме. Себе вещи сама штопала: научилась этому, глядя на старшую дочь.
А потом пришла беда. Заболел Риз, младшенький. Жар, озноб. От высокой температуры он начал бредить. Его заставляли жевать какие-то травы, укутывали посильнее. И ему становилось всё хуже и хуже.
Даже бедовый папаша всполошился, перестал пить, съездил в город и… ничего не привез, зато сам напился до состояния нестояния. Объясняя это тем, что он же так нервничал, так переживал!
Я долго не хотела вмешиваться, пока не поняла, что от моего бездействия малыш может умереть. Сначала я лепетала, как и всегда, пытаясь «на детском» языке объяснить, что надо бы Риза перенести в прохладу. Убрать лишнюю одежду. Но кто прислушивается в советам детей? Кто их, вообще, слушает?.. Верно. Вот и меня не слушали. Отгоняли, чтобы не мешала, и просили помолчать.
Поэтому мне пришлось всё взять в свои руки. Дождавшись, когда все уснут, даже выбившаяся из сил Эна, я тихонько вытащила Риза из кроватки и перенесла его в дальнюю комнату, где было прохладнее. Уложив на кровать, сняла всю одежку, протерла тело влажным полотенцем. Переодела малыша в тонкую ночнушку и укрыла одеялом. И от таких простейших манипуляций ребенку стало легче, и он перестал бормотать во сне. Однако я решила не останавливаться на достигнутом и всю ночь варила из разных трав, действие которых уже знала, отвары, и поила им Риза.
Под утро, когда у малыша окончательно спал жар, меня тоже сморил сон…
Нет, конечно, я не ожидала какой-то похвалы. Медали почета или ещё чего-то подобного. Я просто хотела помочь.
Но и не ожидала я того, что Эна меня побьет…
Её смачная оплеуха разбудила меня и заставила упасть со стульчика. А потом она продолжила наносить удары и орала… Но я не держу сейчас на неё зла. Ведь когда она засыпала, Риз был красный и постоянно что-то бормотал. А теперь был бледным и спокойно лежал. Она и приняла его за мертвого с испугу.
Поджав ноги, я укрыла ручками голову и кричала, что он жив. Что ему хорошо. Напрочь забыв, что я должна говорить как ребенок, а не взрослая… Эна первой назвала меня ведьмой. Однако когда удостоверилась, что сын жив, расплакалась от счастья. Вот только сказанного не вернешь. Её муженек, что был не рад моему присутствию в доме, считая лишним ртом, быстро пьяным языком, напившись от радости, разнес весть по деревне, что я ведьма. Риза вылечила. А ещё у меня куры несутся лучше! Точно ведьма!.. А я лишь гнилое зерно им не давала, вычищала тщательно всегда кормушки да убиралась, чтобы у них чисто было…
Собрался совет всех деревенских в доме старосты. Пьяница рассказал им, какие за мной «грехи» водятся. Старшая дочка припомнила, что я говорила не как ребенок.
И меня осудили, то есть признали ведьмой. Не помогло даже заступничество Эны. А с наступлением весны я должна буду покинуть эту деревню навсегда и более не возвращаться.
Я постаралась в их решении увидеть хорошее. Не всю же жизнь мне жить здесь. Я мир повидать хочу. Научиться грамоте. В институт поступить… Да и в городе всяко мне будет лучше.
Так и началась моя «хорошая» жизнь. Из дома Эны меня прогнал её муженек. Пусть и было обидно, что женщина позволила ему это, но я всё понимала. Он не даст ни мне, ни ей жить спокойно.
Куда обиднее было то, что она потом, когда меня видела, всегда отворачивалась. Однако и за это я не держала на неё зла. Она приютила меня, кормила и поила, и я благодарна ей за это. Просто наши пути теперь разошлись.
Кое-как я нашла себе место в амбаре у мужчины, который жил в деревне наездами. Точнее у его пассии. Он-то меня иногда и подкармливал и женщине своей ничего не говорил обо мне. Ну а мне пришлось научиться искусству «ниндзя» и воровства. Я выходила на свой промысел либо утром, до того, как все вставали, либо после заката солнца. А вот сегодня я задержалась, потому что нужно было набрать побольше воды из-за кашля…
Надеюсь, тот красивый мужчина с серебряными волосами придет…
Вспомнив о нем, я опять невольно начала мечтать, но не стала себя одергивать, ведь, когда я мечтала, так сильно погружалась в свой выдуманный мир, что забывала обо всех трудностях настоящего. Там мне было тепло, хорошо и уютно…
Однажды, когда я вырасту, отращу такие же длинные волосы, как у него, превращусь в красивую умную девушку, обязательно постараюсь завоевать его сердце. Я очень ради этого постараюсь! Всё сделаю для этого. Ведь моя любовь к нему, пусть и такая странная, внезапная, никуда так и не исчезла. И сердце даже сейчас, только при мыслях о нем, стучало громко-громко! Он будет смотреть на меня не холодным взглядом, в его глазах я буду видеть только любовь, нежность и тепло…
Прижав крохотные ладошки к щекам, что раскраснелись от смущения, я поправила черную ленточку в волосах, которую мне подвязал незнакомец, когда я спала, выдохнула, убедившись, что она на месте… и заснула…
– …нет у нас ничего! – закричала истерично какая-то женщина. Вроде бы это была Тали, хозяйка этого дома.
– Найдем! – мужской незнакомый голос крикнул в ответ. – Проверьте тут всё… И бабу… Можете…
Дальше я не разобрала. Однако поняла, происходит что-то плохое.
– Это всё ведьма! – разверещалась старуха Патрис. – Говорила же… Люди добрые… Оставьте меня…
Я забилась подальше в угол, закрыла уши ладонями. Да, я поступила трусливо. Но что я могла сделать против бандитов? Что ребенок, которому на вид не больше трех, худой от недоедания, вообще, мог противопоставить хотя бы одному мужчине?..
А я хотела жить. Отчаянно хотела жить…
Не знаю, сколько я просидела в своем углу, но по ощущениям очень долго.
Убрав одну руку, прислушалась и услышала только треск. Где-то что-то горело.
Принюхавшись, я поняла, что дым уже проникает сюда. Мне надо выбираться, если я не хочу сгореть заживо. Не дай бог огонь доберется до амбара с сеном... Тут всё сразу вспыхнет!
Тихонько, стараясь не шуметь, я выбралась из своего убежища. Взяла зачем-то в руки палку, которой обычно подпирала проход, чтобы никто его не заметил, и направилась к выходу.
Отодвинув доску, убедилась, что никого рядом нет, выскользнула наружу. И увидела полыхающий дом по соседству.
Стараясь двигаться тихо, я добралась до соседнего дома с другой стороны. Если я перебегу через дорогу, то смогу убежать в лес. Там меня точно не найдут…
Прежде чем ступить на заляпанный кровью снег на дороге, я выждала пару минут. Услышала мужские голоса где-то вдалеке. И тенью, как я думала, выскочила на дорогу… С палкой наперевес я пробежала пару метров. До забора оставался всего метр, когда что-то упало мне под ноги, и я упала лицом в снег. Проехавшись вперед, я попыталась сразу же подняться, пока тот, кто сюда бежал, не добрался до меня…
Но, ступив на ногу, я завыла от боли. Сбил меня с ног нож. Воткнувшись в икру, он практически пробил её насквозь…
– А ну, стой, мелкая! – крикнул мужик. И я сделала единственное, что могла и чего он от меня не ожидал.
Спрятав за спину палку, я дождалась, когда он добежит до меня, и со всей силой ударила его той деревяшкой между ног.
– В-ведьма, – прошипел он, хватаясь за причинное место и оседая на землю рядом со мной.
– П-помоги… – я обернулась, услышав знакомый голос. И увидела старшую дочь Эны, лежащую на дороге в десятке метров от меня. Её лицо было всё в крови, одежды не было… Протянув руку ко мне, она что-то хотела сказать, но её глаза потухли и рука рухнула вниз…
А я охнула, когда кривой клинок с ржавчиной пронзил мою грудь.
Пока я отвлеклась и смотрела на умирающую девушку, бандит немного пришел в себя и проткнул крохотное тельце…
– Я… Я не… – приступ адского кашля напал на меня, и кроме мокроты изо рта начали вылетать какие-то красные хлопья…
– Точно ведьма… – продолжая лежать и страдать, выплюнул бандит. – А я думал – брешут…
– П-помоги… – между приступами я воззвала не к богам, а к тому сереброволосому незнакомцу… Чтобы хотя бы увидеть его в последний раз…
Нет! Я не хочу умирать! Я даже не пожила! Нет! Я не согласна!
Крохотными ладошками, раня их, я попыталась вытолкнуть клинок. Ничего не выходило. И я просто поползла вперед. Не желая сдаваться…
Кашель вновь одолел меня, и, не выдержав, я упала на бок… И увидела черное небо с россыпью звезд. И две луны. Голубую и розовую. Здесь не было серебряной на небосводе, потому что тот незнакомец был её живым воплощением…
Мысли мои стали путаться, чернота накатывала всё сильнее… И я снова почувствовала присутствие смерти. Я, пережившая её однажды, никогда её ни с чем не спутаю.
И это заставило меня подняться, точнее, опять встать на колени… и так и сесть. Потому что сил больше не осталось…
Я увидела, как появилось что-то серебристо-белое впереди. Услышала, как заорали от боли бандиты, как пронесся кто-то мимо меня, едва не сбив… Серебристо-голубые росчерки длинного клинка высекали темную кровь, мазками окропляя снег и забор…
А моя Луна, мой прекрасный незнакомец застыл передо мной с окровавленным длинным клинком.
– Ты при… шёл!
Помню, я улыбнулась, а по подбородку потекло что-то теплое… Но ещё я нашла в себе силы протянуть к нему руки:
– Я знала… Я… ждала…
После этого была только темнота. И смертельный холод…
