Книги
Глава 16. Алина
— Алина, иди сюда! — слышу строгий голос Екатерины Георгиевны и выглядываю из нашей с Ниной Вадимовной каморки. Сама она уже ушла, а я замешкалась на свою голову.
Эта женщина словно чувствует, когда я присаживаюсь отдохнуть, и начинает всячески изводить. Иногда мне кажется, что у нее ко мне личная неприязнь, но девочкам-администраторам тоже часто прилетает. Она просто сама по себе такая злыдня. Девочки говорят, что Екатерина ждет не дождется, когда наш генеральный ей предложение сделает. Но он что-то не торопится, вот она и лютует, срываясь на подчиненных.
— Что случилось? — выдавливаю из себя улыбку.
— Ты посмотри, сколько здесь пыли, — демонстративно проводит пальцем за диваном в холле и показывает мне. Палец абсолютно чист, но разве можно что-то доказать.
— Я ее уже вытирала, — вздыхаю я.
— А я говорю, плохо вытирала, — взвизгивает она и едва не топает ногой. — Немедленно исправь! И зеркало в холле должно блестеть, — указывает пальцем на него. Полотно два на два. Это час работы. Но оно чистое…
— Завтра первым делом…
— Сейчас же, — цедит Екатерина сквозь зубы и пронзает меня испепеляющим взглядом. Вот угораздило же меня.
— Но мой рабочий день закончен пятнадцать минут назад, — пытаюсь хоть как-то оправдаться.
— Значит, задержись.
— Я не могу… у меня садик.
— А я так и знала! — вскипает она мгновенно. — Не можешь нормально работать, ищи другое место!
Разворачивается на каблуках и, гордо вскинув подбородок, уходит. Вот же гадина. Обреченно вздыхаю и смотрю на часы. Если не тратить время на раздумья, можно и успеть. Смиряю гордыню, проглатываю все это и иду делать то, что требуется. Без работы мне сейчас никак нельзя.
Бегу в садик и жутко опаздываю. Смотрю на часы и максимально ускоряюсь. Юленька там, наверное, жутко переживает. Только бы отцу не позвонили. Мне, кстати, тоже не звонят. Надеюсь, все в порядке.
Тяжело дыша, влетаю в группу дочки и заглядываю в комнату. Сердце колотится так быстро, что вот-вот выпрыгнет из груди.
— Мама, — кричит Юля, заметив меня, и жалобно всхлипывает. — Ты пришла, — бежит ко мне и почти врезается в ноги.
— Ну конечно, пришла, — присаживаюсь на корточки и обнимаю ее. Бедная моя, испугалась.
— Что же вы, Алина Сергеевна, так долго? — Язвительный голос раздается откуда-то справа. Вторая воспитательница, Мария Алексеевна. Вредная и противная. Вот на сколько нам повезло с одной, ровно на столько не повезло со второй.
— На работе задержали, — виновато отвожу взгляд. Ругаться не хочется совершенно. — Юленька, пойдем одеваться.
— Ну да, ну да, — фыркает фыркает воспитательница. — Правила — они для всех. Будьте добры соблюдать.
— Я постараюсь, — натянуто улыбаюсь и выхожу вслед за дочкой. Помогаю ей переодеться и подаю ботиночки. Залипаю на рисунки, что приклеены магнитами к доске. Кленовые листья с рожицами. Юлькин самый смешной, потому что язык показывает. Хулиганка.
— Как прошел твой день? — оборачиваюсь к ней.
— Плохо, — вздыхает дочь. — Мам, я больше не хочу ходить в этот садик, — заявляет со всей серьезностью.
— Это еще почему? — присаживаюсь на корточки и строго сморю в лицо. Замечаю на скуле синее пятно и хмурюсь. — Что за синяк? Юль?
— Это Витька Говорунов машинку кинул, — обреченно вздыхает она.
— За что? — недоуменно распахиваю глаза. Вообще-то с детского сада учат, что мальчики не должны обижать девочек.
— За то, что я ему нос разбила, — совсем сникает дочь, а до меня не сразу доходит смысл.
— Ты? Нос? Юль, ты его?..
— А нечего обзываться, — топает она ногой и совершенно не раскаивается.
— Как же он тебя обзывал? — вздыхаю я и помогаю надеть курточку. Это что еще за новости? И у этой грымзы же не спросишь.
— Он тебя называл поломойкой. — Колючие мурашки прокатывают по позвоночнику. — А меня безотцовщиной, — бурчит себе под нос Юленька. — Но это же неправда. У меня же есть папа.
— Конечно есть, — заверяю ее.
Вместе выходим из группы, а потом и из здания детского сада.
— А почему папа к нам не приезжает? — допытывается дочь, а мне нечего ей ответить. Как объяснить, что мы внезапно стали не нужны и у папы появилась новая игрушка?
— Работы много, — говорю первое, что приходит в голову.
— А когда мы домой вернемся? — продолжает канючить Юленька. — Я больше не хочу здесь. Они все злые!
— Прям все-все? — улыбаюсь я.
— Витька с Любкой и эта Мария Алексеевна.
— Ну это же не все, правда?
Останавливаюсь и опускаюсь перед дочерью на корточки, чтобы видеть глаза. Иногда дети бывают очень жестокими, но все это отражение взрослых. Я не хочу, чтобы моя дочь выросла такой.
— Юль, давай ты мне пообещаешь больше не драться?
— Совсем-совсем? — вздыхает она.
— Совсем, — невесомо касаюсь пальцем кончика ее носа. — Всегда нужно отвечать словами. Ведь нет ничего плохого в том, что твоя мама моет полы, правда? — неуверенно кивает. — Любая работа нужна и важна. Папа у тебя есть. Ты никакая не безотцовщина, — улыбаюсь я, тщательно подбирая слова. — И Витьке своему скажи, что если будет еще обзываться, твой папа лично придет и надерет ему уши.
— Не скажу, — хмурится дочь.
— Почему?
— Он больше не будет со мной дружить.
— Ну и хорошо, — улыбаюсь увереннее. — Надо дружить с тем, кто этого заслуживает.
— Вот Колька Петров заслуживает, — доверительно сообщает Юля, а я лишь качаю головой. Как же в этом возрасте все просто.
— Ну и дружи с Колькой. А сейчас пойдем в магазин и домой.
Медленно идем с дочерью вдоль дороги, а меня все не покидает мысль — откуда взялись эти обзывательства? Не с неба же упали. Дети из дома принесли, вероятнее всего. Какие все-таки жестокие. Куда только родители смотрят.
