Книги
Глава 14. Алина
Открываю глаза и подсознательно чувствую, что что-то не так. Смотрю на часы, и меня словно ледяной водой окатывает. Проспала! Вскакиваю с дивана и бегу в ванную. Как так? Почему именно сегодня? А потому что ночью спать надо, а не думы думать. Я так боялась проспать, что вот оно и случилось.
Наспех умываюсь, ставлю чайник и бужу дочь. Юля, как всегда, начинает канючить и отказываться вставать. Не жаворонок она. Как и мне, сложно проснуться утром, но делать-то нечего. Кое-как удается ее растормошить и отправить в ванную.
Смотрю на часы — через десять минут мы должны выйти, а я еще даже не одета. Слава богу, хоть с этим проблем не возникает. Уборщицам не положен дресс-код. Никаких юбок и каблуков, а потому натягиваю простенькие джинсы, водолазку и собираю волосы в хвост. Пока Юленька одевается, успеваю отхлебнуть пару глотков кофе, сую ноги в кеды и, подхватив дочь, выхожу из квартиры.
Слава богу, в садик успеваем вовремя. Оставляю дочку на попечение воспитателя и бегу на работу. Ровно в восемь утра буквально вваливаюсь в офисное здание и растягиваюсь на мокром полу.
— А вот и ваша помощница, — звучит над головой противный голос Екатерины Георгиевны. Как же стремно, хочется провалиться сквозь землю.
— Мда… — тянет второй, более пожилой.
Закусываю губу, чтобы не разреветься. Больно, еще и обидно. Что ж у меня все не как у нормальных людей?
— В общем, знакомьтесь, а мне пора, — фыркает Екатерина, разворачивается на каблуках и, звонко цокая, уходит к лестнице. До чего ж мерзкая баба. Впрочем, из того же теста, что и мои подруги. Бывшие. Только сто процентов не замужем, от того и злая такая, вероятно.
— Ну и что развалилась? — хмыкает моя начальница, подхватывает за плечо и помогает сесть. Смотрю на женщину в годах, а та улыбается. Тру ушибленную коленку и шмыгаю носом. Больно, как в детстве.
— Зовут-то тебя как, Чебурашка? — смеется она, так по-доброму, что обида невольно отступает.
— Алина, — улыбаюсь я.
— А меня Нина Вадимовна, — подает руку, благодарно хватаюсь и поднимаюсь на ноги. — Хватит сырость разводить. Пойдем, я тебе все здесь покажу.
Остальные сотрудники начинают работать с девяти, поэтому моего позора никто не видел. Экскурсия не занимает много времени. Нина Вадимовна показывает основные помещения. В кабинет генерального мне заходить не положено, как и вообще нечего делать в том крыле. Моя зона ответственности — конференц-зал, кабинеты продажников и бухгалтерия, а также туалеты и весь первый этаж. Влажная уборка в местах общего пользования проводится дважды в день. Дезинфекция ежедневно.
После экскурсии Нина Вадимовна отводит меня в наш с ней крошечный кабинет. Здесь хранятся всякая утварь и моющие средства, а еще стоят стол со стульями и чайник.
— Давай, что ли, чайку попьем, а потом уж и за работу, — предлагает она и нажимает кнопку на чайнике.
Неуверенно киваю и присаживаюсь на стул. Вроде не все так плохо, как казалось в самом начале.
— Ну рассказывай, как такую молодую и красивую занесло к нам? — Начальница разливает в чашки кипяток и кладет по пакетику чая.
— Работа нужна, а опыта нет, — робко улыбаюсь.
— Так и не будет, если полы драить, — хмыкает она.
— Замкнутый круг, — пожимаю плечами.
Сама все это знаю, но других вариантов пока нет. Мне нужно просто выдохнуть и переждать. Чтобы хоть немного все утряслось, тогда уже основательно подумать, как жить дальше. А пока мне нужно кормить ребенка.
— Ладно, не переживай, все наладится.
— Спасибо.
— Да не за что, пойдем работать. — Нина Вадимовна поднимается на ноги.
— Пойдемте.
— Вот здесь можешь переодеться, — указывает на небольшой закуток с ширмой.
— А я не брала с собой ничего… — растерянно хлопаю глазами. — Мне не говорили, что надо.
— В шкафу посмотри, должен быть твой размер.
Распахиваю створки и с удивлением обнаруживаю комплекты одежды, заботливо сложенные стопкой. Нахожу наиболее подходящий. Брюки и туника. Униформа. Надеваю — немного висит, но не критично.
— Вот и отлично, — усмехается Нина Вадимовна. — А теперь за работу.
Она толкает ко мне тележку с ведрами, швабрами и еще какими-то пузырьками и выходит из кабинета. Шумно выдыхаю и уверенно шагаю за ней.
Ровно в пять заканчивается мой рабочий день. С ног валюсь от усталости и боюсь уснуть на ходу. Мне кажется, я никогда столько не пахала. Даже в молодости. Одно дело убраться в школьном классе во время дежурства или дома полы помыть, и совсем другое — уборка промышленных масштабов. У меня руки не шевелятся, нежная кожа покраснела, а маникюр облупился. Резиновые перчатки могли бы спасти, но узнала я о них не сразу. В итоге получила несколько ожогов химией. Хочется плакать, но нельзя. Я должна быть сильной. Мне нужна работа. Хотя какая это работа? Каторга настоящая!
Прощаюсь с Ниной Вадимовной и бегу в садик. Надеюсь, хоть у Юленьки день прошел хорошо. Забираю дочь — она вроде довольна, щебечет, как птичка, рассказывает о новой группе, о ребятах. А у меня даже нет сил внимательно послушать. Я иду-то на автомате, ногами еле перебираю. Внезапно дочка на радостях крепко хватается за ладонь, и я вскрикиваю.
— Мамочка, а что это? — Она указывает на ожоги.
— Ничего страшного, просто немного обожглась.
Открываю дверь в квартиру и буквально вваливаюсь, присаживаясь на пуфик в коридоре. Раздеваемся, моем руки, я грею сваренный вчера суп, едим молча. У меня сил нет говорить, а Юле я во время еды разговаривать не разрешаю. А вот после ужина она садится рядом со мной на диван, ласково берет мою руку, гладит ожоги и говорит:
— Ничего, я сейчас поцелую, и все пройдет, правда?
— Правда, — целую дочь в макушку.
Она тихонько прикасается губами к ожогам, а потом спрашивает:
— Меньше болит?
— Конечно, милая. Давай ты немного поиграешь, а я отдохну, хорошо?
Она кивает и убегает. А я распластываюсь на диване. Ощущение, что руки и ноги весят по тонне, а тело превратилось в желе. Надеюсь, я привыкну, иначе через неделю останется только ползать.
