Книги
София Тарнетт умерла до того, как он взял её на руки.
Кровь мерещилась всюду: в пламени камина, на полу, на стенах, на покрывале. Виктор помнил, как спустил обойму в ускользающую тень убийцы; помнил, как бился о решётку в безумном желании вынести её и кинуться в погоню, но его схватили за плечи и повалили на пол. Остальные воспоминания скрыла кровавая пелена.
Хлёсткая пощёчина заставила прийти в себя. В глаза бил электрический свет. Вокруг голые стены, какие-то бочки и ящики — наверное, склад. Руки Виктора крепко привязали к спинке стула, на котором он сидел. Голова болезненно пульсировала на затылке. Скорее всего, кто-то из Хранителей обезвредил его ударом. Как он мог потерять над собой контроль? Немыслимо. Недопустимо! Лишь бы не успел причинить кому-то вред. Почему всё так сложилось? В этом проклятом доме находилось несколько десятков человек, но почему умерла именно она…
— Ты готов говорить?
Единственное, ради чего Виктора призвали быть с ней, — защищать, защищать как раз от таких ублюдков, одного из которых он упустил, и мисс Тарнетт он упустил…
— Кэйшес тебя прокляни, Раймонд! Возвращайся на землю!
Виктор с трудом поднял взгляд, хотя человек перед ним — последний, на кого он имел право смотреть. На ящике сидел седой мужчина, с залысинами у висков. На плечах — сырой от дождя плащ, подошвы высоких сапог были измазаны грязью и глиной. Свет лампочки резкими тенями выделял морщины и белеющие шрамы на его лице, изломанный нос походил на соколиный клюв. Дариус Тарнетт провёл ладонью по отросшей щетине, рассматривая Виктора непроницаемым взглядом. К сожалению, одними глазами они ничего друг другу поведать не могли.
— Я всё ещё жду ответа, — голос мастера был слишком мягким и спокойным, чем напоминал голос мисс Тарнетт.
— Я готов ответить перед законом, сэр.
Мастер достал из-за пояса тот самый метательный нож, которым убили его дочь, и стёр пальцем засохшие разводы с лезвия. Виктор не выдержал, отвёл взгляд и уставился на свои сапоги. Что за пятна? Неужели тоже от крови?
— Закон обождёт. Ему не впервой, — мастер указал кончиком ножа на Виктора. — Расскажи всё, что помнишь.
— Я услышал подозрительный шум из комнаты мисс Тарнетт и кинулся на помощь, но она истекла кровью слишком быстро. Убийца сбежал через окно, я не смог его пристрелить.
— Как он выглядел?
— Одет в чёрное. Рост невысокий, скорее всего, айрхе. На этом всё. Я видел убийцу лишь мельком.
Мастер вздохнул и потёр переносицу. Своею ли рукой он оборвёт жизнь провалившегося Хранителя? В их уставе было жестокое, но справедливое правило: не смог сберечь хранимого — разделишь его участь. Правило непреложно, как и законы Квадранты, потому о его истоках никто не задумывался — по крайне мере, вслух.
— Когда мне ожидать своё наказание, мастер? — Виктор не выдержал затянувшегося молчания.
— Помереть невтерпёж? Обычно те, кто оказывались на твоём месте, клялись стать лучше и не совершать подобных ошибок.
Виктор промолчал. Скажи он, что желает умереть, — и соврал бы. Как теперь жить, он тоже не представлял. Мастер с явным усилием встал с ящика, стараясь не опираться на правую ногу. Прихрамывая, он обошёл Виктора и замер за его спиной. Дыхание спёрло в горле, мышцы на руках напряглись, подчиняясь животному инстинкту освободиться, но Виктор сдержал себя. Мастеру позволено решать его судьбу, и Хранитель Раймонд подчинился.
Лезвие злополучного ножа замерло перед глазами. Странно, что не в горле.
— Посмотри внимательно. О чём этот нож может тебе рассказать?
Что от него хотели услышать? Явно не о пятнах крови или степени заточки. Высохшие разводы почти стёрлись, и если приглядеться…
— На нём гравировка?
— Верное направление. Присмотрись ещё лучше.
Чернёные линии украшали полированную сталь: угадывалась морда какого-то животного и часть лапы. Рисунок казался неполным.
— Это нож из набора братьев… — Виктор нахмурился, судорожно роясь в воспоминаниях. — Монселле?
— Верно. Чужеземные оружейники, лет десять назад они пытались с нами сотрудничать, если меня самого не обманывает память.
— …а вы отказали из-за их любви к декоративности в ущерб практичности, — Виктор начал догадываться, к чему подводил мастер. — Это же они обожали выпускать наборы оружия и украшать их гравировкой с общим рисунком? Катерине хватило бы такой зацепки.
На душе полегчало от мысли, что хоть кто-нибудь когда-нибудь прижмёт ногтем ту неуловимую сволочь.
— Да, она умная хорошая девочка с хорошими связями среди умных людей. Вот только поклонника донов Монселле будет искать не она.
Нож пропал из поля зрения. Путы ослабли. Виктор разглядывал следы от верёвок на коже, грязные рукава мундира и засохшую кровь под ногтями. Вновь стало дурно.
— А сталь-то хороша… Если бы не эти глупые украшательства и упрямство Монселле… — прокряхтел мастер, возвращаясь на свой ящик. — Не смотри так удивлённо, Раймонд. Ты провалил задание: позволил убить мою дочь — последнюю из рода Тарнетт, не считая такую развалюху, как я. Неужели ты думал, что отделаешься быстрой смертью? — неуловимое движение рукой, и нож воткнулся в сиденье стула ровно между ног Виктора. Тот запоздало дёрнулся, голова отозвалась вспышкой боли. — Ты умрёшь как Хранитель, но заклинаю всей Квадрантой разом: живи отныне в любой личине, в какой хочешь, но найди убийцу. Этот нож должен оказаться в его горле. Только с его смертью я позволяю тебе получить избавление: через смерть или новую жизнь — решай сам, мне плевать.
Мастер покрутил между пальцев колечко с жемчужиной. Глянул на Виктора исподлобья, а тот не посмел отвести взгляд. Без минуты бывший Хранитель чувствовал, как на его горле затягивается ошейник. Выжженное давным-давно рукой мастера клеймо отозвалось под мундиром свежей болью от раскалённого тавро.
— Таков для тебя мой последний приказ.
