Книги
Отрывок из потрёпанного журнала.
Запись № 1:
«...говорил: “Нет более жалкого зрелища, чем герой, о подвиге которого никто не узнает”, но я не ради признания копаюсь в выгребной яме, называемой Древними. Помощников у меня нет: если кому расскажу о своей миссии — заклеймят беззаконником и потащат на костёр. Все кровью добытые знания я могу доверить лишь бумаге.
Итак, я пытаюсь уничтожить тварь, которая скоро пробудится и погрузит в безумие весь материк».
Угол листа обгорел.
***
Рыжие пряди смешались с незабудками, обрамляя обескровленное девичье лицо. Будь увиденное лишь картиной, София, может, даже выкупила бы её. К сожалению, в реальности всё впечатление портили вывернутые края пореза на шее. Девушка была так похожа на Софию — легко обмануться и представить, как она сама лежит среди цветов, истёкшая кровью. От чересчур живо увиденной сцены рука потянулась к горлу.
— Мисс Тарнетт? — окликнул Виктор. София вздрогнула и прогнала невесёлые образы прочь из головы. Пока рядом её Хранитель, можно не беспокоиться за свою жизнь. — Вы закончили? Тело заворачивать в саван?
— Да… да, — София отвела взгляд от девушки и дописала последние строки в записной книжке. На цветочной клумбе, прямо у её ног, голова к голове лежали одиннадцать человек. Завёрнутые в серые саваны, они походили на лепестки цветка, который распустился вокруг статуи Поющей девы. Увы, сегодня крылатая Дева-защитница не смогла никого уберечь. В том, что местные стали жертвами ритуала, сомнений нет: беззаконники оставили издёвку — намалевали на щите Девы глаз, обвитый щупальцами. Не в первый раз доводилось встречать и символ, и опустошённые деревни. Левиафаны, точно они. Но так далеко от севера, да рядом с крупными городами? Что-то новенькое.
Трое добровольцев из соседней деревни замотали тело селянки в покрывало, стараясь не касаться оголённых участков кожи. Боялись схлопотать себе на голову проклятье, шептались между собой: «Неужели дух Дикой Кэйшес вызывали?» Невежественные заблуждения, но София могла их понять — это она по роду службы успела насмотреться на всевозможные нарушения Непреложных законов, от которых волосы встают дыбом. Простой народ не готов к подобным зрелищам.
Виктор закончил обход деревни, его отчёт был краток: «Я насчитал шестнадцать домов. Заглянул в окна — следов разбоя не заметил. Во дворах нет ни скотины, ни лошадей, ни птиц». Рука Софии замерла, так и не дополнив записи. На шестнадцать домов всего одиннадцать жертв! И ведь куда ни глянь, всюду остались следы былой жизни: табличка у входа в паб зазывает попробовать свиные рёбрышки, на верёвках висит ещё влажное бельё, у пруда валяются удочки, а у колодца — вёдра. Жители исчезли, как по щелчку, оставив после себя несколько тел на клумбе. А если следом начнут вымирать целые города?..
Плеча Софии коснулась ладонь. Виктор привлёк её внимание к миссис Каннар — та приблизилась со склонённой головой, теребя край рабочей блузы. Рядом маячил юноша с потерянным лицом, её сын. Последние жители деревушки Форменн, на их зов о помощи София откликнулась сегодня утром.
— Леди Тарнетт, я, дура старая, так и не поблагодарила за всё сделанное для нас, и… и для них, — миссис Каннар старалась не смотреть в сторону Поющей девы. Её занесённое над головой копьё бросало зловещую тень на трупы, лежащие у постамента. — Но прошу, позвольте отвезти мёртвых в крематорий! Мы с сыном развеяли бы прах над Луковым полем, как делали наши предки. Этой традиции много лет, понимаете? А тут всё в осквернённую землю уйдёт, с грязью смешается. Нехорошо, неправильно как-то.
— Прекрасно вас понимаю, — София взяла руки женщины в свои. — В любой другой ситуации я сразу же организовала бы перевозку, но сами видите: эти люди — жертвы беззаконного ритуала. Мы должны — нет, обязаны — как можно скорее упокоить их души, пока они не обратились в чёрта или во что похуже. Всё ещё уверены в своей просьбе? Готовы взять на себя подобную ответственность?
Возражения стихли. Для погребального костра на одиннадцать человек требовалось много, очень много древесины. Виктор вместе с помощниками опустошал поленницы, его тёмно-синий мундир мелькал то у одного двора, то у другого. Косые взгляды людей преследовали его даже здесь, так далеко от враждебного севера. Слишком уж грозно Хранитель выглядел: высок настолько, что в толпе всегда смотрел на других сверху вниз, широк в плечах и суров лицом, в любой момент он был готов выстрелить из револьвера и отбить атаку мечом. София единственная, кто мог рядом с ним чувствовать себя в безопасности, и то у неё нет-нет, да мурашки пробегут.
— Миссис Каннар, постарайтесь вспомнить: в последние дни Форменн посещали незнакомцы? — София отвлеклась на записи. Чем больше информации она соберёт, тем больше шансов спасти другие поселения.
— Заезжала одна, — сын селянки впервые подал голос. — Городская, ухоженная, — сказал он с придыханием. — Часто заглядывала в паб, да при деньгах всегда. Умела развлекаться.
— Да, была такая, — миссис Каннар вздохнула и промокнула платком опухшие от слёз глаза. — Звалась Ириной Саттфорд. Всё мужичьё местное с ума свела: руки холёные, лицом смазливая, наши бабы грозились ей всю гриву златовласую повыдёргивать.
— И как, успешно? — София добавила к записям несколько пометок. Ирина Саттфорд. Видимо, новый «пастух». Хоть какая-то зацепка, стоит передать её полиции — пусть ищут.
— Не знаю. Сестрица моя тоже горела желанием, но однажды её как подменили: целый день заливала в уши, какая расчудесная из Ирины вышла подружка. А потом… настойчиво предлагала с ней встретиться. Выходит, эта городская беду накликала? Подумать только, не отправься мы с сыном в Дарнелл за рыбой, сейчас тоже лежали бы… там… — морщины на лице миссис Каннар углубились, она вновь промокнула глаза платком. Лежала ли её сестра подле Поющей девы? Сбежала ли за своим «пастухом»?
Юноша обнял мать и погладил её дрожащие плечи. Миссия Софии как приближённой Квадранты — искоренять беззаконие, а не прощаться с мёртвыми, но она не могла бросить выживших наедине с их бедой. Вспыхнули погребальные костры, кремировать тела пришлось прямо там, на клумбе, отдав голодному пламени и статую Девы-защитницы. Треск горящего дерева пробуждал воспоминания о прощании с матерью, а следом за ними и щемящую тоску. Как давно это было… Глубокий вдох, и София запела Песнь последних слов: под звуки её голоса огонь освободил души от мёртвой плоти, как того требовали Непреложные законы.
Одинокие фигуры селян жались друг к другу на фоне костра, потерянные и беззащитные. «Пастух» может вернуться за ними. София уже всё распланировала: в дилижансе хватит места для ещё двоих пассажиров, она отвезёт их в Дарнелл, где за ними присмотрят квадрианские адепты — но стоило открыть рот, чтобы озвучить свою идею, как в глазах помутнело. Миссис Каннар что-то говорила, её губы двигались, но голос прозвучал совсем иной. На ухо Софии шептала её давно погибшая мать: «Молчи, милая, молчи. Тайны этой деревни сгорят вместе с её жителями». Мгновением позже уши резанул вскрик:
— Ох, леди Тарнетт, у вас кровь!
София отрешённо провела пальцем под носом, на коже и правда остался смазанный след. Кажется… кажется, она собиралась уезжать? Визит в Форменн слишком затянулся. Она приложила к носу платок, затылком ощущая взгляд Виктора. Как только они останутся наедине, тот опять заведёт любимое: «Вам необходима помощь, мисс Тарнетт. Давайте обратимся к другим приближённым, мисс Тарнетт. С вами же явно случилось дурное, мисс Тарнетт». Чересчур много шума из-за пустяков.
