Книги
- К вам Михаил Анатольевич! – предупредила секретарша, приоткрыв дверь и пропуская Михаила в кабинет Сергея.
Сергей сидел за столом и разбирал бумаги. Он не сразу поднял голову от бумаг, и заранее приготовленная Михаилом улыбка долго стыла на лице, превращаясь в желе.
- Садись, - сухо кивнул Сергей на кресло напротив себя.
Михаил убрал улыбку и сделал лицо официальным.
- Я закончил с документами, Сереж, - сказал он и положил на стол папку. - Тело Марианны доставлено в Россию. На послезавтра организованы похороны. Я подготавливал бумаги, чтобы переписать бизнес на Марианну, но теперь это бессмысленно, так ведь? Как поступишь? Какие варианты? Таня еще слишком молода, чтобы участвовать в этом. Ей нужно, по крайней мере, несколько лет для взросления. А до тех пор нужно, чтобы компанией управлял знающий человек, которому можно доверять.
- Есть варианты? – спросил Сергей и испытывающее посмотрел в глаза другу.
- Ну… Не знаю… - замялся Михаил. - В феврале, когда мы с тобой обсуждали твое завещание и что делать с бизнесом, ты принял решение переписать его на Марианну, а я должен был быть ее доверенным лицом в компании. Я думаю, что Таня…
- Метишь на мое место, - зло бросил Сергей.
- Зачем ты там, Сереж? – опешил Михаил. - Я ведь хочу тебе помочь.
- Я все знаю, Миха.
Эти слова как ножом перерезали почти плавно бегущую ленту разговора, и она смялась, размоталась и легла под ноги путаным ворохом.
- Я не понимаю…
- Все ты понимаешь, - Сергей встал и подошел к окну. - Ты все понимаешь.
Миха смотрел на отвернувшегося от него друга и не знал, что сказать. Про что идет речь? Да, за ним водились кое-какие грешки, не без этого, но ничего такого, чтобы Сергей всерьез его заподозрил…
- Ты о чем?
- Ты знаешь, - продолжил Сергей, - даже теперь, когда я все узнал, я не могу сказать, что начал тебя ненавидеть. Ненависть – это очень сильное чувство. Наверное, я уже не способен ни на какие сильные чувства. Все отгорело тогда, в том пожаре. Все. Если что-то и осталось…
Михаил похолодел. О чем идет речь? Не о том же…
- Сереж, я не понимаю, - попытался он снова понять, откуда дует ветер. - Объясни, в чем ты меня обвиняешь.
- Ты знаешь, а я даже тебя и не обвиняю. Я сам удивляюсь, почему я ничего не замечал так долго, почему долгие годы не видел лжи.
- Знаешь: или говори прямо, или возьми свои слова назад, - начал горячиться Михаил.
Сергей обернулся к другу, и Михаил поразился его глазам: карие радужки горели жгучей горечью, а синяки под глазами выдавали долгие мучительные размышления бессонных ночей.
- За что ты меня так? Подложил под меня Марианну, то есть Аллу. Я ведь теперь все знаю, Миха.
- Откуда?.. – помертвел Михаил, чувствуя ледяную руку страха, легшую ему на спину.
- Откуда? Да мне на ухо одна птичка насвистала. Птичка по имени Александра. И знаешь, не скажу, что мне стало легче после ее пения. И сама Марианна мне кое в чем перед смертью призналась. Оказывается, вы с Марианной целый план составили. Как бизнесом моим управлять, когда меня не станет. А еще она рассказала о вашем уговоре тогда, одиннадцать лет назад.
- Не знаю, что тебе наговорила жена перед смертью, - решил от всего открещиваться до последнего Михаил. - Неужели ты поверишь ей, а не мне, своему другу?
- А ты мне друг, Миха? Это из дружеских побуждений ты мне подсунул любовницу, а затем специально привел Марину, чтобы она меня с ней застукала? Это так поступают друзья?
- Ну знаешь! Это твое было дело, спать тебе с Марианной или нет. Еще скажи, что я тебя трахаться заставлял.
- Не заставлял, - и Сергей покачал головой. - Это моя вина, и только моя. Я сам разрушил свою семью. Сам пустил все под нож. Вот только ножик этот мне подавал ты, Миха.
- Ну не преувеличивай! – губы у Михаила дрожали, он чувствовал, как в одночасье начинает рушиться все здание, так терпеливо и с таким трудом возводимое им по кирпичику. Или это все-таки был карточный домик? – Да, может, я и виноват, что познакомил вас с Марианной, но дальше ты действовал сам.
- Что, мою жену захотел? Ты! – вдруг повысил голос Сергей. - Да она все равно никогда бы не была твоей! Никогда! Слышишь – никогда!
- Это почему? – кровь ударила в голову и Михаилу. - Потому что это ты у нас небожитель, а все остальные грязь под твоими ногами? Потому что ты барин, а я холуй у тебя на побегушках?
- Зачем ты так? – опешил Сергей. - Я никогда так к тебе не относился. Я всегда считал тебя другом.
- Другом? – и Михаил горько рассмеялся.
В памяти вдруг всплыло воспоминание.
Лето. Раннее утро. Вот он подъезжает к коттеджному поселку Сергея. Сергей должен подписать кое-какие документы, но ему лень ехать в город, поэтому он просит приехать Миху. Ему даже и в голову не приходит, что тому надо тащиться в свой выходной за город, тратить полдня. Охранник с ленивым пренебрежением окидывает взглядом Миху.
- На вас нет заявки, - говорит он равнодушно.
- Как нет? – сердится Миха. - Друг должен был сделать заявку. Звоните тогда ему.
- Никто не отвечает, - сообщает охранник, позвонивший еще раз для очистки совести, и пожимает плечами.
В его голосе Миха читает плохо скрываемую неприязнь и радость от возможности унизить посетителя, который не входит в обойму господ, имеющих счастье проживать на этом отгороженном от других «простых» людей клочке земли.
Миха отходит, с трудом подавляя страстное желание набить морду этому вертухаю. Он начинает названивать Сергею по мобильному, но телефон выдает лишь длинные монотонные гудки. Миха сидит в машине, наблюдая, как мимо него проезжают жители поселка, перед которыми подобострастно открывается шлагбаум. Он сидит и смотрит, как прекрасный летний день пролетает мимо него, бессмысленно и бездарно просиживающего в душной машине. Только через час Сергей наконец берет трубку.
- Ой, па-а-ардон, - со смешком говорит он Михе. - Звук был выключен. Сейчас звякну на охрану, чтобы тебя пропустили.
Миха проезжает мимо охраны, дав по газам так, что залаяли собаки в будке охранника. Потом подъезжает к дому Сергея, торопливо дает ему подписать бумаги и едет назад в Москву. Сергей украл у него целый день, с горечью сознает он, целый прекрасный летний день украден у него, Михаила, и вернуть этот день нельзя, так же как нельзя вернуть их школьные отношения. Ненависть и унижение, как коррозия, разъедают душу Михаила, истончая и так уже ставший непрочным металл их дружбы.
- Я давно перестал быть твоим другом, Сереж, да и не уверен, что когда-то им был, - со злостью говорит Михаил. - Кем я был для тебя? Вечным оруженосцем? Возможно. Мальчиком на побегушках? Весьма вероятно. Бледной тенью, на фоне которой тебе так легко было блистать своим красноречием и харизмой? О да!
Говорить правду вдруг оказалось приятно и легко. Слова сами лились их его уст. Михаил едва успевал направлять поток желчи, устремившийся по впервые открытому для него желобу. Почему он молчал? Зачем он молчал все эти годы, отравляя себя своей же желчью? Боялся потерять достигнутое? Но так ли оно важно? Сейчас, по крайней мере, так не казалось. Сейчас важным казалось выговориться, облегчить душу, выплеснуть всю эту кислоту, которая жгла его всю жизнь.
- Я не ожидал этого от тебя, - заметил Сергей, и желваки заходили на его лице. - Я думал, что у меня есть преданный друг. Я доверял тебе все дела компании, дал тебе самую высокую должность, какую мог…
- Скажи еще, что подарил шубу с барского плеча, - усмехнулся Михаил.
- Что ж, - заметил Сергей. - Так даже проще. Значит, только я считал, что мы друзья. Тогда, значит, ты поймешь меня правильно, что я увольняю тебя.
Михаил вздрогнул, как от удара. Да это и был удар – удар под дых, удар в солнечное сплетение, вдруг лишивший его дыхания.
- Но это… - начал было говорить он.
- Мы не сможем никогда больше работать вместе, - отрезал Сергей. - Я даю тебе пару дней, чтобы сдать дела. Выплаты будут соответствовать трудовому договору.
Михаил молча кивнул. Что ж, говорить больше не о чем. Он и так сказал больше, чем хотел. Не сдержался. Хотя вряд ли это имело уже какое-нибудь значение. И что вообще имеет значение?
- А наша договоренность по сертификации? – спросил Михаил. - Я все закончил. Ты обещал выплатить бонусы за дополнительную работу.
Сергей посмотрел на Михаила с трудно скрываемым отвращением.
- А договор есть? Покажи договор.
- У нас же была устная договоренность, - напомнил Михаил.
- Устная не письменная. Я выплачу все, что должен по закону, но на большее не советую рассчитывать. И судиться тоже не советую. Ты не один хороший юрист в городе.
Михаил встал, как оплеванный.
- Ты будешь мне мстить? – вдруг спросил он.
Сергей удивленно приподнял брови.
- Мстить? Нет, даже не собираюсь. Я не ты. Я как раз считал тебя своим другом. А друзьям не мстят. Даже бывшим. И кстати, - добавляет он, - не приходи на похороны. Не стоит.
Михаил помедлил, как будто желая добавить что-то, потом молча кивнул и вышел из кабинета. Что ж, все сказано, и добавить нечего. Он почувствовал, что страшно устал, как будто долго бежал из последних сил, бежал и бежал. От чего он бежал? От прошлого? От своей совести? От памяти? Но разве можно от них убежать? Он страшно устал. Устал, и у него нет сил больше класть кирпичик за кирпичиком. Пусть все рушится к черту. Пусть все обрушится, все, пусть. Ему теперь это абсолютно безразлично. Впереди пустота, и надо думать, чем ее заполнить. И нужно ли ему это.
Он вышел из здания и выбросил рабочий пропуск в урну.
