Книги
- Ты паспорт с собой захватила? – поинтересовался директор.
Я кивнула, достала из кармашка сумки завернутый в файлик документ и протянула директору.
Игорь Олегович потянулся к сейфу, стоящему на полу около окна. Ой! Неужели и правда сейчас пачку налички достанет и мне пару бумажек отстегнет? Сердце забилось в предвкушении вожделенного подарка. Однако Игорь Олегович вместо того, чтобы достать из сейфа деньги, зачем-то бросил туда мой паспорт и прикрыл дверцу, не запирая ее.
Я в замешательстве посмотрела на директора, не понимая смысла его действий, но мужчина только взглянул на меня и улыбнулся. Однако на этот раз его улыбка была не ласковой, а иронично-жесткой.
- Ксюшенька, мы можем с тобой побеседовать откровенно? – спросил директор вкрадчивым голосом, но у меня от его вкрадчивости вдруг зачесалась правая пятка.
- О чем? – спросила я, не желая давать никаких обещаний.
- Давай о тебе, девочка моя, - предложил работодатель и наклонил набок голову.
- А чего обо мне разговаривать? Я обычный продавец, и все, - пожала я плечами.
- Так уж и обычный? – усмехнулся Игорь Олегович, и у меня нехорошо засосало под ложечкой.
Я кивнула головой, уже начиная сомневаться в счастливом исходе нашего разговора. Неужели где-то накосячила? Или дело в другом?
- Понимаешь, Ксюша, - начал говорить Игорь Олегович, откинувшись на спинку кресла. - Я ведь намного опытней тебя. Дело даже не в том, что я взрослей тебя лет на двадцать. Возраст – вещь безусловно важная, но не менее важны и другие факторы: ум, умение делать правильные выводы из своих, а лучше из чужих ошибок. Ну и способности человека тоже имеют большое значение. Например, очень редко кто может похвастаться тем, что видит внутреннюю суть человека. Может, один процент из ста.
Так уж и один, хмыкнула я про себя. Ну-ну, на нас двоих уже как минимум пятьдесят процентов приходится. Однако этого я не сказала, а лишь сделала лицо более сосредоточенным.
- К сожалению… или к счастью… смотря, как на это посмотреть… моя молодость пришлась на очень тяжелое время, на начало девяностых годов. Ты ведь знаешь, какое это было время?
Он вопросительно глянул на меня, и я кивнула головой, поежившись.
- И вот в это время мне срочно потребовалось зарабатывать деньги. Знакомые помогли мне найти очень, очень выгодную работу. Однако работа у меня была хоть и прибыльная, но не самая простая. Мне тогда приходилось отмывать наличку. Ты знаешь, что это такое?
Я утвердительно кивнула головой. Потом покачала отрицательно. Вот зачем он мне все это рассказывает? Знать ничего не хочу о разных темных делишках директора. Это его дело, а не мое.
- Ты даже не представляешь, как это было, Ксюшенька, - и директор задумчиво посмотрел поверх моей головы, погружаясь в свои воспоминания. - Приедешь, бывало в банк… Ну, название тебя ничего не скажет. Вы, нынешняя молодежь… - он усмехнулся и махнул рукой. - Так вот… Приедешь в банк с обычной спортивной сумкой, и тебя через заднюю дверь внутрь пропустят. А там деньги просто кипами в углу комнаты навалены. И ты из своей сумочки кучку достаешь. Никто и не пересчитывал тогда. Так, на вес, примерно прикинут и возьмут. Вот такое время было.
Я представила себе в воображении комнату, заваленную деньгами, и сглотнула.
- Да, классное было времечко, - понимающе посмотрел на меня Игорь Олегович. - Только, понимаешь, девочка: чтобы довезти сумочку эту до банка, мне своей шкурой рисковать приходилось. Тут-то мне и пригодилось умение видеть человека насквозь. Поверил бы не тому человеку или не тому сболтнул о том, куда и зачем я еду, и все. Не доехал бы до банка. И ведь кое-кто из знакомых не доезжал.
Тут Игорь Олегович мрачно посмотрел на меня. Я снова нервно сглотнула.
- Кого-то нашли потом. В лесу. По весне. Кто-то в бега ударился. Потому что его кинули, а отдавать нечем. Ну, таких тоже находили. Со временем. Или их близких. И им еще везло, если только квартиры лишались. Вот такое было время, Ксюша. Непростое.
Я рискнула снова кивнуть головой, не понимая, зачем директор излагает мне стремные страницы своей давней биографии.
- Ты наверное недоумеваешь, зачем я тебе это рассказываю? – проницательно заметил Игорь Олегович. - А затем, Ксюшенька, что я выжил в тех условиях и смог свой бизнес открыть только потому, что в людях разбирался всегда хорошо. И поэтому меня ни разу не кинули и в сомнительное дело не втянули. И когда я тебя увидел, то сразу подумал, что ты не простой человек, не обычный.
- Я обычный, - попробовала пискнуть я, сама чувствуя, как неубедительно это прозвучало.
Игорь Олегович только снисходительно покачал головой и улыбнулся.
- Врешь, Ксюшенька, врешь. Зачем ты так со мной, девочка? Врать нехорошо. Я с первого раза понял, что с тобой что-то нечисто. Вот не поверишь, нутром это почуял. Потому и в продавцы тебя позвал, что хотел поближе с тобой познакомиться, понять, в чем твой секрет.
Я похолодела. Испуг, видимо, так ясно нарисовался на моем лице, что Игорь Олегович рассмеялся и похлопал меня по руке.
- Да что ты так пугаешься, девочка? Я же тебя ни в чем не обвиняю, ни за что не ругаю. Мне просто интересно понять.
- Что понять?
- Ну вот смотри, - сказал директор и кивнул на монитор. - Садись поближе, - радушно предложил он, но его глаза продолжали оставаться холодными и изучающими.
Я подвинула табуретку так, чтобы можно было увидеть монитор. Увидев его, я ахнула про себя и сжала руки. На экране я увидела себя, стоящую у прилавка. Запись, видимо, была сделана камерами, которые висели у нас в магазине, потому что съемка велась сверху, но изображение было отчетливым и хорошим.
- Вот смотри, видео от шестого числа, - Игорь Олегович сверился с числом, стоящим в углу записи. - Вот ты, а вот двое твоих коллег. В зал входят несколько человек. Ты почти сразу выбираешь из пришедших посетителей скромно одетую старушку. Заметь, что твои более опытные коллеги берут в оборот хорошо одетого мужчину и супружескую пару. Однако ты первая, безо всякого колебания, подходишь к старушке и начинаешь ей помогать. Почему ты выбрала самого с виду неперспективного и небогатого посетителя?
- Она на мою тетю Аню походила, - ляпаю я первое пришедшее мне в голову. Надо идиоткой прикидываться. Если получится, конечно. Я кошусь на директора, изо всех сил надеясь, что мое лицо наивной дуры не выдаст меня.
Однако директор только скептически хмыкает.
- Ну да. А бабуленция потом товару на пятьдесят тысяч накупила. А вот другая запись. Посмотри на вон тех работяг в грязных куртках, если не сказать, бомжей, от которых ты ни на шаг не отходишь. Замечу при этом, что гримасы искреннего недоумения, которые кидают твои коллеги, даже на камере запечатлелись. Так вот эти «бомжи» потом на поллимона заказали. Неожиданно. Особенно для твоих коллег. Представляю, как они зубами клацали, - Игорь Олегович сардонически усмехнулся, - Так почему, Ксюшенька, ты на этих работяг ставку сделала? Они тебе тоже кого-то напомнили?
- Ага. Дядю Костю и дядю Степу, - послушно киваю я, стараясь сделать искренние-искренние глаза.
- Ну предположим, - усмехается директор. - Однако я просмотрел все записи. И очень удивился. Не хочешь узнать, чему я удивился?
Я энергично отрицаю сам факт такого желания. Да не хочу я ничего знать. Я домой хочу. Выпустите меня. Пожалуйста. И паспорт отдайте. Куда я без него? Даже билет домой не купишь.
- А удивился я тому, что только ты одна из всех сотрудников имеешь стопроцентное попадание. И я, например, сколько ни смотрел, не мог понять причины твоего выбора. К одним, причем, с виду очень перспективным клиентам, ты даже не подходишь. А других сразу берешь в оборот. И каждый раз – бац! – выстрел в яблочко! Вот как ты это делаешь?
Директор вопросительно уставился на меня, требуя объяснения.
- Ну как? Мне везет просто. Новичкам же везет, - совсем неубедительно пытаюсь я соврать, чувствуя, что голос дрожит. Боже, ну почему я не натренировалась на вранье? Это ведь такой необходимый для выживания навык!
- Думаю, что ты врешь, - делает логичный вывод директор. - И причину своей необычной проницательности знаешь. Но вот смотри. Я тебе еще одну запись покажу.
И он быстро пролистывает файлы и открывает нужный. Я смотрю, и мне сразу делается нехорошо.
- Вот смотри. Запись от двенадцатого числа. Парень входит в магазин. Хорошо одет. Он идет в отдел компьютеров. Ты просто проходишь мимо. Не заговариваешь с ним. Просто идешь мимо. Потом застываешь на месте. И тут же бежишь к охраннику. Я потом спросил его, в чем дело. Он сказал, что тебе показалось, что парень что-то прятал в куртку. Охранник пошел следить за парнем. Его остановили на выходе. Действительно воришка оказался. Кое-что сумел умыкнуть. Только вот одна неувязочка.
Я замираю, чувствуя, как колотится сердце. Боже, у меня дежавю. Это же уже происходило когда-то. Какой-то похожий разговор. Только тогда он был окутан ощущением света и надежды, а сейчас я ощущаю себя человеком, которого расстрельная команда ведет по длинному тусклому коридору, и я жду, что за каждым поворотом окажется тупик, а сзади раздастся взводимый курок направленного в затылок пистолета.
- А неувязочка, моя милая девочка, состоит в том, что ничего этот парень не брал до того столкновения с тобой. Он взял уже после и в другом отделе. Я очень внимательно просмотрел все записи и с охранником обстоятельно поговорил. И вот теперь вопрос, - директор помолчал пару секунд, явно нагнетая атмосферу. - А как ты могла узнать, что он хочет сделать?
Я молчу, понимая, что в этом состоит сейчас единственное для меня спасение. Молчать, не говорить ничего до последнего. Молчать отчаянно и безнадежно. Держать суетливый язык за зубами.
- Молчишь, да?
Я пожимаю плечами.
- Правильно делаешь. Не надо мне зря мозги полоскать, что все это совпадение. Я ведь не дурак. Я не просто так за тобой целый месяц наблюдал. Я потом решил точно удостовериться, что все это мне не кажется. Я решил тебе маленькую проверочку сделать.
Сердце вдруг срывается в бешеный ритм, потому что я начинаю догадываться, в чем была проверка. Игорь Олегович сверлит меня глазами и довольно улыбается. Противный какой! Просто акула в пиджаке.
- Правильно, хорошая моя. Твоя подружка Верочка тебя проверяла. Я ее попросил. И тут уж, моя дорогая, ты не отвертишься.
Я молчу. А что я могу сказать? Ведь все это уже однажды было. И в тот раз я тоже сама затянула петлю на шее. Только тогда пронесло. А вот теперь нет.
- Вы все неправильно понимаете, Игорь Олегович, - неубедительно говорю я, делая последнюю отчаянную попытку выбраться из скользкой удавки, стянувшей мое пересохшее горло. - Мне просто везет. И еще я наблюдательная и умная.
- Умная, значит? – с нехорошей усмешкой говорит директор. - А я вот тут еще несколько раз внимательно пересмотрел все видео с тобой и много чего интересного заметил. Ты, например, иногда посетителей касаешься. Ни с того ни с сего. А потом – бац! – и в дамки! И как ты мне это объяснишь?
- А я это… ки-не-стетик, - говорю я, чтобы что-то сказать, вижу растущее в глазах мужчины недоумение и начинаю сбивчиво объяснять: - Ну, это человек, который познает мир через ощущения. Вот я и…
- Ты, Ксения, тут под извращенку не подделывайся. Мне знать надо, как ты людей на раз считываешь. Что это? Особая методика? Или ты паранормальными способностями обладаешь?
Я обливаюсь потом и отчаянно качаю головой в жалкой попытке откреститься от всех подозрений скопом.
- Игорь Олегович! Да я не знаю, как так получается. Я…
- Врешь! – отрезает директор и вдруг изо всех сил бьет кулаком по столу: - Говори правду!
Слезы, как по команде, устремляются двумя потоками из моих глаз. Я умоляюще смотрю на мужчину, но лед в его глазах не тает. Он смотрит на меня как на любопытное подопытное насекомое, как будто примеряясь, где бы поудачней воткнуть иголку. От его ауры идет агрессивное воздействие. Я чувствую его интерес к себе, интерес хищника к своей жертве, который не разбавляет ни малейшая толика сочувствия или симпатии. Мне становится страшно, ужасно страшно.
- Пока не скажешь мне правду, золотая моя, отсюда ты не уйдешь.
Игорь Олегович почти мурлычет эти слова, но я понимаю, что это истинная правда. И тут ноги сами срываются с места. Секунда - и я уже захлопываю за собой дверь. Не слушая ругательств за спиной, я несусь по темному проходу между стеллажами к выходу. Где эта чертова дверь? Мне бы только до выхода добежать! А там я где-нибудь…
- Держи ее! – несется мне вслед злой крик директора.
Да где же выход? Я больно ударяюсь об угол стеллажа, едва не падаю, споткнувшись о не вовремя попавшую под ноги коробку, и наконец с облегчением вижу выход. Скорее! Я подбегаю к двери и с остервенением дергаю ее на себя. Черт! Заперто! На ключ!
За спиной уже грохочут ботинки преследователей. Я бросаю дверь и в панике бегу в поисках другого выхода из западни. Меня леденит ужасом от осознания того, что выхода нет, и спасения нет тоже. Я заворачиваю за другой стеллаж и… тут же попадаю в объятия Стриженого, обошедшего меня с другой стороны. Он хватает меня за куртку, потом перехватывает поперек пояса, несмотря на мое отчаянное сопротивление.
- Пустите! Пустите меня!
Я брыкаюсь изо всех сил и даже пытаюсь укусить мужчину, но он, не слушая меня, выворачивает мне руку за спину и тащит назад в каморку. Вошедший за ним Игорь Олегович уже не скрывает своего гнева. С легким сердцем он выдает мне длинную тираду, где к ненормативной лексике обычные слова примешены, как золотые крупинки к горной породе.
- Загоняла, сука! – заканчивает он прочувственную речь и приказывает Стриженому: - Обыщи ее! И телефон ее дай сюда!
Стриженый бросает меня на стул и вырывает сумку из рук. Бороться с ним – это как пытаться войти в автобус в час пик. Я смотрю сквозь застилающие глаза слезы, как Стриженый роется в моей сумке, выуживает телефон и протягивает его Игорю Олеговичу. Тот бросает телефон вслед за паспортом в сейф, закрыв от меня спиной панель с цифрами, набирает код и запирает железный ящик.
- Надень на нее наручники! – резко бросает он Стриженому. Тот, не обращая внимание на мое завывание, сковывает мне одну руку и вопросительно смотрит на босса.
- И к чему ее приковать?
- К чему?
Игорь Олегович оглядывается по сторонам, пытаясь найти что-нибудь незыблемое, могущее оказаться для меня ядром притяжения.
- О! Ты ее к сейфу прикуй. Вон видишь, там выемка, чтобы к стене его крепить? Вон туда и приделай.
Я пытаюсь трепыхаться, но меня стальной рукой волокут через всю комнату к окну, и через минуту я уже оказываюсь сидящей на холодном полу прикованной к сейфу левой рукой. Я с ужасом гляжу снизу вверх на мужчин, а те взирают на меня сверху. Игорь Олегович наклоняется надо мной.
- Ксюшенька, девочка моя, ты же понимаешь, что сама виновата в сложившейся ситуации? Я же с тобой по-хорошему хотел, не по-плохому. Вот расскажешь мне все подробно-подробно, только правдивую правду, и мы с тобой подружимся. Неужели не понимаешь, что или мы друзьями станем, или…
Тут лицо мужчины становится угрожающим, и я в ужасе зажмуриваю глаза.
- Ты говорить будешь?
Но я только всхлипываю, качаю головой и втягиваю ее в плечи. Мужчины переглядываются.
- И что нам с ней теперь делать? – вопрошает Стриженый.
- А пусть посидит здесь до завтра, подумает, - задумчиво говорит директор. - Ночью на складе никого нет. Да и в промзоне тоже. Только охранник в будке у ворот. Так что может кричать, стучать - никто не придет. Пусть посидит в одиночестве, авось поумнеет. Сейчас уже вечер. Неохота с ней возиться. Да и куда ее девать в городе? А завтра выходной. Мы сюда приедем на моей машине и в багажнике ее ко мне на дачу отвезем. И там уже побеседуем покороче.
Стриженый гогочет, видимо, представляя себе эту беседу, но Игорь Олегович кидает на него недовольный предостерегающий взгляд, и Стриженый умолкает.
- Так ты точно ничего не хочешь мне сказать, Ксюшенька? Я в последний раз спрашиваю, - фальшивым ласковым голосом спрашивает меня директор, но я только в ужасе смотрю на него.
Директор пожимает плечами и начинает неторопливо собирать вещи. Я с отчаяньем смотрю, как мужчины облачаются в куртки, выходят из каморки и закрывают за собой дверь, погасив свет. Вот они идут по складу, слышен далекий шум отпираемой и вновь запираемой двери. И тишина.
