Книги
Я ехала и молилась, чтобы Мосгаз приехал оперативно, и с Таней все было хорошо. Слава ночной Москве! Доехали быстро, без больших заторов. Мы выскочили с Гошей из машины, как пробки, и побежали к подъезду. Около него, мигая аварийкой, уже стояла машина спецслужб, и я выдохнула с облегчением. Задрав голову вверх, я увидела лицо Тани, прижатое к стеклу. Она махала нам рукой и бледно улыбалась. У меня отлегло от сердца.
- Что случилось? – в один голос закричали мы с Гошей, взбежав на пятый этаж и увидев Таню, стоящую на лестничной клетке в футболке, шортах и в тапочках, с телефоном, намертво зажатым в трясущейся руке.
Таня переводила взгляд с меня на Гошу, и было слышно, как в ознобе стучали у нее зубы.
- Мне так страшно было, так страшно, Ксандра. Я думала - умру от разрыва сердца. Как хорошо, что вы так быстро приехали.
Я обняла девочку за худенькие плечи и прижала к себе.
- Я проснулась, - начала рассказывать Таня. - А там газ кто-то пустил. Я пыталась выключить, но ручки все были в норме.
- Гош, пойди узнай, что там происходит, - попросила я молодого человека, и Гоша, кивнув, отправился к мастерам.
Мы с Таней в обнимку уселись на подоконнике. Из квартиры неслись мужские голоса, иногда среди общего разговора можно было вычленить голос Гоши, звуки движимых предметов, недовольные возгласы газовщиков вперемешку с ругательствами, какое-то бряцанье и стуки.
Таня, немного успокоившись, торопливым шепотом рассказала мне подробности происшедшего. Время шло, работа внутри квартиры кипела, ну или, по крайней мере, продвигалась, а любопытствующие соседи, хвала позднему часу, на горизонте не появлялись.
- Эй хозяйка! – позвал меня газовщик, появляясь в дверях квартиры.
Я вздохнула и безропотно приняла навязанную мне роль.
Вслед за мастером мы с Таней боязливо прошли на кухню. Запах уже почти не чувствовался благодаря распахнутым повсюду окнам. Сквозняк раздувал занавески, и они взмывали вверх плащами летящих по ветру ночных ведьм.
- Короче, хозяйка, - резюмировал мастер. - Квартиру проветрили. Газ перекрыли и опломбировали. Теперь вам надо ремонтную бригаду вызывать. Пусть они вам шланги поменяют. Или, если сами надумаете менять, то пусть приедут, проверят и пломбу снимут.
- А почему газ шел? – спросила я. - Вроде все ручки у плиты были повернуты, как надо. Вечером было все нормально. Газом не пользовались…
Я посмотрела на Таню, и она кивнула в подтверждение.
- Да в жисть не поверил бы, что так бывает, - усмехнулся второй газовщик, сидящий на корточках в пыльном углу, где раньше стоял холодильник, теперь отодвинутый в сторону и отключенный от электричества.
Гоша, Таня и я сгрудились вокруг него и постарались разглядеть что-то в темном углу.
- Вот видите? – и газовщик приподнял рукой металлически блеснувший пыльный шланг.
Мы с Таней послушно закивали головами.
- Так вот в нем протечка. Вот тут, - и газовщик указал на невидимую нам трещину. - Как будто чем-то порезали.
Мы с Таней переглянулись.
- А чем это сделали? – поинтересовалась я у газовщика отнюдь не из праздного любопытства.
- Понятия не имею, - пожал плечами мастер, потом, покопавшись под ногами, поднял и продемонстрировал тяжелый кухонный нож, почти тесак, который валялся около плинтуса вместе с вилками, ложками и другими столовыми приборами: - Да вот хоть этим.
- Это я вчера за холодильник уронила, - призналась Таня. - И вилки с ложками.
- И что, этот нож перебил металлический шланг? – с недоверием спросил Гоша.
- Шанс один на миллион, - пожал плечами газовщик и взвесил нож на ладони. - Хотя тяжелый, зараза, и острый. Не знаю, ребята, не знаю.
- Короче, хозяйка, мы свою работу сделали, - заключил первый газовщик, заканчивая заполнять какую-то бумагу. - Вот тут подпишите. Как сделаете все, вызывайте мастера, чтобы снял пломбу. Или ремонтников вызывайте. Решать вам. Пользоваться газом пока нельзя.
Таня поежилась. Видимо, представляла объяснения, которые придется давать родителям.
Через несколько минут мы остались втроем в разгромленной кухне.
- Ты езжай, Гош, - предложила я нашему стойкому оловянному солдатику. - Тебе ведь завтра на работу.
- Ксандра… - жалобно посмотрела на меня Таня.
- А я останусь с тобой ночевать, и мы тут все приберем, - заверила я девочку, и она облегченно выдохнула.
- Тань, - игнорируя мое замечание, спросил Гоша. - У тебя минералки нет? Или другой холодной водички? Что-то пить страшно хочется.
- Конечно, есть. В холодильнике.
Мы посмотрели на прижатый дверцей к окну холодильник, и одна и та же мысль зародилась в наших головах одновременно. Таня полезла в шкаф и достала совок с веником. Пока она собирала рассыпанные за холодильником столовые приборы и подметала, мы с Гошей пыхтели, пытаясь сдвинуть с места белого великана.
- Тяжелый, зараза! – заметил Гоша и вытер пот со лба. - Давай его хоть повернем немного, чтобы дверцу открыть и от еды освободить.
Я кивнула. Гоша стал рывками двигать холодильник, не обращая внимание на жалкое звяканье и грохот внутри.
- Кажется, рассольнику хана, - флегматично заметила Таня, но особого трагизма в ее голосе я не услышала.
Мы оперативно вынули содержимое холодильника, быстро протерли лужицы супа и молока на стеклянных полках и уже втроем запихнули кормильца на его законное место. Гоша подключил холодильник к электричеству, и тот снова уютно заурчал, даря продуктам благословенный арктический холод.
- Апельсиновый сок. Холодный, - сказала Таня и, налив сок из открытого пакета в стакан, протянула Гоше.
- Кайф! – Гоша схватил стакан и начал пить жадными глотками.
- Надеюсь, что в нем нет мышьяка или синильной кислоты, - вслух подумала я, задумчиво глядя на молодого человека.
Гоша прыснул, и сок фонтаном выплеснулся у него изо рта.
- Ну у тебя и шуточки, Ксюш, - осуждающе сказал он, с грустью глядя на намоченные соком футболку и брюки.
- Давай постираю, - устыдилась я.
Но Гоша сурово покачал головой, вынул смартфон и бумажник из кармана брюк, положил их на стол и пошел в ванную замывать пятна.
- Ох, маман меня убьет, - обреченно сказала Таня, оглядывая загаженное пространство кухни.
- До мамы еще дожить надо, - резонно заметила я, усаживаясь за стол.
- А шансы-то есть? – тоскливо спросила девочка.
- Шансы есть всегда.
Я устало потерла лицо и оперлась на руку, бездумно разглядывая Гошин телефон. Телефон тихо тренькнул, и на экране всплыла строка сообщения.
- И каковы мои шансы?
- Что? – я читала сообщение, которое пришло Гоше, поэтому не расслышала вопрос девочки.
- Каковы мои шансы, спрашиваю, - повторила погромче Таня.
- А-а. Да нормальные такие шансы.
Я снова и снова проглядывала сообщение в Гошином телефоне. Оно померцало несколько секунд, и экран снова потемнел.
- А можно поточней?
- Все будет нормально, Тань, - поспешила успокоить я девочку. - Бог не выдаст, доктор Лектор не съест. Главное дотянуть до рассве… то есть до полудня.
- Почему?
- Завтра в полдень будем проводить обряд.
- Почему в полдень?
- Так исстари повелось, - пожала я плечами. - Солнце в зените. Белая магия на пике. А темные обряды наоборот ночью проводят.
- Понятно, - безучастно сказала Таня.
Она стояла у окна и теребила в руке банку с Колой, которую вынула из холодильника, но даже не открыла.
- Ты обряд-то сможешь провести? – покосилась я на нее.
- А у меня есть выбор?
- Выбора у тебя нет, - резюмировала я. - Или мы на щите или со щитом в заднице.
- Вы сами-то поняли, что сказали? - фыркнула Таня.
Вот еще! Не хватало мне еще вдумываться во весь тот бред, который я несу. Я снова потерла лицо и прислушалась к ночному безмолвию. Был тот самый глухой час, когда не было слышно ни одного звука: ни хлопающих дверей, ни лая собак, даже гул машин был отсюда почти неразличим. Только тревожный шум листвы заставлял сердце сжиматься от предчувствия неведомой беды. В квартире стояла мертвая, оглушающая тишина.
- Что-то Гоша надолго пропал. Где он? – забеспокоилась я, поглядев на время.
- Не знаю, - пожала плечами девочка.
- Я схожу посмотрю?
- Я с вами, - испуганно сказала Таня, ставя банку на стол.
- Ну пойдем, - пожала я плечами.
Мы вышли из кухни и по коридору дошли до ванной. Из ванной не доносилось ни звука. Плещущей воды тоже не было слышно. Я осторожно приоткрыла дверь, но внутри было пусто. Мы с Таней зашли в ванную и огляделись по сторонам, хотя понимали, что спрятаться в баке с грязным бельем у Гоши с его габаритами не было ни малейшего шанса.
- Где он? – шепотом испуганно спросила Таня. - В туалете его тоже нет.
- Не знаю, - так же шепотом ответила я. - Пойдем искать?
- А это зачем? – поинтересовалась Таня, увидев, что я взяла в руки пластиковую швабру.
- Да, действительно, легковата будет, - с сожалением поставила я швабру на место. - Ты не знаешь, где твой отец держит инструменты? Мне бы молоточек, - мечтательно проговорила я.
- Зачем? Вы думаете, оно может быть еще там? – побледнела Таня и дрожащей рукой ткнула в пространство.
- Оно?
- Ну он или она, - раздраженно прошипела девочка. - Вообще кто-то.
- Мы же не проверяли всю квартиру, - запоздало упрекнула я саму себя, - надо было это сделать, пока мастера здесь работали. Тогда численное преимущество было на нашей стороне.
- Вы думаете, оно съело Гошу? И поэтому Гоша молчит?
- Не знаю, - сказала я, уже сама испугавшись. - Ладно. Бог с ним – с молотком. Пошли Гошу спасать.
Я на всякий случай вооружилась мужским зонтом, который удачно подвернулся мне под руку в коридоре. Таня боязливо жалась за моей спиной, при этом нервно хихикая.
- Ты что?
- Знаете, Ксандра, а по освещенному коридору и вместе с вами не так страшно красться. Я тут ночью…
- Тише! – прижала я палец к губам.
Таня кивнула и замолчала.
На цыпочках бесшумно мы проскользнули в гостиную. Свет в комнату падал из коридора, поэтому она тонула в полумраке. Сердце у меня ушло в пятки, когда я заметила темное копошение по ту сторону стола. Таня бледным изваянием замерла у дверей. Я сглотнула и, собравшись с духом, начала медленно обходить вокруг стола, чтобы застать неведомого врага врасплох.
Крак!
Я чуть со страха не подпрыгнула на месте. Темное нечто взвилось, и я превентивно ткнула острием зонтика в подозрительный сгусток материи. В тот же миг Таня нажала на свет, и электричество озарило комнату.
- Ай!
Фигура развернулась и выронила что-то из рук. Это что-то с грохотом упало на пол.
- Черт! Как вы меня напугали! – сказал Гоша, прижимая руку к сердцу, - Ксюша, нельзя же так подкрадываться.
- Что ты тут делаешь? – с подозрением спросила я.
- Вот, - указал рукой Гоша на валяющиеся у ног осколки. - Фотографию пытался поднять.
- Какую фотографию?
Таня подошла поближе.
- Ой! Я забыла сказать. Меня ночью разбудил какой-то звук. Я пришла сюда и увидела, что фотки упали на пол.
- Обе? – уточнила я. - Одновременно?
Таня задумалась.
- Нет. Кажется, сначала я услышала один «бум», а потом другой «бум».
- Если здесь и был кто-то, то это не ниндзя, а слон, - заметила я. - Слишком шумно и неуклюже он себя вел. Либо этот ниндзя пришел в ярость от нефотогеничности изображенных на снимках людей и стал все громить.
Мы с Гошей одновременно нагнулись за фотографиями и стукнулись лбами.
- Да чтоб тебя! – выругалась я и сердито вырвала фотографию в рамке у Гоши из рук. - Дай сюда!
Гоша укоризненно посмотрел на меня, не понимая причины моего раздражения, покачал головой, потом поднял вторую фотографию и уже сам безропотно вложил мне ее в руки.
- А ты что тут делал? – хмуро поинтересовалась я у Гоши, потирая лоб.
- Вообще-то, нетрудно догадаться, - с укором заметил Гоша. - Я решил обойти квартиру и убедиться, что никто нигде не прячется. Извини, Ксюша, но я поверю, что упавшим ножом можно перебить металлический шланг, только в крайнем случае.
- Один шанс на миллион. Возможно, - не стала спорить я. - А что нам-то не сказал?
- Не хотел вас пугать.
Я уже была близка к раскаянью, но прочитанное буквально пять минут назад сообщение в Гошином телефоне снова возбудило во мне подозрения, и извинений не прозвучало.
- Гош, будь другом, сходи с Таней в кухню за веником и совком, а? А то она одна боится ходить по квартире. Надо тут все подмести, - я запоздало сошла с осколка стекла и полюбовалась на дело своих ног. - А лучше пропылесосить. Хотя нет. Это завтра. И так странно, что весь дом не сбежался, пока мы холодильник по кухне туда-сюда тягали.
Едва Гоша с Таней отправились за веником, как я тут же схватилась за фотографии в рамках. Ага-ага. Гоша сказал, что пошел осматривать квартиру, но вместо этого направился сюда. Совпадение ли это? И что такого в этих фотографиях? Разумеется, Гоша был весь вечер со мной, поэтому подстроить газовое дело не мог, но все же, все же… А вдруг он сообщник? Я похолодела от этой мысли. Так. Надо быстро выяснить причину Гошиного интереса к фотографиям.
Фотографий было две. На одной из них в обнимку стояли загорелый улыбающийся мужчина, красивая женщина средних лет и Таня, которой было лет десять-одиннадцать. Это, должно быть, ее родители, решила я, потому что на другой фотографии были изображены они же. Здесь их сфотографировали сидящими на слоне на фоне тропической растительности. На этой фотографии Таня уже выглядела, как сейчас, и улыбалась снисходительно-пренебрежительной улыбкой мнящего себя взрослым подростка.
Стекло на одной из фотографий было разбито, и я осторожно вынула осколки из-под рамки, сложив кучкой на столе. Да и сама рамка и даже задняя деревянная стенка треснули и уже разваливались на части. Ничего себе – упала. Такое чувство, что тот ночной слон ее пару раз о стену долбанул. Хотя… Может, это Таня или даже Гоша на фотографию наступили в потемках. Я осторожно достала снимок из обломков. Тонкий цветной квадратик вдруг выскользнул, отделившись снизу от верхней фотографии, и упал на пол, залетев под стол.
- Так. Сначала надо убрать крупные осколки, - послышался голос входящего в комнату Гоши. - Ты только, Тань, руками не хватайся.
Отложив фотографию со слоном и обломки рамки, я быстро метнулась под стол и схватила упавший цветной листок.
- Тут тоже осколки, - сдавленным голосом соврала я и вылезла боком из-под стола, прижимая находку к телу и пряча ее от Гоши и Тани, - подметите там тоже. А я сейчас.
Заняв молодых людей общественно полезной деятельностью, я метнулась на кухню и с любопытством уставилась на найденный предмет.
Глянцевый листок бумаги тоже оказался фотографией. Снимок был слегка потемневшим от времени, но личности людей, изображенных на нем, не вызывали никаких сомнений. В молодом мужчине я без труда узнала отца Тани. Он был лет на пятнадцать-двадцать моложе себя нынешнего, а женщина в свадебном платье, которую он обнимал, явно была матерью Тани. Холодок пробежал у меня по спине, когда я увидела, что на месте лица невесты была дыра с обожженными краями. Я осторожно прикоснулась подушечками пальцев к обугленным краям и замерла. Пальцы чуть кольнуло, и подушечки будто окунулись в ледяную воду. Впрочем, это чувство быстро рассеялось, оставив лишь смутную тревогу, впившуюся занозой в сердце.
Я быстро отыскала на кухне пустой пакет и, вложив в него старый снимок, убрала его в сумку. Показывать снимок девочке я не собиралась. Мало ей страха за собственную жизнь. Незачем, чтобы она и за мать стала волноваться.
- Вот сюда сыпьте! – сказала входящая в кухню Таня, показывая Гоше на мусорное ведро.
- Ну что ж, с уборкой в первом приближении закончено. Пора и баиньки, – сказала я, поднимаясь. - Ты бы, Гоша, ехал домой. А мы тут сами.
- Я вас не оставлю, - попытался взбрыкнуть Гоша. - Мало ли, что еще может с вами приключиться?
- Нет, Гош, извини, но тебе лучше уехать, - твердо отказалась я. - Все с нами будет нормально. Квартиру ты же всю проверил?
Гоша утвердительно кивнул головой.
- Вот и замечательно. Значит, опасность нам не угрожает. Я побуду с Таней до утра, а там посмотрим.
- Со мной Ксандра останется, - подтвердила девочка и протянула Гоше его телефон и кошелек, - а вы домой езжайте.
- Ладно, как хотите. Навязываться не буду, - грустно сказал Гоша, убирая свои вещи. - Пока, Тань. Я тебе завтра позвоню.
Таня кивнула.
Я проводила Гошу до двери, поблагодарила за помощь, стараясь, чтобы в моем голосе не звучало потрескивания ледяных торосов, и тщательно заперла за ним дверь. Потом прислонилась лбом к двери и прикрыла глаза. Ну его к шуту! Не могу я спать в соседней комнате с человеком, который, с одной стороны, вызывает у меня жаркую симпатию и не менее жаркую благодарность за прекрасный вечер и помощь, а с другой стороны, возбуждает подозрения и опасения. Вот ведь предупреждала же Саша, чтобы я осторожней была и голову не теряла. Или не предупреждала? Да нет, наверняка предупреждала. Но мне же что в лоб, что по лбу! Боже, какая же я дура! Я застонала и побилась головой о дверь.
- И чего вы тут дверь головой ломаете? - поинтересовалась незаметно подошедшая ко мне Таня.
Я вздрогнула и обернулась к девочке. Ладно уж. Разберусь с Гошей потом. На первом месте сейчас Танины проблемы.
- Я вам на диване в гостиной постелила, Ксандра, - сказала девочка.
- Хорошо. Иду.
Я с трудом отклеилась от двери. Меня раздирали противоречивые чувства: желание бежать вприпрыжку за Гошей, умоляя его простить за холодность, с какой я его выпроводила, но одновременно и желание взять голубчика за грудки, прижать к стеночке в темной подворотне, желательно там, где нет свидетелей и камер, и допросить с пристрастием, что все это, черт возьми, означает… Но рядом стояла Таня, глядела на меня круглыми испуганными глазами, и я постаралась взять себя в руки.
- А ты чего не идешь спать? Тебе надо хорошенько выспаться. Завтра важный день.
- Ксандра! – глаза девочки влажно блестели. - А вы не можете со мной немного посидеть?
- Страшно одной? – догадалась я.
Таня кивнула.
- Разумеется, я с тобой посижу. Пока не заснешь. Пойдем!
Свет прикрытого тканевым абажуром ночника мягко окутывал предметы, погружая их в уютный полумрак. Таня наконец заснула, и я осторожно укрыла ее оголившееся плечо одеялом.
Какая она милая во сне! Танино расслабившееся лицо стало наивней и добрей, все наносные отметины трудного взросления осыпались с него, как осыпается шелуха, и обнажились тонкие нежные черты еще не до конца покинувшего ее детства. Спи, милая, спи!
Кого же она мне напоминает? Я покопалась в памяти. Ну конечно! Она напоминает мне Нинку, сестру. Я уехала из дома, когда Нина только вступала в подростковый возраст. Уехала, потому что иного выбора не было, потому что оставаться в доме матери я уже не могла. Но от понимания этого, от невозможности иного выбора я не испытала облегчения, и оставлять сестренку на мать было все же больно и страшно.
Почему же я приняла историю Тани так близко к сердцу? Почему готова была оберегать ее, спасать ее, даже против ее воли? Может, так я хотела искупить свою вину перед оставленной сестрой? Что уехала от нее, унося последнее тепло, которое и так с трудом удерживалось в нашем открытом всем злым ветрам доме. Уехала искать свою жизнь, свое счастье и свои беды. Говорят, что когда человек уходит, три четверти тяжести ложится на плечи остающихся. Не знаю. Мне казалось, что всю тяжесть я прихватила с собой. И так и таскаю на плечах эту уже сильно истрепавшуюся вину и боль, привыкнув к прилипшим к спине лохмотьям.
