Книги
Глава 5
Последние слова Кенны и её странный поступок крепко въелись в сознание Луи. «Что она имела в виду?» — раз за разом задавал он себе вопрос. И в то же время от этих слов ему становилось тепло.
На следующий день, сбежав от Рафаэля, Луи снова отправился в кафе Хугельмана. Несколько часов сидел он с чашкой кофе, глядя на Дунай и надеясь, что рыжеволосая шотландка снова появится за угловым столом — но та так и не пришла.
Луи расспросил всех официантов, пытаясь выяснить, кто и что знает о ней — но те лишь улыбались насмешливо и говорили в ответ:
— Многие хотели бы узнать её лучше, герр граф. Но у нас не принято много болтать.
Луи оставалось лишь скрипеть зубами.
Он, к своему стыду и разочарованию, всё отчётливее понимал, что в самом деле не знает о девушке, привлекшей его внимание, ничего — и более того, без всякого сомнения, о Кенне вздыхает далеко не только он.
Оставался один, самый очевидный путь, чтобы выяснить о ней хоть что-то: попытаться вызнать что-нибудь у Рафаэля. Но при мысли о том, что кузен знает о Кенне куда больше него, Луи разбирала такая злость, что он терял всякую способность связно вести разговор.
В тот день он так и ушёл домой, не найдя того, что искал, но продолжал теперь приходить в кофейню Хугельмана каждый день — и каждый день оставался не у дел. Через некоторое время, впрочем, прислушиваясь к разговорам поэтов, отдыхавших после декламаций стихов, он заметил, что имя Кенны в сочетании с фамилией Локхарт то и дело скользит в воздухе.
— Как она пела в Персифале… герр Гаррах, вам никогда так не петь.
— Подумаешь, — отвечал собеседнику раздосадованный герр Гаррах, — зато она никогда не сможет того, чего могу я.
Луи невольно нахмурился.
— А мне больше нравится, как она исполняет арию Орфея, — слышал Луи в другой раз.
— Ей бы петь женские партии, с такой красотой.
— Вы не правы, голос куда важней. И она прекрасна, какой бы костюм не был на ней надет.
Со временем от нечего делать Луи пристрастился к бильярду, в который играли здесь же.
Эта игра в Вене пользовалась всеобщей любовью и приобрела невероятную популярность, и здесь, в кафе Хугельмана, с удовольствием сходились те, кто хотел продемонстрировать свое искусство. Бильярд в Вене был весьма распространен, а мастера игры пользовались не меньшей известностью, чем выдающиеся актёры и певцы, и не было бы преувеличением сказать, что они были настоящей приманкой для клиентов, которые знали всех по именам и толпами собирались вокруг столов, чтобы посмотреть на игру.
Азартных игр Луи не любил, а вот проверить свою ловкость и сноровку был не прочь.
Здесь тоже разговор часто заходил об опере, а не о шарах.
— Мне не нравится это новое веяние, — говорил один из его постоянный партнёров, граф Эстерхази, — эта мода давать мужчинам женские партии и наоборот.
— Позвольте, — спорил с ним другой игрок, барон Шварценберг, — мода эта была всегда.
Луи ёжился. Он начинал догадываться о том, чего ему следует ждать. И хотя он по-прежнему не знал о заинтересовавшей его девушке ровным счётом ничего, кроме того, что та пела как сирена, почему-то от мыслей о ней сердце Луи прихватывало тоской.
В конце концов он не удержался и взялся расспрашивать Рафаэля о ней — благо Рафаэль заговаривал о своём увлечении теперь почти каждый раз, когда оказывался с Луи вдвоём. От него, впрочем, тоже невозможно было добиться ничего, кроме бесконечных «ах» и «ох», «как она поёт…»
— А твой мальчик, случайно, не кастрат? — равнодушно раскуривая сигару, поинтересовался Луи, делая вид, что ему всё равно.
Рафаэль замер, прерванный на полуслове, глаза его расширились, и он быстро-быстро закивал.
— Это так пикантно, — полушёпотом сообщил он, наклоняясь вперёд и как бы откровенничая с Луи, — девушка в мужских ролях. От одной мысли о том, чтобы избавить её от этих тяжёлых камзолов, в которых она выходит выступать, у меня в паху пробегает жар, — продолжал тем временем Рафаэль, — я всё смотрю на неё и пытаюсь понять… — он качнул головой, отгоняя, видимо, образ, от которого избавиться никак не мог, — но… Всё, что я могу — это видеть её в одежде и издалека. Скажи, Луи… Хочешь ещё раз посмотреть на неё вместе со мной? Послушать, как она поёт?
Луи бросил на кузена быстрый взгляд. Соблазн увидеть Кенну — хоть бы и так, из зала, из сотни таких же других, был велик — и в то же время это означало признать, что он всего лишь один из них.
— В субботу она будет петь в «Похищении из Сераля»… постановка продлится шесть часов. Всесильные небеса, можно будет шесть часов смотреть на неё!
— Нет, — резко ответил Луи и потом только качнул головой, — в субботу у меня другие дела. Оперу я не слишком люблю. Не понимаю этой моды — демонстрировать мужчин, которые притворяются женщинами и наоборот.
Рафаэль фыркнул, слегка обиженный.
— Она прекрасна как андрогин! Совершенное существо, лишённое пола, явившееся из древних легенд!
— Может быть и так, но в субботу я с тобой не пойду, — Луи встал, намереваясь отправиться в дом, — а ты иди. Уверен, постановка пройдёт хорошо.
Он поднялся в спальню и долго в тот вечер не мог уснуть. До субботы оставалось ещё три дня — время ползло медленно и шипело на него, как змея. Сердце заходилось в стуке, стоило Луи подумать о том, что он теперь знает, как отыскать Кенну. Но слушать оперу в субботу он в самом деле не пошёл.
Добравшись до здания театра, он издали наблюдал, как Рафаэль покидает свой экипаж и заходит в вестибюль. Вечер был ясным, и солнце ещё не зашло.
Луи выбрал местечко в одном из трактирчиков, спрятавшихся в проулках за зданием театра, и, устроившись у окна, стал смотреть и ждать.
Казалось, шесть часов не закончатся никогда. Улица была пуста — гуляющие обходили её стороной.
Наконец с театральной площади послышался шум, парадные двери Оперы распахнулись, выпуская поток людей — и Луи тут же встал со своего места. Бросив несколько монет на стол, он вышел за двери и постарался занять позицию у задних дверей. Тут тоже уже начинала собираться толпа — этого Луи не ожидал. Он увидел цветочницу в отдалении и, всучив ей целый гульден, отобрал корзину цветов. Впрочем, таким изобретательным он оказался не один — поклонники с букетами уже отталкивали друг друга, чтобы подобраться поближе к выходу.
Вместе со своим приобретением Луи устроился чуть в стороне, теперь он уже не представлял, сумеет ли увидеть Кенну вообще — наверняка та, в отличие от него самого, знала, сколько здесь людей.
— Пс! — послышалось из-за спины, и кто-то дёрнул Луи за рукав. Не успев сообразить, что происходит, тот оказался в подворотне — и незнакомец в чёрном капюшоне стоял перед ним, прижимаясь спиной к противоположной стене. От капюшона исходил сильный запах косметики и духов.
— Это мне? — насмешливо поинтересовался он болезненно знакомым женским голосом. И Луи вдруг понял, что перед ним не мужчина.
Затем быстрым движением незнакомка скинула капюшон — и Луи захотелось расцеловать оказавшееся совсем близко лицо.
— Я уж думал, мне вас не отыскать, — сказал Луи растерянно.
Кенна отобрала у него цветы.
— Бросьте здесь, иначе нас могут узнать. Идёмте со мной.
Она потащила Луи за руку — горячие пальцы её обхватили запястье графа, и того обдало жаром. Кенна почти бежала впереди, сворачивая то в один проулок, то в другой, пока они не оказались достаточно далеко от шумных улиц.
— Ну, — он развернулся и тут же оказался прижат спиной к стене, — зачем вы пришли?
Луи наклонился, пристально вглядываясь в её глаза. Ему до безумия хотелось поцеловать розовые губы, оказавшиеся прямо перед ним — и в то же время ощущение того, как легко он может получить желаемое, вызывало острый приступ болезненной тоски.
