Книги
Глава 13
Скорп:
— Это типа допотопного браслета, который только связываться с другими умеет, — рассмотрел Чарт немного странное устройство, оставленное Мариной. — Странно, зачем его таким камешком сделали? Не могли вокруг руки обернуть, пусть даже бы и побыл толще аналогов из призмы? Скверна у нас сейчас есть, давай на рынок оранжевой спирали сгоняем, я парочку добуду. — Украдет то есть. — Заодно и...
— Не стоит, — резко оборвал я «добытчика». — Пока наше положение все еще шаткое, да и после появления чернюков патрули усилили. Не дай прародители, тебя поймают, все гончей в пасть полетит.
— Когда это меня ловили! — возмутился подросток, но получил легкий подзатыльник и обиженно умолк.
— Мы не на призме, а в мире одной из спиралей. Лучше жить по местным правилам, не нарушая закон. Во всяком случае, пока его тщательно не изучим… — применил иной аргумент я. Все же Чарт действительно еще никогда не попадался, даже когда скверны неделями не видел. А уж сейчас, подпрыгивающий от энтузиазма… С другой стороны, может, именно излишняя сытость и сыграет с ним дурную шутку — расслабится не вовремя.
— У-у-у-у-у! — вдруг взвыли хором где-то за стеной голосами Такки и Тукка. — Ы-ы-ы-ы! О-о-о-о-о!
Мы с Чартом в панике переглянулись и рванули из кухни через тесный коридор к входной двери. Вчера некогда было осмотреться, но сегодня, провожая Марину, я уже оценил чистенький двор с небольшим садиком под окнами и странный маленький дом у забора, с круглым входным отверстием.
Мастер сказала, что там спит Утюг. И предупредила не будить, так как он ночью дежурил. Ручная гончая, кажется именно об этом лепетал Тукк в мое первое пробуждение. Неужели она кинулась на детей?!
Вылетев на крыльцо, я застыл, ошарашенный странным зрелищем. Огромное и пушистое снежно-белое существо с острыми ушами и мордой стояло прямо посреди двора с видом слегка недоуменным и скептическим. С одной стороны на нем висел Тукк, с другой — Такки, и оба пацана восторженно выли. А зубами ищейка по имени Утюг аккуратно держала за шкварник возмущенно верещащего цвирка. И чуть кривила при этом морду.
Увидев меня, зверь медленно подошел, чуть переваливаясь с боку на бок от веса детей, и выплюнул крысу мне под ноги. А потом посмотрел, так выразительно приподняв брови над светло-карими глазами, что я поневоле решил оправдаться, хотя и сомневался в возможности этого животного понять нашу речь:
— Не думал, что эти безмозглые полезут к тебе с самого утра. Извини, что разбудили.
— Хр-р-рм, — пес снова двинул бровями, покосившись на мальчишек, и наступил огромной лапой на хвост дернувшемуся драпнуть цвирку, что до этого притворялся смертельно раненным и несчастным. Потом Утюг повернул голову в сторону своего домика. Да, тут и слов не надо. Кажется, главным нарушителем спокойствия местной «охранной системы» был именно наш зеленомордый, дети появились, скорее всего, уже в процессе конфликта. Самое смешное, что на Горгонзоле именно цвирк был уже нашей «охранной сигналкой».
С какого он вообще полез к хищнику в логово?
Утюг подождал пару секунд, пока я обдумывал эту мысль, потом тяжело вздохнул, встряхнул шкурой, отчего притихшие после моего прихода пацаны разом с него съехали. Цвирк выскочил из-под лапы и забрался по моей штанине, а потом по рубашке на плечо, сердито цвирча на гончую. На гончего.
Но тот лишь снова тяжело вздохнул и медленно побрел к своему дому, скрывшись в круглом проходе. Видимо, досыпать. Тут я уже хотел вздохнуть с облегчением, как из домика снова показался Утюг, толкая носом миску с большими костями. Поставив ту на входе, гончий снова растаял в темноте логова.
— У тебя ни стыда ни совести, цвирчня обнаглевшая, — поняв, наконец, всю ситуацию, взял я зеленомордого за шкирку. — Ты сожрал больше нас всех, а еще и у гончей еду воруешь. Если б не Цвичка, быть тебе пушистым зеленым ковриком для ног.
— А где вообще мелкая? — вдруг спросил молча хлопавший все это время глазами Чарт. — В комнате ее нет!
— А она костей не грызет и не верещит, поэтому Утюг ее не выгоняет, — тут же радостно доложил Тукк, махнув рукой в сторону логова. — Там она!
— Сейчас же заберите ребенка из будки! Я буду жаловаться в опеку! Это недопустимо! — вдруг раздался пронзительный голос со стороны калитки. — Я сама видела, как ребенок заполз в будку! Вы что, решили бросить дитя на воспитание животному?!
— Прошу прощения, а вы, собственно, кто? — на автомате выдал я универсальный «вежливый» ответ на любые претензии от незнакомцев. — И… что здесь делаете? Дом принадлежит Марине, и о посетителях она нас не предупреждала.
Пацаны привычно юркнули мне за спину, а потом и вовсе скрылись за дверью. Цвичка в логове Утюга совсем притихла и никак себя не проявляла.
— Я соседка! А вот кто вы, молодой человек?! — воинственно вопросила незнакомка. — Что вы делаете во дворе у Ивановой? Да еще в таком виде?
— Гуляем, — оборвал я ее словоизлияние. — Если сомневаетесь в правомерности нашего здесь нахождения, давайте свяжемся с Мариной. Она все прояснит. Ей же вы поверите?
«Лучше бы согласилась», — подумал я про себя. Я еще слишком плохо знаю мир и здешние реалии, чтоб достаточно правдоподобно врать.
— Уж будьте уверены, я ей позвоню со своего телефона, — фыркнула женщина. — Я знаю ее номер!
— Буду искренне благодарен, — кивнул я, стараясь скрыть беспокойство.
— И все равно я настаиваю, чтобы вы немедленно забрали ребенка из собачьей конуры! Это негигиенично и просто опасно! Кто вообще вам эти дети? Почему их так много и они одеты… в обноски? — противная баба и не думала уходить, тянула шею над забором и сверлила меня пронзительным, полным подозрения взглядом.
— Тетенька, а вам какое дело до того, сколько нас? Если мама с папой захотят, они и больше сделают! Не вам же кормить! — не выдержавший визгливого голоса Тукк высунулся из-за двери и высказался, а потом и вовсе посмотрел на меня с гордостью — мол, смотри, как я ее уделал. Ржа… ну кто его за язык тянул? С другой стороны… глава клана вроде была не против, что детей много, и искренне считала их всех моими. Лучше поддержать ее легенду?
Пока женщина открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба, я попытался сгладить ситуацию:
— Дети гуляют и играют с… Утюгом, потому не вижу смысла наряжать их во все новое.
— Я этого так не оставлю! — обрела голос визгливая женщина. — Я напишу заявление в опеку! Это ненормально! Это явно какая-то темная история, и я еще выясню, откуда у вас эти дети и что вы все тут делаете!
— Тетенька не знает, как делают детей? — прикидываясь тупым наконечником, спросил Такки, присоединившись на крыльце к Тукку.
— Явная педагогическая запущенность!— выкрикнула эта ржавая грымза и пронзила меня презрительно-подозрительным взглядом. — Имейте в виду, молодой человек. Я сию секунду позвоню куда надо и даже оставлю сообщение на официальном сайте органов опеки и попечительства!
— Нет, она просто неадекватная и сующая нос не в свое дело, — нарочито громко пояснил «ребенку» Чарт, беря того за руку. — Пап, пойдем домой, а? Пусть мама Марина с ней разбирается.
Сквернавцы, ржа их побери. Но играют хорошо. Вон с какой обидой на тетку смотрят, будто та у них последнее отобрала, мымра аж опешила.
