Книги
** ** ** ** **
В просторную светлую залу с видом на дивный благоухающий сад вошел ладный молодой человек с военной выправкой. Коротко поклонился и незамедлительно приблизился к демонически красивой женщине, вольготно устроившейся на пуфике.
Прожитые столетия не оставили и следа ни на тончайшей фигуре, ни на высокомерном лице со столь острой линией скул, что впору было порезаться. Темно-серая кожа, при всей своей твердости, способной противостоять прямой атаке ножом, была ухоженной и сияющей. А рога, загнутые назад, как у аддакских горных баранов, тщательно отполированы и позолочены. Длинный гибкий хвост мерно постукивал по полу, отсчитывая ритм в такт движению остро заточенных когтей.
Остановившись в пяти шагах от королевы, человек преклонил колено, склонил голову и приложил правый локоть к своей груди.
– Моя госпожа, я у ваших ног, – не делая попыток встать, проронил он.
– Можешь встать, милый Муркес, – женщина смерила слугу одобрительным взглядом и жестом показала куда ему сесть. На пол. Подле нее.
Махнула девицам, чтобы те оставили их наедине. Связь с подчиненным не возбранялась. Да и кто мог осудить полновластную хозяйку дворца и всего, что находилось в нем? Император Леттвейр владел миром, королева-мать – дворцом и сыном. Хотя насчет последнего она была уже не так уверена. Глупый мальчишка все меньше советовался с матерью и все больше отдалялся, принимая совсем неверные решения, издавая не те указы... А все проклятый пасынок! Сын к нему прислушивается! Прислушивается больше, чем к словам родной матери!
Едва последняя девица покинула зал, по стене пробежала волна – знак того, что теперь их не смогут подслушать или как-то подглядеть. И королева вмиг преобразилась. Исчезла напускная расслабленность, пропало ласково-беззаботное выражение лица, демоница подобралась как змея перед броском, а ее холодный взгляд нетерпеливо впился в молодого человека.
– И как прошло?
– Простите, госпожа Ариана, но он их всех убил, – покаянно опустил голову Муркес.
– Всех? – в голосе королевы зазвенела сталь. – Это сколько же убийц ты послал? Пять? Семь? И кого? Алкашей из подворотни?
– Двенадцать, госпожа. Наемники из ордена Мифической бури. Все носили амулеты, защищающие от магического воздействия, но он их просто клейморой порешил.
– Сукин сын! – прошипела демоница, гневно стуча хвостом о пол. – Эта тварь мне стала сильно мешать. Муркес, прирежь мою Харю.
– Что? – не поверил своим ушам слуга. – Вашу любимую аргахар?
– Переобуйся в сапоги, которые тебе даст тэмма Руканья. Затем иди прирежь зачарованной клейморой мою Харю, – с нажимом повторила королева, – вокруг животного разбросай вот эти волоски.
Она передала ему простую деревянную шкатулку с волосами, снятыми с расчески ненавистного пасынка, которую добыла услужливая горничная. Не удается убить врага, так надо казнить. Убийство любимого скакуна королевы карается смертью, и даже сын не сможет ей возразить.
Еще она подгадала, чтобы делом занялся маг Довейтос. Он давно уже на крючке – спит с одной из рабынь гарема, которую повстречал в городе. Полгода назад королева специально распорядилась отправить ее за покупками на рынок, предварительно разъяснив невольнице, что случится с ее родителями, братьями и сестрами, если та вдруг откажется сотрудничать. Девушку вели от порога дворца до лавки с тканями и лишь когда убедились, что рыбка в лице капитана дворцовой стражи надежно проглотила крючок, скомандовали отбой.
Метку на ауре рабыни ослабили и замаскировали, поэтому Довейтос находился в полном неведении о статусе своей новой подруги. Но незнание не освобождает от ответственности. Посягание на собственность Императора влечет за собой смертную казнь... если только королева-мать не умолчит об инциденте.
** ** ** ** **
Тивиэн Мейнвальди
Новая форма оказалась жизнеутверждающего кофейного цвета с белым воротничком, накрахмаленными манжетами и фартуком. На плечо я прикрепила ярко-синюю ленту с вензелями – знак того, что я прислуживаю Демейе. А еще теперь я носила чепчик. И волосы должна была прятать в гладкую прическу.
Глянула на себя в зеркало: моль обыкновенная, хлопкопоедающая. Даже не узнать. Несколько странное самоощущение. Раньше я умудрялась выглядеть сногсшибательно даже в белом лабораторном халате, на каждом шагу сталкивалась с мужским восхищением и всеобщей женской завистью. А теперь меня, бледную немочь, жалеют. И, хелт побери, мне это не нравится. Пусть мужчины обходят меня стороной, мне только на руку. Но быть объектом насмешек и фальшивой жалости местных женщин так себе ощущеньице.
Демейа занимала целые покои на четвертом этаже западного, женского крыла, что для человечки из мещанского сословия считалось небывалым успехом. В этом крыле жила и королева-мать, и жены высокопоставленных придворных, когда тем нужно было присутствовать во дворце по долгу службы. Меня же поселили в махонькой клетушке без окон, где стояли три кровати: одна двухярусная и одна обычная, довольно узкая. В углу притулился шкаф и три сундука, используемые помимо хранения вещей и для сидения заместо табуретов. Стола не было, и мы с Астрой, соседкой по каморке, наскоро перекусили бутербродами, держа поднос на коленях.
Клетушка не была мебелирована как следует, зато в ней имелось зеркало. В полный рост. Источником света служили два канделябра, вделанные в противоположные стены каморки.
– Ти, долго копаться будешь? – поторопила Астра, которую, как и меня, приставили в Демейе буквально только что. Беременная наложница прибыла из зимнего дворца всего с одной камеристкой, но здешнее положение обязывало иметь при себе как минимум трех служанок, вот нас и спешно назначили к фаворитке в услужение.
– Уже иду! Посмотри, пожалуйста, я правильно волосы убрала?
– Почти. У тебя тут прядка торчит. Дай уберу, вот так – сверху шарф и чепчик, чтобы ни волоска видно не было, а то накажут.
Она ловко убрала мои локоны под чепчик, поправила стоячий воротничок моего платья, присела и стряхнула невидимую соринку с подола. Теперь я выглядела также, как и Астра, по шкале от нуля до десяти на ноль, то есть, «не придраться».
Соседка по комнате встала позади, положила руки мне на плечи и показала отражению язык. Я невольно начала нас сравнивать: мы были практически одинакового роста, но разной комплекции. Я – фейнлирка, худенькая, можно сказать тощая, она – довольно загорелая, спортивного телосложения и напоминала жительницу Малатских Островов планеты Поляра. В меру симпатичная, с широким простоватым лицом и добрыми глазами.
– Спасибо! – душевно поблагодарила я полуминутой позже, когда мы вышли и затворили каморку. – Ты давно во дворце?
– Три года почти, меня в горничные вначале определили, – она вздохнула. – Я так рада этому переназначению, устала как ломовая лошадь...
– Да? Что сложного в вытирании пыли?
Ни разу в жизни не брала тряпку в руки – для уборки всегда были роботы, – но не предполагала, что смахивать пыль так уж и трудно.
– Горничные не только вытирают пыль! Мы и купальни драим, и камины разжигаем во всех жилых комнатах, и ковры вытряхаем и чистим, и паркет натираем, и еще много чего. Ты где работала до призвания сюда, белоручка?
– Ювелиром, – нашлась я. – Определяла подделки от настоящих камней.
Не совсем правда, все-таки минералогия – другое направление. Но в свете настоящего положения это лучше, чем заявить, что я по долгу службы и полевой геолог, и минералог, и геодезист, причем занималась как аэрофотосъемкой, так и спутниковой, немножко химик и кристаллограф. И швец, и жнец и на дуде игрец. Спасибо Паже, без искусственного интеллекта человеку такой объем информации и в жизни не перелопатить.
