Книги
Тивиэн Мейнвальди.
По моему внутреннему хронометру пролетел месяц, за который с помощью Пажи и врожденной наблюдательности я худо-бедно выучила людской язык этого мира. Знание базовых четырех языков нашей Галактики не шибко помогло, но освоив принципы словопостроения и варьируя основные приставки, суффиксы и окончания слов нового языка, мне удавалось сносно изъясняться.
Я все еще не понимала, что от нас требуется. Со мной никто не откровенничал: складывалось впечатление, что меня немножко брезговали. Хоть и профессионально это скрывали. Особенно учительницы, которые хоть и держались доброжелательно-нейтрально, но предпочитали общество других учениц и уделяли тем больше внимания. Нас учили музицированию и танцам, поклонам и этикету, а также стихосложению. Последний предмет был для меня самым сложным, поскольку если в произношении и лексике я за месяц немного преуспела, то писать от руки мне еще не доводилось. Кто в наш космический век пишет рукой? Разве что профессиональные художники и каллиграфисты, для остальных давно были изобретены коммуникаторы с удобными виртуальными клавиатурами. Но в этом мире не было ни компьютеров, ни коммуникаторов... Дикари.
С буквами и правописанием я разобралась также с помощью моего искусственного интеллекта, соотнеся парочку заученных поэм с записанными на свитках. Пока я корпела над выведением символов, переписывая закорючки с пухлого томика любовных поэм, не заметила, что класс опустел. Урок закончился. И где все? Я убрала книгу на полку, записи в шкаф и отправилась на поиски одноклассниц.
За поворотом были слышны приглушенные голоса девушек. Я вначале замерла, но тут же подкралась поближе. Интересно, о чем они шепчутся?
– Да не просто возвращается, а со своей любимой наложницей! – произнесла одна из девушек.
– Правда, что она беременна? – уточнил другой голос, принадлежавший, по-видимому, Высле, той самой шатенке, что напоила меня водой в мой первый день попадания в это странное место.
– Правда-правда! Значит, он ее трогать не будет! Может, настанет наше время...
– Ах, пусть он выберет меня! Я танцую лучше всех вас! – опять Высла.
– На твоем месте я бы не питала пустых надежд, Высл, ты страшненькая! – издевательски протянул тонкий голосочек.
– Кто страшная, так это Тивиэн. Боже мой, как ей не противно в зеркало смотреться ежедневно?! Хотя, честно говоря, я даже начинаю к ней привыкать.
– Да уж! Заклинание призыва не может оценить привлекательность, только фертильность. Фавориткой ей не быть, – поддержала ее первая девушка.
– Ах! Я! Я хочу стать фавориткой, – томно вздохнула Высла, – Император такой кра-а-асивый, самый прекрасный демон на свете!
Святая геосиклиналь! Так это что, я в гарем попала? Никогда не мечтала стать собственностью мужчины, даже равноправный брак вызывал у меня отторжение. Может показаться, что мне не привыкать быть чьей-то собственностью – я уже принадлежала корпорации. Однако то мое положение ничем не отличалось от состояния обычного гражданина Содружества, разве что я налоги не платила, хотя... с учетом тех доходов, которые я приносила хозяевам, неудивительно. Как и обычный подданный системы, который не мог сменить гражданство, так и я не могла сменить работодателя. Но была возможность поменять место работы или вообще сменить профессиональную деятельность. Чем я и воспользовалась, перелетев на элитную планету с высоким процентом кислорода в воздухе, с потрясающе чистой экологией и множеством курортов, примкнув к центральному научно-исследовательскому институту и защитив диссертацию.
Однако, что мои знания по геологии и минералогии, морфологии литосферы и чутье на поиски месторождений эфиритрия здесь, в гареме? Лучше бы я ракетостроение изучала... но даже если в памяти Пажи хранятся книги по устройству ракетных двигателей нового поколения (в чем я сильно сомневаюсь, однако все возможно: когда-то я скачала большой архив по космологии), то как отлить необходимые детали, как синтезировать ракетное топливо, и, наконец, как все собрать? Может, это наказание свыше, что не встала на сторону повстанцев? Не знаю...
Выход мне виделся один: уйти отсюда так же, как и пришла. С помощью магии. Мне не к спеху, если меня, конечно, не решат продать или приставить к «гаремному действу» взамен какой-нибудь заболевшей фаворитки. Хорошо, что их много, а я «страшненькая» – хотя бы место самой фаворитки императора мне не грозит.
– Это точно! – поддакнул кто-то Высле. – И добрый! Я слышала, нам жалование увеличат на серебрушку с этого месяца.
И девушки наперебой начали расхваливать, какой император-демон милый, распрекрасный и расчудесный.
– Я в орхидейной гостиной подолгу возле его портрета зависаю... – мечтательно изрекла еще одна наложница. – Он идеален... Не то, что его брат!
– Лорд-канцлер-то? Молвят, что он обезображен шрамами, и окружающим неприятно его видеть. Поэтому он скрывается тьмой, бррр!
– Выдумщица ты, Лайла! С чего бы ему заботиться о чувстве прекрасного окружающих? Он просто не любит, когда на него глазеют. И нагло пялящихся ослепляет. Хочешь лишиться глаз, а, Лай?
– Нет, нет и нет! Мне одна служанка сказала, та она услышала от другой...
– А что, если он вообще не демон? Вдруг, он уродился в рабыню-мать?
– Не ляпни такого при демонах. Лорд-канцлер за такие домыслы пустит тебя на опыты.
– Да-да, я слышала, девушки иногда пропадают. Последними их видели при полном параде, в шелках и с макияжем! Не иначе, Лорд-Канцлер смели прикасаться к собственности Его Императорского Величества!
– Нужно обязательно ему об это рассказать, он ведь такой чудесный, что обязательно…
Сплетни плавно перетекли на обсуждение самого Императора, и девушки со всем обожанием принялись обмусоливать его великолепие и внешнюю притягательность. Мне стало скучно.
– Привет! – я вышла к ним. – А что, у нас музицирования не будет?
На мой вопрос никто ответить не успел: в коридор вышла надзирательница, левитируя перед собой большой сундук, полный каких-то тканей.
– Его Императорское Величие Леттвейр возвращается с победой! – торжественно выдала она. – По случаю его триумфа королева-мать велела дать торжественный ужин с танцами и музыкой! Готовимся! Лекарь вас всех осмотрит...
Наставницы взялись за нас всерьез: сначала поголовно погнали мыться, до скрипа, до стерильной чистоты. Прислужницы нещадно драили нас мочалками, обмазывали какими-то суспензиями, от которых некоторые девушки чуть посветлели... Хм, не думаю, что они такие грязнули, скорее, специально наносили крема, имитирующие загар. Перед Императором, видимо, невольницы должны предстать в своей натуральной красоте.
Я не сразу поняла, что в этом мире эталоном красоты считается жгучая брюнетка с очень смуглой кожей, развитым бюстом и пышными бедрами. Я, тоненькая пепельная блондинка с молочно-белой кожей, в стандарты местного совершенства никак не вписывалась.
Музицировать я не умела, разве что бубном побряцывала совсем не в такт. Плясать тоже не рвалась. Никогда не пробовала танцевать. Это мне успешно заменяли лишунь – бой с тенью, иногда с короткими палками, когда без. Но сейчас мне совсем не улыбалось усеять пол трупами беззащитных девушек. Они мне не враги, скорее, товарки по несчастью. Крайне смешили их восьмерки бедрами, потряхивание бюстом и забавно подергивающиеся животы, посему я, сдерживая смех, старательно изображала полено. В конце концов, наставницы махнули на меня рукой, сунули в зубы бубен и отослали в угол, чтоб не мешалась.
– О! Тивиэн, мне так жаль, что ты не сможешь усладить взор Повелителя танцем! – притворно пожалела меня одна из невольниц, черноокая красавица с волосами цвета вороньего крыла.
