Книги
Глава 14
На следующий день ко мне внезапно пожаловали гости. Время посещения тут было строго нормированным. А потому пришли они с расчетом: после завтрака, но перед обедом, так, чтобы и поесть успеть, и языки почесать, и домой засветло добраться.
Семейство барона Ронлагарского являлось чуть ли не официально самым бедным в этой округе. По сравнению с ними обстановка в моем замке и стол в нем считались едва ли не роскошью.
В большой семье барона было пять дочерей и трое сыновей. Восемь детей. Правда, от двух жен. Первая супруга умерла, едва дав жизнь четвертому ребенку, первому мальчику в череде девочек. Барон, недолго думая, женился повторно, едва прошел необходимый месяц траура, – взял в дом тихоню, едва достигшую восемнадцатилетия, дочь одного из местных аристократов. Та не отличалась ни умом, ни красотой, но зато принесла барону приданое – корову, три рулона теплой ткани, несколько кастрюль, столовые принадлежности и стопку постельного белья. По здешним меркам – довольно хороший результат.
Старшая дочь в своей семье, она умела управляться и с младенцами, и с детьми постарше. То, что и нужно было расчетливому барону.
А еще она была тихой, скромной, замкнутой и послушной. Последнее – идеальное качество для женщины в этом мире.
Она родила барону еще четверых детей, среди них – двоих сыновей. И на этот раз выжила. Стала заправлять домом и вести довольно скудное хозяйство.
На наследников у барона, не имевшего своего дохода, ушло все полученное за женой наследство. Даже корову пришлось в конце концов зарезать, правда, уже после того, как родился и был выкормлен восьмой ребенок.
Я никогда не была в замке барона, расположенном в самом дальнем, медвежьем углу региона. Но по слухам, и он, и его супруга, и старшие дети спали на матрасах, набитых соломой. Единственная в доме относительно широкая кровать была отдана для трех малолетних детей, слабых и болезненных.
Ело все семейство из глиняных плошек. Что именно появлялось у них на столе и в каком количестве, оставалось тайной для всей округи.
В гости семейство баронов наведывалось регулярно, причем ко всем соседям по очереди – наслаждались сытной едой, сидели на нормальной мебели, возможно, даже грелись – вряд ли в их замке было так уж тепло.
Сегодня барон с семьей решили осчастливить своим появлением меня. И, конечно же, как и остальные семьи в округе, я не могла закрыть перед их носами входную дверь.
Барон, Арчибальд Ронлагарский, среднего роста синеглазый шатен лет сорока-сорока пяти, выглядел усталым и измученным вечной жизнью в нищете. Впрочем, как и его жена, Амалия Ронлагарская, черноглазая брюнетка с расплывшейся фигурой и постоянными мешками под глазами. Ей исполнилось недавно двадцать семь, но по ее внешнему виду об этом догадаться было сложно. Все, кто ее знал, в голос утверждали, что она, как и муж, выглядит на сорок лет.
Жизнь в нищете и постоянной нужде, необходимость тщательно заботиться о муже и восьмерых детях, неважно, своих или чужих, преждевременно состарили Амалию. Ее родители, тоже не особо богатые люди, малоземельные граф и графиня, не могли помогать детям финансово. Максимум, что от них видела дочь, - небольшие подарки внукам два-три раза в год, по большим праздникам. Только полезные вещи наподобие еды или одежды.
Большому семейству Ронлагарских такие подарки помогали недолго.
В гости барон всегда брал все семейство. И теперь в холле моего замка тихо, практически бесшумно, раздевались десять человек – двое взрослых и восемь чересчур воспитанных, на мой взгляд, детей.
Старшие три сестры, Лериса, Ольрана и Рамия, восемнадцати, семнадцати и пятнадцати лет, заранее готовились к участи старых дев. Они пошли в приемную мать – не блистали ни красотой, ни умом, и прекрасно понимали это. Приданого у них не было. А значит, и в жены их никто не взял бы. Максимум – приживалками к относительно состоятельным пожилым дамам, за стол и кров. Но таких, одиноко живущих, насколько я знала, в окрестностях не имелось.
Сын от первого брака, четырнадцатилетний Арнольд, должен был стать хозяином имения. Уже сейчас он выглядел старше своих лет, смотрел из-под насупленных бровей и, похоже, тяжело переживал нищету всей семьи.
Остальные дети, одиннадцати, шести, четырех и трех лет, вели себя проще и искренне радовались и еде, и теплу, находясь в гостях.
- Прошу к столу, - гостеприимно улыбнулась я, - служанка уже расставила посуду.
- Благодарю, ринна, - степенно произнес барон.
Вся семья, в потертой, залатанной, но – о чудо! – чистой одежде гуськом проследовала в обеденный зал.
Я зашла последней, убедилась, что гости нашли каждый свободный стул, и уселась на свое место во главе стола.
Еда у нас с Верелией разнообразием не отличалась: два-три вида каш, тушеные овощи, хлеб, обычно из муки похуже, оладьи или блины и компот или морс. Редко когда мы баловали себя рыбой или мясом. Сегодня моя внутренняя жаба порадовалась отсутствию последних двух блюд на столе. Самим есть нечего, а еще чужие рты корми.
