Книги
- Нет, господин, только к утру, - деловито отвечает Алонсо, раскладывая необходимые инструменты. – Меня заверили: средство проверенное, сильное, и сны будут приятными. Времени хватит.
Итта спит на высоких подушках в своей комнате. Волк берет ее руку, приподнимает и выпускает, следя, как она безвольно падает. И вдруг произносит, ни на кого не глядя:
- Боваддин когда-то служил здесь…
Ювелир покосился на него, не прекращая занятия. Волк продолжает:
- Мастер он был первоклассный, но как человек – невыносим. Хорошего отношения не принимал совершенно. Похоже, он считал его проявлением слабости и откровенно издевался в ответ. Стали обращаться строже – кричал, что его, чернокожего, здесь притесняют, и исподтишка мстил. После очередной кражи отец выгнал его…
Волк замолкает, очевидно, переживая события прошлого заново. Алонсо искоса поглядывает на него и просит:
- Нажмите вот здесь и здесь и придержите.
Молодой человек так и делает. Некоторое время слышны только короткие удары ювелирных инструментов о металл. Потом Волк продолжает:
- С ногой Боваддина что-то случилось, по его словам, сразу за воротами замка. Он утверждал, что на него напали оборотни, и по каким-то признакам определил, что это были мы с отцом. Предполагаю, что его могла укусить ядовитая змея, отсюда и галлюцинации. Но что бы там ни было, когда спустя пару месяцев он ворвался сюда с бандой, то был уже одноногим. Остальное ты знаешь. Все эти годы о нем не было слышно, я уже думал, что он уехал, или умер, сгинул. А он вот чем занялся.
Волк придвигается к Итте, расстегивает и расправляет ворот ее платья и хрипло добавляет:
- Прошлой ночью он ничего не сказал, предпочел смерть… Уверен ли ты, что… - Волк замолкает, подбирая слова.
- Понимаю, чего ты опасаешься, господин, - кивает старый ювелир, осматривая голову спящей с разных сторон. – Слишком уж плотно прилегает… Но следов воспаления не видно. К тому же такую хрупкую женщину не смогли бы долго держать на опиуме, значит, была бы сильная боль, которую она не могла бы забыть.
- Ну, что же, - решается Алонсо, - будем пилить. А если, не дай Бог… - он перекрестился, - то заделаем как было.
Рассветает. Свечи гаснут одна за другой, Волк не зажигает новых. Он то ходит из угла в угол по небольшой комнате, то присаживается на табурет у изголовья спящей. В его жестах, походке и взгляде, если бы сейчас его кто-то мог видеть, читается удивление, даже изумление, как будто ему посчастливилось застать чудо.
Итта спит, безмятежно раскинувшись и чуть улыбаясь. Ее лицо оказалось копией золотой маски. (То есть наоборот). Конечно, сейчас наверняка не в самом лучшем виде, оно с первого взгляда поразило молодого человека совершенной, гармоничной простотой черт.
Нежное, такое по-детски юное, будто сотворенное вчера, оно словно светится само по себе. Золотистый тон кожи, синеватые тени вокруг египетских глаз, ресницы как черная бахрома, губы ярче рубинов, грациозная шея в полурасстегнутом вороте, точеная грудь, приподнимающая покрывала при каждом вдохе…
Сегодня Волк понял того человека, который захотел ревниво спрятать все это. Он предпочел бы уйти, чтобы не впадать в искушение, но опрометчиво пообещал этой девице не оставлять ее, пока она не проснется.
Наконец она слабо шевелится, вздыхает и приоткрывает веки. Волк, стоя немного в стороне, наблюдает за ней. «Глаза! Синие, как сапфиры», - думает он. Несколько секунд Итта смотрит прямо перед собой, потом щурится и шепчет:
- Получилось!
И закрывает лицо руками. «Сейчас зарыдает», - решает Волк.
А она засмеялась! Настоящая богиня! Только живая, теплая, неправдоподобно прекрасная и счастливая.
Волк чувствует, как сердце рванулось и забушевало. Повинуясь желанию, он шагает к девушке вплотную… и вдруг отступает, сжав кулаки и опустив голову.
Красавица стремительно встает с кровати и тут же, от избытка чувств опускается на одно колено и целует руку того, кому доверилась и кого считает своим избавителем. Волк вздрагивает и отступает. А она встает, сверкая белозубой улыбкой и, не выпуская его руки из своих, благодарит, благодарит на разные лады.
- Сколько тебе лет? – вместо ответа сдавленно выдыхает Волк.
- Семнадцать! Зеркало! Разве здесь нет зеркала?
- Я пришлю.
- Как я выгляжу?
- Прекрасно. – Он высвобождается. – Я пришлю девушек. Подготовься. Вечером ты принимаешь гостей, - и выходит, ничего не добавив.
- Я велел собрать на нижней галерее всю прислугу замка, - говорит Волк.
Постучав, он зашел к Итте ближе к вечеру, и сразу же прошел к раскрытому окну, пристально рассматривая что-то снаружи.
– Выйди к ним как хозяйка, они будут присягать тебе.
Он разворачивается и идет показывать дорогу. Девушка с готовностью отправляется следом за ним.
Внизу слуги и работники выстраиваются в шеренгу во главе с управляющим. Экс-богиня запросто заговаривает со всеми по очереди, у нее для каждого находится доброе слово.
Она с полной ответственностью пытается сразу же запомнить каждого человека, а, повторив его имя, смущенно улыбается и протягивает для приветствия ладонь. Все ее бесхитростные мысли и чувства легко читаются на лице. Ей радостно улыбаются в ответ.
Волк какое-то время наблюдает за процессом издали. Вблизи сияющая красота Итты слепит его.
- Скоро начнут съезжаться приглашенные. Вижу, ты готова, - подчеркнуто-равнодушным тоном констатирует Волк, скрестив руки на груди и бегло оглядывая девушку.
Сейчас она одета в простое белое платье, которое подчеркивает стройную девичью фигуру и удивительно подходит к ее золотистой коже и ярким глазам. Закатное солнце играет лучами, создавая теплые блики в ее волосах, на щеке, длинной шее и хрупких ключицах в глубоком вырезе.
Единственным украшением, которое девушка надела, оказался высокий гребень экс-богини в форме короны, усыпанный бриллиантами, для удержания прически.
- Кто они? – выразительно взмахивает длинными ресницами Итта, вглядываясь в глаза собеседника.
- Соседи. Двое – вассалы, я укажу. Это все те люди, которых ты должна расположить к себе, чтобы рассчитывать на помощь в мое отсутствие. Думаю, тебе это будет не трудно, - он слегка улыбается.
- Как ты меня им представишь?
- А как бы ты хотела?
